– О…
Возможно, Тим собирался еще что-то сказать, но рядом неожиданно материализовался мистер Гуинплен Дхарк.
– Если ваша честь позволит, я хотел бы вызвать первого свидетеля, – произнес он.
– А, мистер Дхарк… Конечно, вызывайте. Полагаю, это какая-нибудь знаменитость?
Тим оглядел мистера Дхарка с головы до пят. Тот буквально источал зло. Зло струилось из пор его кожи. В итоге мистера Дхарка окружала жуткая тьма и не менее жуткий холод.
– Бр-р-р, – произнес судья Давстон. – Будьте любезны, кто-нибудь! Включите обогреватели. И свет зажгите, а то темновато становится.
– Ваша честь, – мистер Дхарк растянул губы в улыбке, обнажив два ряда острых желтых зубов. – Я хотел бы пригласить мастера Мэйкписа Скриббенса.
– Мэйкписа Скриббенса? – переспросил судья. – Сомневаюсь, что я о таком слышал.
– Безусловно слышали, ваша честь. Он местная знаменитость.
Судья Д. покачал головой, и его парик чуть съехал набок.
– Об этом писали во всех газетах, ваша честь. Несомненно, вам доводилось слышать о маленьких детях, потерянных родителями в лесах и джунглях, которые прибивались к волчьим стаям и воспитывались волками? Такие случаи неоднократно имели место в наших колониях.
– Полагаю, доводилось, – ответил судья хорошо поставленным голосом прямо в микрофон. – А также газелями и обезьянами. Вы не о сыночке лорда Грейстока?
– О нет, ваша честь. Семья Мастера Мэйкписа Скриббенса стала жертвой аномального электрического разряда. Это произошло в Брентфорде, прямо у них на огороде. Родителей поразило насмерть. Мастер Мэйкпис, крохотное беспомощное дитя, остался один-одинешенек. И непременно умер бы, но его подобрали улитки. Они выкормили его и воспитали.
Судья Давстон смахнул слезинку.
– Какая трогательная и поучительная история. И этот бедный малютка сможет выступить в качестве свидетеля по данному делу?
– Без сомнения, ваша честь. Он был самым настоящим свидетелем инцидента. И, будучи воспитанным улитками, он окажется идеальным свидетелем. Поскольку не умеет лгать.
Судья Давстон улыбнулся:
– Улитки действительно славятся своей честностью. Как говорили в старину, «чего улитка не знает о честности, того не знает муха о лукавстве»…
– Ваша честь высказывается точно, как никто иной. Может, ваша честь, вы сами в чем-то сродни улиткам?
– Льстец, – проговорил судья.
– Что? – переспросил Уилл номер один.
– Что? – переспросил Уилл номер два.
– Протестую, – сказал Тим Макгрегор.
– Почему? – спросил судья.
– Я не вполне уверен, – объяснил Тим, – но мне не нравится эта история о воспитаннике улиток.
– О-о-о-о-о! – выдохнули все присутствующие. Включая представителей прессы, джентльменов с ВВС и шведку-блондинку из службы погоды. Правда, блондинка сказала скорее «О-ох», потому что запрокинула при этом голову.
– В чем дело? – удивился Тим.
– Улитки имеют репутацию правдивых созданий, – пояснил судья. – Вы в этом усомнились. И тем самым ступили на скользкую почву.
– Протест снят, – ответил Тим. – Более того, приветствую свидетеля обвинения. Пусть внесут этого слизнячка.
– О-о-о-о-о-о! – разом произнесли все присутствующие.
– Оу!!! – воскликнула шведка-блондиночка и шлепнула репортера, который только что шлепнул ее по задничке.
– А теперь что? – спросил Тим. – По какому случаю это всеобщее «о-о-о-о»?
– Он прикован к инвалидному креслу, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Ваше замечание было слегка нетактичным.
– Но, – возразил Тим, – но…
– Вызывается мастер Мэйкпис Скриббенс, – объявил судья.
– Вызывается мистер Маркиз Рыббинс, – подхватил секретарь суда, у которого был волдырь в левом ухе.
– Вызывается миссис Марица Улыбица! – крикнул судебный исполнитель, который стоял у дверей. На копчике у судебного исполнителя была бородавка, и он пытался избавиться от нее при помощи иглоукалывания.
– Вызывают оккупантов с межпланетного судна, – провозгласил в коридоре констебль, внуку которого предстояло прославиться песнями, написанными для «Карпентерс».
И вот отверзлись двери,
Притих огромный зал,
В давящей атмосфере
Гремел сердец металл.
И некто жутким скрипом
Потряс всеобщий слух.
Все ближе, ближе, ближе.
Химера? Зверь? Иль дух?
– Не следовало говорить об этом стихами, – заметил звукорежиссер ВВС.
– Но я поэт-лауреат, – возразил поэт-лауреат. – Стихи мои – это мой хлеб насущный.
– Простите, – уступил звукорежиссер. – Прошу вас, продолжайте.
– Не могу. Муза пропала.
– Может, вы ее в другом килте оставили? – предположил звукорежиссер.
– Пойду взгляну, – согласился поэт-лауреат, известный также как Великий Макгонагалл.
В это время в зале суда появился мастер Мэйкпис Скриббенс, Брентфордский Мальчик-улитка.
Сначала все взгляды обратились к двери. Потом почти все в ужасе отвели глаза. Но многие из тех, кто отвел глаза, снова устремили их на Мальчика-улитку. Ибо что такого в том, чтобы просто взглянуть? В конце концов, не каждый день можно увидеть мальчика, которого вырастили улитки.
– Надеюсь, это зрелище будет достойно внимания, – сказал судья Давстон. – Такой накал страстей…
– Не сомневайтесь, – ответил мистер Гуинплен Дхарк, – я все-таки королевский адвокат.
Инвалидное кресло катила няня. Это была хорошенькая молодая женщина с ясными глазками и розовыми щечками, ее звали мисс Поппинс.
Подопечный мисс Поппинс, сидящий в инвалидном кресле, не мог похвастаться ни ясными глазками, ни розовыми щечками. Почти все его тельце было скрыто одеялом. Но и одеяло не могло скрыть того, что тельце Мальчика-улитки комковатое и бесформенное. Для головы же и того немногого, что оставалось на виду, скорее подходили эпитеты «пухлое», «раздутое» и тому подобные. Глаза терялись в складках бледной плоти, от лысого черепа попахивало чем-то похожим на плесень. За колесами тянулись две полоски слизи.
– Мистер Маркиз Рыббинс, – провозгласил секретарь, – будьте любезны, займите место свидетеля.
Губы Брентфордского Мальчика-улитки – две бесформенных кожаных складки – шевельнулись, словно он пытался произнести что-то членораздельное. Ясно, что это бы ему не удалось.
– Похоже, нам предстоит повеселиться, – шепнул Уилл Тиму.
– У нас большие проблемы, шеф, – предупредил Барри.
– Тебе охота подурачиться, Барри?
– Именно так, шеф.
– Тогда зачем ты это сказал?
– Потому что я годами не говорил ни слова. Да какое годами – веками! И тут появляется какой-то человек-моллюск и сразу оказывается в центре внимания. Мне это совершенно не нравится.
– Вы можете занять место свидетеля? – спросил судья Давстон, обращаясь к Брентфордскому Мальчику-улитке.
– Пш-ш-ш, – прошелестели раздутые губы Мальчика-улитки. – Пиш-ш, паш-ш, пош-ш.
– Он желает, – объявил мистер Гуинплен Дхарк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112