Во всем остальном незнакомец выглядел сущим ребенком: невысокий, по-птичьи хрупкий, с роскошной гривой густых и торчащих в стороны иссиня-черных волос, которые в сочетании с длинным горбатым носом и темными, чуть навыкате, глазами позволяли с легким сердцем дать парню прозвище Галчонок, а темно-серая одежда – полуформенная, полудомашняя, только усиливала сходство с птицей. Но взгляд вечно деловитой галки обычно внимателен и испытующ, а взгляд вошедшего в комнату человека светился неподдельным раздражением. Почти горел. Гневом, который, тем не менее, вызвал у надзорных не настороженность, а усмешку.
– Находящихся в этом крыле лазарета запрещено допрашивать!
– Ну разумеется, heve лекарь, разумеется, – осклабился мой допросчик. – Разумеется, нам известны правила… Да разве мы кого-то допрашивали? Так, по-дружески зашли. Словом перемолвиться.
Галчонок до белизны стиснул пальцы, обнимающие широкобокую чашку, накрытую полотняной тряпицей: будь она почище, сошла бы за салфетку, а так больше походила на кухонное, причем неоднократно пользованное полотенце.
– Посещения дозволяет только лекарь, в чьем ведении находится пострадавший. Или сие правило вам неизвестно? К тому же, он свидетель, а не обвиняемый, уж это вы не можете не знать!
Блондин устало сощурился, перекатывая трубку из одного уголку рта в другой, а длинноволосый заметил:
– От свидетельства до обвинения меньше шага. И когда он будет совершен…
– Вот тогда и буду разговаривать. Но не с надзорными, а с дознавателями.
Я не видел лица моего допросчика, но судорожное движение пальцев правой руки сказало о многом. К примеру, о желании сдавить горло юного выскочки. И все же, Галчонок был прав: Плечо надзора только предъявляет обнаруженные факты нарушения закона, доказательствами и прочей подготовкой к судебному разбирательству занимается Плечо дознания.
– Шелудивый кот…
Длинноволосый прошипел это едва слышно, но поскольку стоял совсем близко к юноше, тот оскорбленно дернул губами и решил не оставаться в долгу:
– Щипаная курица.
Я проглотил смешинку, радуясь, что мое, кривящееся в мало успешных попытках остаться бесстрастным лицо никого не заботит.
Дальнейшая беседа между враждующими Плечами не имела смысла, и Галчонок подвел ее итог холодно-повелительным:
– Выйдите.
– Как прикажет heve опекун.
Насмешливо кланяясь, длинноволосый надзорный покинул комнату. Его напарник, так и не проронив ни слова, отправился следом, а целитель (о чем недвусмысленно заявляли дубовые листья, окружающие кошку на бляхе), посмотрел на меня и зло повторил:
– Словом перемолвиться? Хороши же слова, после которых приходится менять повязки!
Я проследил направление взгляда круглых глаз: на груди через слои полотна проступало пятно. Алое. Строить предположения о его происхождении было делом напрасным (и так ясно, что к чему), потому юноша плюхнул принесенную чашку на стол и принялся споро разматывать полосы ткани, коконом укутывающие мою грудь.
В самом деле, рана не выдержала грубого обращения и открылась. Хотя не так уж оказалась страшна: в сечении пронзившая меня «игла» была не крупнее ногтя большого пальца. Края прорванной кожи выглядели на удивление ровно, а крови выступило всего с десятую часть тилы, но лекарь полуразочарованно, полусокрушенно выдохнул:
– Гьенн бы их побрал! Вся работа насмарку: теперь хоть заново начинай.
Он закатал рукава рубашки и, хрустя суставами, размял пальцы.
– А что вы, собственно, собираетесь…
Кругляшки темных глаз сверкнули недовольством, характерным для человека, которому пытаются ставить палки в колеса при исполнении жизненно необходимого дела:
– Хочешь, чтобы тебя иглой штопали?
Я вспомнил свою ночную встречу со странным убийцей, покатал вставший в горле комок и честно признался:
– Нет.
– Так сиди и не трепыхайся!
Лекарь сложил вместе пальцы двух рук: большой к большому, указательный к указательному, и получившимся кольцом накрыл рану.
Первый раз мне довелось вблизи наблюдать обычные магические упражнения, причем на себе же: действия Заклинателей, изначально имеющие ту же самую природу, во внешнем проявлении отличаются от искусства других одаренных, как день и ночь. Сэйдисс попросту уговорила бы хаос разорванных тканей вернуться в прежнюю, условно упорядоченную форму, а маг…
Видеть и чувствовать Поток я не могу, поэтому ощущал только, как медленно, но неуклонно пальцы Галчонка теплеют, словно изнутри наливаясь огнем. Но до ожога дело не дошло: юноша разорвал кольцо раньше, отпуская на волю пойманную струю Потока. Впрочем, печать, довольно благосклонно принимающая вливание Силы извне, не намерена была отпускать живой источник без боя.
– Йох! – Выдохнул целитель, растирая руки, остывшие стремительнее, чем он мог себе представить: это знак Заклинательницы, решив урвать кусок полакомее, похитил толику сил у самого мага. – Что за гьенн шалит?
– Простите, у меня не было времени предупредить.
Круглые глаза настороженно блеснули:
– О чем?
– Дело в том, что я в силу некоторых обстоятельств наделен печатью Заклинателя. Надеюсь, больших пояснений не нужно?
Галчонок было азартно шевельнул бровями, но тут же опомнился: хоть и заманчиво порасспрашивать об одной из самых загадочных вещей обитаемого мира, но негоже выставлять себя несведущим, нося бляху Плеча опеки.
– Не нужно.
Он еще раз всмотрелся в стянутые запекшейся кровью и остекленевшей сукровицей края раны.
– Трогать не разрешаю.
– Поверите, я бы и не стал трогать, но…
Укоризненное:
– И доводить других до греха не нужно.
А, это мне намекают, что не стоило раззадоривать надзорных. Впрочем, я вел себя предельно… похоже на правду, дабы рожденный сознанием план претворился в жизнь без лишних затруднений. Но с точки зрения целителя, конечно же, мои действия заслуживают всяческого осуждения, а возможно, и порицания. Как бы то ни было, я почувствовал странную потребность извиниться:
– Прошу прощения.
Галчонок вскинул на меня удивленный взгляд:
– Чего?
Хм, да он меня не слушает. Тем лучше: опять выставил бы себя дураком.
– Ничего. Не обращайте внимания.
Он пожал плечами, перебирая полоски ткани. Испачканные кровью были отправлены на пол, вместо них из поясной сумки целитель извлек сравнительно чистые новые, а кроме того, пучок нащипанных волокон, капнул на него остро пахнущей травами настойки из крохотного флакона. Потом приложил намокшую подушечку к ране и вернул повязки на прежнее место, примотав мою левую руку к телу, как показалось, еще плотнее.
– Старайся не ходить много: каждый шаг, он как удар, а сотрясения могут снова сдвинуть стенки сосудов. Сейчас-то я их соединил, «на живую нитку», но лучше дождаться, пока сами зарастут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Находящихся в этом крыле лазарета запрещено допрашивать!
– Ну разумеется, heve лекарь, разумеется, – осклабился мой допросчик. – Разумеется, нам известны правила… Да разве мы кого-то допрашивали? Так, по-дружески зашли. Словом перемолвиться.
Галчонок до белизны стиснул пальцы, обнимающие широкобокую чашку, накрытую полотняной тряпицей: будь она почище, сошла бы за салфетку, а так больше походила на кухонное, причем неоднократно пользованное полотенце.
– Посещения дозволяет только лекарь, в чьем ведении находится пострадавший. Или сие правило вам неизвестно? К тому же, он свидетель, а не обвиняемый, уж это вы не можете не знать!
Блондин устало сощурился, перекатывая трубку из одного уголку рта в другой, а длинноволосый заметил:
– От свидетельства до обвинения меньше шага. И когда он будет совершен…
– Вот тогда и буду разговаривать. Но не с надзорными, а с дознавателями.
Я не видел лица моего допросчика, но судорожное движение пальцев правой руки сказало о многом. К примеру, о желании сдавить горло юного выскочки. И все же, Галчонок был прав: Плечо надзора только предъявляет обнаруженные факты нарушения закона, доказательствами и прочей подготовкой к судебному разбирательству занимается Плечо дознания.
– Шелудивый кот…
Длинноволосый прошипел это едва слышно, но поскольку стоял совсем близко к юноше, тот оскорбленно дернул губами и решил не оставаться в долгу:
– Щипаная курица.
Я проглотил смешинку, радуясь, что мое, кривящееся в мало успешных попытках остаться бесстрастным лицо никого не заботит.
Дальнейшая беседа между враждующими Плечами не имела смысла, и Галчонок подвел ее итог холодно-повелительным:
– Выйдите.
– Как прикажет heve опекун.
Насмешливо кланяясь, длинноволосый надзорный покинул комнату. Его напарник, так и не проронив ни слова, отправился следом, а целитель (о чем недвусмысленно заявляли дубовые листья, окружающие кошку на бляхе), посмотрел на меня и зло повторил:
– Словом перемолвиться? Хороши же слова, после которых приходится менять повязки!
Я проследил направление взгляда круглых глаз: на груди через слои полотна проступало пятно. Алое. Строить предположения о его происхождении было делом напрасным (и так ясно, что к чему), потому юноша плюхнул принесенную чашку на стол и принялся споро разматывать полосы ткани, коконом укутывающие мою грудь.
В самом деле, рана не выдержала грубого обращения и открылась. Хотя не так уж оказалась страшна: в сечении пронзившая меня «игла» была не крупнее ногтя большого пальца. Края прорванной кожи выглядели на удивление ровно, а крови выступило всего с десятую часть тилы, но лекарь полуразочарованно, полусокрушенно выдохнул:
– Гьенн бы их побрал! Вся работа насмарку: теперь хоть заново начинай.
Он закатал рукава рубашки и, хрустя суставами, размял пальцы.
– А что вы, собственно, собираетесь…
Кругляшки темных глаз сверкнули недовольством, характерным для человека, которому пытаются ставить палки в колеса при исполнении жизненно необходимого дела:
– Хочешь, чтобы тебя иглой штопали?
Я вспомнил свою ночную встречу со странным убийцей, покатал вставший в горле комок и честно признался:
– Нет.
– Так сиди и не трепыхайся!
Лекарь сложил вместе пальцы двух рук: большой к большому, указательный к указательному, и получившимся кольцом накрыл рану.
Первый раз мне довелось вблизи наблюдать обычные магические упражнения, причем на себе же: действия Заклинателей, изначально имеющие ту же самую природу, во внешнем проявлении отличаются от искусства других одаренных, как день и ночь. Сэйдисс попросту уговорила бы хаос разорванных тканей вернуться в прежнюю, условно упорядоченную форму, а маг…
Видеть и чувствовать Поток я не могу, поэтому ощущал только, как медленно, но неуклонно пальцы Галчонка теплеют, словно изнутри наливаясь огнем. Но до ожога дело не дошло: юноша разорвал кольцо раньше, отпуская на волю пойманную струю Потока. Впрочем, печать, довольно благосклонно принимающая вливание Силы извне, не намерена была отпускать живой источник без боя.
– Йох! – Выдохнул целитель, растирая руки, остывшие стремительнее, чем он мог себе представить: это знак Заклинательницы, решив урвать кусок полакомее, похитил толику сил у самого мага. – Что за гьенн шалит?
– Простите, у меня не было времени предупредить.
Круглые глаза настороженно блеснули:
– О чем?
– Дело в том, что я в силу некоторых обстоятельств наделен печатью Заклинателя. Надеюсь, больших пояснений не нужно?
Галчонок было азартно шевельнул бровями, но тут же опомнился: хоть и заманчиво порасспрашивать об одной из самых загадочных вещей обитаемого мира, но негоже выставлять себя несведущим, нося бляху Плеча опеки.
– Не нужно.
Он еще раз всмотрелся в стянутые запекшейся кровью и остекленевшей сукровицей края раны.
– Трогать не разрешаю.
– Поверите, я бы и не стал трогать, но…
Укоризненное:
– И доводить других до греха не нужно.
А, это мне намекают, что не стоило раззадоривать надзорных. Впрочем, я вел себя предельно… похоже на правду, дабы рожденный сознанием план претворился в жизнь без лишних затруднений. Но с точки зрения целителя, конечно же, мои действия заслуживают всяческого осуждения, а возможно, и порицания. Как бы то ни было, я почувствовал странную потребность извиниться:
– Прошу прощения.
Галчонок вскинул на меня удивленный взгляд:
– Чего?
Хм, да он меня не слушает. Тем лучше: опять выставил бы себя дураком.
– Ничего. Не обращайте внимания.
Он пожал плечами, перебирая полоски ткани. Испачканные кровью были отправлены на пол, вместо них из поясной сумки целитель извлек сравнительно чистые новые, а кроме того, пучок нащипанных волокон, капнул на него остро пахнущей травами настойки из крохотного флакона. Потом приложил намокшую подушечку к ране и вернул повязки на прежнее место, примотав мою левую руку к телу, как показалось, еще плотнее.
– Старайся не ходить много: каждый шаг, он как удар, а сотрясения могут снова сдвинуть стенки сосудов. Сейчас-то я их соединил, «на живую нитку», но лучше дождаться, пока сами зарастут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101