приходили за мной. Убийца, нанятый Подворьями. Но как скоро, аглис их всех задери! Не стали тратить время зря, и как только вступила в права темная ювека, начали атаку? Ох… А я думал, есть день-другой на передышку. Ошибался. К тому же, ошибался вдвойне, полагая себя в безопасности под крылышком покойной управы. Нет, Тэйлен, придется полагаться лишь на себя самого, а для этого нужно поскорее вернуться в мэнор. Хм, «поскорее»… Чем проще план, тем сложнее обычно его выполнить.
– Ладно, мальчики, мне нужны тишина и покой, так что, попрошу всех на выход, – объявила Ронна, милостиво выделяя меня: – Можешь остаться, если хочешь.
И все же, каким бы заманчивым ни казалось предложение воочию увидеть работу дознавателя, качаю головой:
– Простите великодушно, hevary, но я бы предпочел крепкий сон после, если позволите, крепкого напитка.
***
Нет ничего лучше подогретой медовухи и лавки рядом с не успевшей остыть печью: прихлебывать горчащий напиток и нежиться в тепле так приятно… Если, конечно, с противоположной стороны стола на тебя не смотрит похожий на галку молодой маг с круглыми глазами, полными немого укора.
Поймав мой недоуменный взгляд, целитель (носящий имя Таббер, как явствовало из недавнего доклада вышестоящему чиновнику) угрюмо опустил подбородок еще ниже и процедил сквозь зубы:
– Смейся, смейся… Спелись с ищейкой, вывозили в грязи… Смейся!
«Смейся»? Что он имеет в виду? Посчитал гримасу, кривящую мои губы, похожей на улыбку? Какая глупость! Мне сейчас по положению дел больше плач подходит, а не смех. Хотя… Улыбнуться тоже можно. Необыкновенной везучести, благодаря которой убийца бежал, даже не приступив к исполнению заказа. Но прежде, чем веселиться или скорбеть, надо узнать главное. Причину. Иначе умру от любопытства.
– Извини.
Он фыркнул, опуская нос в свою кружку медовухи, нелюбезно, но почти безропотно приготовленной сонным поваром, подобно Ронне не изъявившим радости от несвоевременного пробуждения.
– Над тобой никто и не пытался смеяться.
– Правильно, не пытались. Обсмеяли, и все.
Сомнение – вещь полезная, но нельзя позволить ей превратиться в заблуждение, верно?
– Ну, если быть совсем уж честным, ты сам нарвался. Нечего было спорить с hevary дознавателем.
– Я не спорил! – Вздрогнули от движения головы черные вихры. – Я хотел… Нет, предлагал…
– Так хотел или предлагал? Во второе не поверю: предлагают иным тоном и в иных выражениях. Значит, хотел. Выслужиться?
Галчонок посмотрел на меня исподлобья.
– Это что, грех?
– Ни в коем разе. Просто путь, как мне кажется, выбран не совсем удачный. Может быть, тебе стоит совершенствоваться в целительстве, а не мешаться под ногами у Плеча дознания?
– Не тебе решать!
Соглашаюсь:
– Конечно, не мне. Только ты-то сам знаешь, к какому делу имеешь склонность?
– А зачем это знать?
Хороший вопрос. Действительно, зачем? Много мне помогло мое детское знание предначертанного пути Заклинателя Хаоса? Ни капельки. Хотя именно «капли» урвали ощутимую часть уже прожитой жизни и собираются примерно так же поступить с будущей. Если она будет. Но вряд ли с парнем случится беда, похожая на мою, следовательно, его судьба пока обладает гибкостью, необходимой для совершения поворота. В лучшую сторону.
– Затем. Чтобы зазря не трепыхаться.
– Можно подумать, все так просто!
– Не все. И не просто. Но для потомственного мага последнее дело – поступать на службу в городскую управу.
И тут он не выдержал, выпустив всю боль, накопленную, похоже, не за один день, глухим и надрывным:
– Да ты-то что можешь об ЭТОМ знать?!
Вообще-то, знаю и довольно многое. Почти все. Знаю, что даже среди «своих» на одаренных, не сумевших обзавестись свободным доступом к источникам Силы, смотрят, как на людей ничтожных, беспомощных и бесполезных. О, разумеется, в глаза никто не посмеет высказать упрек магу, вынужденному довольствоваться местом служки в управе! Его будут жалеть, всячески подбадривать, одновременно беззвучно вознося хвалу богам за собственный достаток. Сэйдисс любила приводить в качестве примера неуемной жадности именно таких, «продавшихся» магов. Правда, теперь понимаю: не только и не столько жадность заставляет одаренных, по их мнению, унижаться. Без Потока они попросту не смогут жить, значит, во главе всего находится страх смерти, и это поистине печально. А кроме того, не заслуживает укора.
– Извини еще раз. Я… плохо подумал и сказал не то, что хотел.
– Нет, именно то! Ну давай, продолжай! Назови меня неудачником, неумехой, бесталанным голодранцем! Раз уж начал, не останавливайся, добивай!
Ой-ой-ой. Сам того не желая, сорвал корку с едва запекшейся раны, а в отличие от целителя, приводить все в порядок быстро и безболезненно не умею. Но попробую:
– Ты предложил сразу столько всего… И не выбрать. Придется рассматривать варианты по очереди. На голодранца ты не тянешь: даже тэру платят жалованье, вполне достаточное для сытой жизни. Бесталанный? Неумеха? Опять мимо: дырку в моей груди ты заштопал очень даже умело, не вмешивая в дело лишние ткани. Остается последнее. Неудачник. Прости, но о твоей жизни я не осведомлен, поэтому не вправе делать выводы. Еще предложения поступят?
Галчонок отвернулся и буркнул в сторону:
– Именно, что не осведомлен.
– Так исправь положение! Расскажи. А я послушаю. И если все действительно плохо…
– То что? – Посмотрели на меня со странным смешением надежды и отчаяния круглые глаза.
– Вынесу вердикт и отправлюсь в постель с чувством исполненного долга.
Самым трудным было не улыбаться и не делать слишком напряженное и серьезное лицо, а оставаться доброжелательным и в меру настойчивым, чтобы расположить парня к разговору. К тому же, если честно, мне было немного страшно закрывать глаза сегодняшней ночью. Вдруг убийца вернется? Тогда хотя бы увижу, в каком наряде пожалует смерть.
– Я пошел в управу, потому что у меня не было выбора.
– Это как раз понятно: от хорошей жизни плохую не ищут.
Он помолчал, тяжело вздохнул и признался:
– У меня была лавка в городе.
Ничего себе новость! Владел личным выходом к Потоку и оказался в управе? Вот где настоящие чудеса! А вы говорите «магия»…
– Что значит «была»?
– То и значит, – нахохлился Галчонок. – Отобрали.
– Разве такое возможно? Ведь лавки передаются наследникам только одного рода.
– Если наследники признаются достойными.
Вот как? Интересное известие. Значит, помимо правил жизни ортисов, установленных властью императора, имеется еще и свод законов, действующий среди магов?
– Чушь.
– Если бы… Когда принимаешь наследство, должен доказать свои права. Отец умер почти два года назад, еще до моего совершеннолетия, и лавкой управлял мой двоюродный дядя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Ладно, мальчики, мне нужны тишина и покой, так что, попрошу всех на выход, – объявила Ронна, милостиво выделяя меня: – Можешь остаться, если хочешь.
И все же, каким бы заманчивым ни казалось предложение воочию увидеть работу дознавателя, качаю головой:
– Простите великодушно, hevary, но я бы предпочел крепкий сон после, если позволите, крепкого напитка.
***
Нет ничего лучше подогретой медовухи и лавки рядом с не успевшей остыть печью: прихлебывать горчащий напиток и нежиться в тепле так приятно… Если, конечно, с противоположной стороны стола на тебя не смотрит похожий на галку молодой маг с круглыми глазами, полными немого укора.
Поймав мой недоуменный взгляд, целитель (носящий имя Таббер, как явствовало из недавнего доклада вышестоящему чиновнику) угрюмо опустил подбородок еще ниже и процедил сквозь зубы:
– Смейся, смейся… Спелись с ищейкой, вывозили в грязи… Смейся!
«Смейся»? Что он имеет в виду? Посчитал гримасу, кривящую мои губы, похожей на улыбку? Какая глупость! Мне сейчас по положению дел больше плач подходит, а не смех. Хотя… Улыбнуться тоже можно. Необыкновенной везучести, благодаря которой убийца бежал, даже не приступив к исполнению заказа. Но прежде, чем веселиться или скорбеть, надо узнать главное. Причину. Иначе умру от любопытства.
– Извини.
Он фыркнул, опуская нос в свою кружку медовухи, нелюбезно, но почти безропотно приготовленной сонным поваром, подобно Ронне не изъявившим радости от несвоевременного пробуждения.
– Над тобой никто и не пытался смеяться.
– Правильно, не пытались. Обсмеяли, и все.
Сомнение – вещь полезная, но нельзя позволить ей превратиться в заблуждение, верно?
– Ну, если быть совсем уж честным, ты сам нарвался. Нечего было спорить с hevary дознавателем.
– Я не спорил! – Вздрогнули от движения головы черные вихры. – Я хотел… Нет, предлагал…
– Так хотел или предлагал? Во второе не поверю: предлагают иным тоном и в иных выражениях. Значит, хотел. Выслужиться?
Галчонок посмотрел на меня исподлобья.
– Это что, грех?
– Ни в коем разе. Просто путь, как мне кажется, выбран не совсем удачный. Может быть, тебе стоит совершенствоваться в целительстве, а не мешаться под ногами у Плеча дознания?
– Не тебе решать!
Соглашаюсь:
– Конечно, не мне. Только ты-то сам знаешь, к какому делу имеешь склонность?
– А зачем это знать?
Хороший вопрос. Действительно, зачем? Много мне помогло мое детское знание предначертанного пути Заклинателя Хаоса? Ни капельки. Хотя именно «капли» урвали ощутимую часть уже прожитой жизни и собираются примерно так же поступить с будущей. Если она будет. Но вряд ли с парнем случится беда, похожая на мою, следовательно, его судьба пока обладает гибкостью, необходимой для совершения поворота. В лучшую сторону.
– Затем. Чтобы зазря не трепыхаться.
– Можно подумать, все так просто!
– Не все. И не просто. Но для потомственного мага последнее дело – поступать на службу в городскую управу.
И тут он не выдержал, выпустив всю боль, накопленную, похоже, не за один день, глухим и надрывным:
– Да ты-то что можешь об ЭТОМ знать?!
Вообще-то, знаю и довольно многое. Почти все. Знаю, что даже среди «своих» на одаренных, не сумевших обзавестись свободным доступом к источникам Силы, смотрят, как на людей ничтожных, беспомощных и бесполезных. О, разумеется, в глаза никто не посмеет высказать упрек магу, вынужденному довольствоваться местом служки в управе! Его будут жалеть, всячески подбадривать, одновременно беззвучно вознося хвалу богам за собственный достаток. Сэйдисс любила приводить в качестве примера неуемной жадности именно таких, «продавшихся» магов. Правда, теперь понимаю: не только и не столько жадность заставляет одаренных, по их мнению, унижаться. Без Потока они попросту не смогут жить, значит, во главе всего находится страх смерти, и это поистине печально. А кроме того, не заслуживает укора.
– Извини еще раз. Я… плохо подумал и сказал не то, что хотел.
– Нет, именно то! Ну давай, продолжай! Назови меня неудачником, неумехой, бесталанным голодранцем! Раз уж начал, не останавливайся, добивай!
Ой-ой-ой. Сам того не желая, сорвал корку с едва запекшейся раны, а в отличие от целителя, приводить все в порядок быстро и безболезненно не умею. Но попробую:
– Ты предложил сразу столько всего… И не выбрать. Придется рассматривать варианты по очереди. На голодранца ты не тянешь: даже тэру платят жалованье, вполне достаточное для сытой жизни. Бесталанный? Неумеха? Опять мимо: дырку в моей груди ты заштопал очень даже умело, не вмешивая в дело лишние ткани. Остается последнее. Неудачник. Прости, но о твоей жизни я не осведомлен, поэтому не вправе делать выводы. Еще предложения поступят?
Галчонок отвернулся и буркнул в сторону:
– Именно, что не осведомлен.
– Так исправь положение! Расскажи. А я послушаю. И если все действительно плохо…
– То что? – Посмотрели на меня со странным смешением надежды и отчаяния круглые глаза.
– Вынесу вердикт и отправлюсь в постель с чувством исполненного долга.
Самым трудным было не улыбаться и не делать слишком напряженное и серьезное лицо, а оставаться доброжелательным и в меру настойчивым, чтобы расположить парня к разговору. К тому же, если честно, мне было немного страшно закрывать глаза сегодняшней ночью. Вдруг убийца вернется? Тогда хотя бы увижу, в каком наряде пожалует смерть.
– Я пошел в управу, потому что у меня не было выбора.
– Это как раз понятно: от хорошей жизни плохую не ищут.
Он помолчал, тяжело вздохнул и признался:
– У меня была лавка в городе.
Ничего себе новость! Владел личным выходом к Потоку и оказался в управе? Вот где настоящие чудеса! А вы говорите «магия»…
– Что значит «была»?
– То и значит, – нахохлился Галчонок. – Отобрали.
– Разве такое возможно? Ведь лавки передаются наследникам только одного рода.
– Если наследники признаются достойными.
Вот как? Интересное известие. Значит, помимо правил жизни ортисов, установленных властью императора, имеется еще и свод законов, действующий среди магов?
– Чушь.
– Если бы… Когда принимаешь наследство, должен доказать свои права. Отец умер почти два года назад, еще до моего совершеннолетия, и лавкой управлял мой двоюродный дядя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101