И в кругу камней поднялся сильный ураган, и она почувствовала себя так, словно её разорвало на части. Потом была резкая смена климата, пейзаж в данный момент включал в себя выросшие столетние деревья, которых раньше здесь не было, и был здесь пожилой мужчина, утверждающий, что он - его отец из шестнадцатого столетия.
И пока они разглагольствовали на эту тему - если некая часть её нынешних обстоятельств была на самом деле реальной - что его отец делал в шестнадцатом столетии, Боже сохрани? Она вцепилась в эту прекрасную частичку явного отсутствия логики, как в доказательство того, что она, должно быть, видела сон. Разве только…
Что если я сказал бы тебе, девочка, что я Друид из давнего прошлого?
- Что? - резко сказала она, сердито на него глядя. - Предполагается, что я поверю, что ты тоже из шестнадцатого века?
Тогда он, наконец, посмотрел на неё и сухо сказал:
- Я родился в тысяча четыреста восемьдесят втором году, Хлоя.
Она дёрнулась, словно он её ударил. Потом она начала смеяться, и даже слышала нотку истерии в своём голосе.
- Точно, - сказала она весело. - А я Фея Молочных Зубов.
- Ты знаешь, что чувствовала что-то во мне, - безжалостно настаивал он. - Я знаю это. Я мог видеть это в том, как ты смотрела на меня время от времени.
Боже, так и было. Неоднократно. Чувствовала, что он был необычно анахроничным, чувствовала странное ощущение древности.
- Ты - сильная, Хлоя-девочка. Ты можешь принять это. Я знаю, ты можешь. Я помогу тебе. Я могу объяснить это тебе, и ты поймёшь, что тут нет никакой… магии, а всего лишь что-то вроде физики, которую современные люди не…
- О, нет, - перебила она его, неистово тряся головой. Икота резко оборвала её смех. - Это невозможно, - настаивала она, отвергая всё это одним большим предвзятым махом. - Это всё невозможно. - Она икнула. - Я вижу сон или… что-то. Я не знаю что, но я не собираюсь - …она опять икнула… - думать больше об этом. Так что не утруждай себя, пытаясь убедить…
Она умолкла, почувствовав вдруг, что голова продолжает кружиться. Травма от урагана, нелепость этого разговора - это было уже слишком. Она чувствовала, как у неё подгибаются колени. Действительно, смутно подумала она, было слишком уж много всего того, с чем, как ожидалось, могла бы справиться девушка, и путешествующие во времени Друиды просто не являлись частью этого. Большая часть этого беспомощного смеха булькала внутри неё.
Как будто издалека она услышала, как Сильвен хрипло сказал:
- Как хорошо видеть тебя снова, мальчик. Нелли и я сильно беспокоились за тебя. О, крошка теряет сознание, сын. Может, тебе следует подхватить её.
Когда сильные руки Дэйгиса скользнули вокруг неё, Хлоя отключилась от голосов и отдалась на милость забвения, потому что она просто знала, что когда она проснётся снова, всё будет в порядке. Она будет в постели в замке Гвен и Драстена видеть один из этих странно реалистичных снов о Дэйгисе.
Мне больше нравятся эротические сны, - была её последняя капризная мысль, когда её колени подогнулись и разум померк.
Адам Блэк дремал - не спал, ибо Туата-Де Данаан не спали - но дрейфовал по волнам воспоминаний и времён, когда девять членов совета появились позади помоста его королевы.
Он резко сел.
Один из них шептал что-то королеве на ухо. Она кивнула и отпустила их обратно туда, где неуловимый совет сделал себе пристанище.
Потом Эобил, королева Туата-Де Данаан, воздела руки к небу и сказала:
- Совет решил. Это будет испытание кровью.
Адам напрягся, чтобы встать, но сдержался и заставил себя утонуть обратно в своём усыпанном подушками шезлонге. Он ждал, взвешивая реакцию других, собравшихся в лесном жилище на острове Морара, где королева имела обыкновение держать свой двор. Дремавшие под шелковыми балдахинами слабо зашевелились, и их мелодичные голоса тихо загудели.
Он не услышал возражений.
Дураки, - подумал он, - это чудо, что мы продолжаем существовать уже так долго. Даже будучи бессмертными, они могли быть уничтожены.
Когда Адам заговорил, его голос был сдержанным, гранича со скучающим, подходящим его типу.
- Моя королева, я бы высказался, если вы пожелаете.
Эобил посмотрела в его сторону. Был проблеск признательности в её взгляде, когда он прошёлся по нему. Он был в её любимом образе - высокий, темноволосый кузнец, бугрящийся мускулами. Сверхъестественно красивый мужчина, который имел обыкновение подстерегать смертных странников, особенно женщин. Кузнец, который брал их в места и делал с ними вещи, которые они позже вспоминали, как смутные сны бесконечного наслаждения.
- Мое ухо в твоем распоряжении. - Она царственно склонила голову.
И другие части тела в редких случаях, подумал Адам, когда она была особенно благосклонна к нему. Эобил испытывала определённую нежность к нему, и он рассчитывал на это сейчас. Он был немного непохож на других представителей их расы, что сбивало с толку и его, и их. Но королеве, казалось, нравились эти отличия. Во всех сферах, как подозревал Адам, он был единственным, кому ещё удавалось её удивить. А удивление было нектаром богов для тех, кто жил вечно, для тех, кто потерял способность удивляться и благоговеть целую вечность тому назад. Для тех, кто шпионил за снами смертных, потому что уже не имел своих собственных снов.
- Моя королева, - сказал он, опускаясь перед ней на одно колено. - Я знаю, что Келтары нарушили клятву. Но если присмотреться к этим Келтарам, то можно обнаружить, что они тысячи лет вели себя достойным образом.
Королева разглядывала его долгую, невозмутимую минуту, потом пожала изящным плечом.
- И что?
- Посмотрите на брата этого мужчины, моя королева. Когда Драстен оказался заколдован предсказательницей и был вынужден покоиться в дремоте пять столетий, род Келтаров был уничтожен. Когда он был разбужен в двадцать первом столетии женщиной, он сделал всё возможное и невозможное, чтобы вернуться в своё время и предотвратить катастрофу и сделать так, чтобы их род оставался невредимым, всегда охраняющим знание.
- Я осведомлена об этом. Его брат-неудачник оказался не очень похожим на него.
- Я верю, что он - такой же. Дэйгис нарушил клятву единственно для того, чтобы спасти жизнь Драстена.
- Это личный мотив. Роду ничего не угрожало. Им было категорически запрещено использовать камни для личной выгоды.
- Как это могло быть личной выгодой? - возразил Адам. - Чего достиг Дэйгис, сделав это? Хотя он спас жизнь Драстену, Драстен продолжал покоиться в дремоте? Он не вернул своего брата обратно. Он ничего не получил.
- Тем более тогда он дурак.
- Он такой же благородный, как его брат. Нет зла в том, что он сделал.
- Вопрос не в том, плох ли он, а в том, нарушил ли он свою клятву, и он сделал это. Условия Договора были чётко оговорены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
И пока они разглагольствовали на эту тему - если некая часть её нынешних обстоятельств была на самом деле реальной - что его отец делал в шестнадцатом столетии, Боже сохрани? Она вцепилась в эту прекрасную частичку явного отсутствия логики, как в доказательство того, что она, должно быть, видела сон. Разве только…
Что если я сказал бы тебе, девочка, что я Друид из давнего прошлого?
- Что? - резко сказала она, сердито на него глядя. - Предполагается, что я поверю, что ты тоже из шестнадцатого века?
Тогда он, наконец, посмотрел на неё и сухо сказал:
- Я родился в тысяча четыреста восемьдесят втором году, Хлоя.
Она дёрнулась, словно он её ударил. Потом она начала смеяться, и даже слышала нотку истерии в своём голосе.
- Точно, - сказала она весело. - А я Фея Молочных Зубов.
- Ты знаешь, что чувствовала что-то во мне, - безжалостно настаивал он. - Я знаю это. Я мог видеть это в том, как ты смотрела на меня время от времени.
Боже, так и было. Неоднократно. Чувствовала, что он был необычно анахроничным, чувствовала странное ощущение древности.
- Ты - сильная, Хлоя-девочка. Ты можешь принять это. Я знаю, ты можешь. Я помогу тебе. Я могу объяснить это тебе, и ты поймёшь, что тут нет никакой… магии, а всего лишь что-то вроде физики, которую современные люди не…
- О, нет, - перебила она его, неистово тряся головой. Икота резко оборвала её смех. - Это невозможно, - настаивала она, отвергая всё это одним большим предвзятым махом. - Это всё невозможно. - Она икнула. - Я вижу сон или… что-то. Я не знаю что, но я не собираюсь - …она опять икнула… - думать больше об этом. Так что не утруждай себя, пытаясь убедить…
Она умолкла, почувствовав вдруг, что голова продолжает кружиться. Травма от урагана, нелепость этого разговора - это было уже слишком. Она чувствовала, как у неё подгибаются колени. Действительно, смутно подумала она, было слишком уж много всего того, с чем, как ожидалось, могла бы справиться девушка, и путешествующие во времени Друиды просто не являлись частью этого. Большая часть этого беспомощного смеха булькала внутри неё.
Как будто издалека она услышала, как Сильвен хрипло сказал:
- Как хорошо видеть тебя снова, мальчик. Нелли и я сильно беспокоились за тебя. О, крошка теряет сознание, сын. Может, тебе следует подхватить её.
Когда сильные руки Дэйгиса скользнули вокруг неё, Хлоя отключилась от голосов и отдалась на милость забвения, потому что она просто знала, что когда она проснётся снова, всё будет в порядке. Она будет в постели в замке Гвен и Драстена видеть один из этих странно реалистичных снов о Дэйгисе.
Мне больше нравятся эротические сны, - была её последняя капризная мысль, когда её колени подогнулись и разум померк.
Адам Блэк дремал - не спал, ибо Туата-Де Данаан не спали - но дрейфовал по волнам воспоминаний и времён, когда девять членов совета появились позади помоста его королевы.
Он резко сел.
Один из них шептал что-то королеве на ухо. Она кивнула и отпустила их обратно туда, где неуловимый совет сделал себе пристанище.
Потом Эобил, королева Туата-Де Данаан, воздела руки к небу и сказала:
- Совет решил. Это будет испытание кровью.
Адам напрягся, чтобы встать, но сдержался и заставил себя утонуть обратно в своём усыпанном подушками шезлонге. Он ждал, взвешивая реакцию других, собравшихся в лесном жилище на острове Морара, где королева имела обыкновение держать свой двор. Дремавшие под шелковыми балдахинами слабо зашевелились, и их мелодичные голоса тихо загудели.
Он не услышал возражений.
Дураки, - подумал он, - это чудо, что мы продолжаем существовать уже так долго. Даже будучи бессмертными, они могли быть уничтожены.
Когда Адам заговорил, его голос был сдержанным, гранича со скучающим, подходящим его типу.
- Моя королева, я бы высказался, если вы пожелаете.
Эобил посмотрела в его сторону. Был проблеск признательности в её взгляде, когда он прошёлся по нему. Он был в её любимом образе - высокий, темноволосый кузнец, бугрящийся мускулами. Сверхъестественно красивый мужчина, который имел обыкновение подстерегать смертных странников, особенно женщин. Кузнец, который брал их в места и делал с ними вещи, которые они позже вспоминали, как смутные сны бесконечного наслаждения.
- Мое ухо в твоем распоряжении. - Она царственно склонила голову.
И другие части тела в редких случаях, подумал Адам, когда она была особенно благосклонна к нему. Эобил испытывала определённую нежность к нему, и он рассчитывал на это сейчас. Он был немного непохож на других представителей их расы, что сбивало с толку и его, и их. Но королеве, казалось, нравились эти отличия. Во всех сферах, как подозревал Адам, он был единственным, кому ещё удавалось её удивить. А удивление было нектаром богов для тех, кто жил вечно, для тех, кто потерял способность удивляться и благоговеть целую вечность тому назад. Для тех, кто шпионил за снами смертных, потому что уже не имел своих собственных снов.
- Моя королева, - сказал он, опускаясь перед ней на одно колено. - Я знаю, что Келтары нарушили клятву. Но если присмотреться к этим Келтарам, то можно обнаружить, что они тысячи лет вели себя достойным образом.
Королева разглядывала его долгую, невозмутимую минуту, потом пожала изящным плечом.
- И что?
- Посмотрите на брата этого мужчины, моя королева. Когда Драстен оказался заколдован предсказательницей и был вынужден покоиться в дремоте пять столетий, род Келтаров был уничтожен. Когда он был разбужен в двадцать первом столетии женщиной, он сделал всё возможное и невозможное, чтобы вернуться в своё время и предотвратить катастрофу и сделать так, чтобы их род оставался невредимым, всегда охраняющим знание.
- Я осведомлена об этом. Его брат-неудачник оказался не очень похожим на него.
- Я верю, что он - такой же. Дэйгис нарушил клятву единственно для того, чтобы спасти жизнь Драстена.
- Это личный мотив. Роду ничего не угрожало. Им было категорически запрещено использовать камни для личной выгоды.
- Как это могло быть личной выгодой? - возразил Адам. - Чего достиг Дэйгис, сделав это? Хотя он спас жизнь Драстену, Драстен продолжал покоиться в дремоте? Он не вернул своего брата обратно. Он ничего не получил.
- Тем более тогда он дурак.
- Он такой же благородный, как его брат. Нет зла в том, что он сделал.
- Вопрос не в том, плох ли он, а в том, нарушил ли он свою клятву, и он сделал это. Условия Договора были чётко оговорены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91