— Не позорь монархию! Как ты можешь называть себя монархистом и голосовать за масона Гайдара?! Я тебе говорю как священник: ты лукавишь.
— Если бы не Гайдар и демократы, ты бы сейчас вообще не говорил о таких вещах со мной и не стоял бы предо мной священником.
12 декабря 1995 г. Вторник. Молитва, зарядка
Сегодня надо заработать 2 мил. на избирательной кампании за Черномырдина — два миллиона сближают программы Гайдара и Черномырдина.
Звонил в Междуреченск. Мать одна, совсем плохо слышит, плачет. Видела Тоню во сне, к ней собирается. Мучительно разговаривать с ней, не слышит, отвечает мимо, невпопад, я кричу в трубку — аж горло заломило, подступают слезы, хочется закончить разговор скорее, а она говорит, говорит — то одно спросит, то другое... и не заканчивает разговор.

13 декабря 1995 г. Среда, мой день. «Павел I»
Наконец-то прошли эти непраздничные, но и не рабочие дни. Вчера был День Конституции, которую еще раз изменят те, кто придет к власти. Почему-то вчера на встрече с кандидатом от Черномырдина никто и не вспомнил про праздник свода законов. Но у меня отличная продажа Гайдара получилась за 500 долларов США, да к тому же Танька дневников на 150 тыс. рублей продала, правда, 10 из 15 Лидия Васильевна Козырева, банкир, купила оптом. А все это происходило в г. Красноармейске, где с 1989 г. закрыты банк и текстильная фабрика, задолжавшая кому-то 14 миллиардов рублей.
15 декабря 1995 г. Пятница. Молитва, зарядка
Кривошей Сергей Георгиевич. Я убегаю в Кемерово не только за 15 миллионами, обещанными им на храм, — я убегаю от Любимова, с которым не очень хочется мне общаться. У него Бонн, «Пиковая дама» — у меня Америка и роман.
16 декабря 1995 г. Суббота. Молитва, зарядка, кухня
Ревность — самое страшное мучительство.
Главное, чтоб при коммунистах весить не больше, чем при демократах, и голос чтоб звучал не хуже, а там разберемся. Перед тем как поставить + в квадрате Гайдара, я ездил-ходил в Донской, ставил свечки святым, чтоб не вернулись к власти коммунисты. А уж потом опустил бюллетень. Нельзя сказать, чтоб я очень сконцентрирован, но мне все время хочется кушать. Теперь мне хочется съесть зеленое яблоко. Но «Яблоко» Явлинского вызревает. Я не против евреев, но думаю, что из русских можно найти и избрать президента и даже царя.
Роман катится до заезженному пути, а на Дальнем Востоке 25% набрали коммунисты, за ними — жириновцы. Зюганов говорит: «Соберем коалицию». Что это за коалиция? С кем? С кем он собирается «дружбу спаять», с Лебедем? Заграница голосует за Явлинского. Совсем непопулярен мой Гайдар. Ну, посмотрим!
18 декабря 1995 г. Понедельник. Молитва. Зарядка
Плохо молился я вчера, видимо. Гайдар еще к 5%-му барьеру не подкрался, а «коммуняки» за 22 перевалили. Но ЛДПР... во, бл...
20 декабря 1995 г. Среда, мой день
Любимов довольно спокойно выслушал мои объяснения, почему я вышел из «Подростка», и сделал два-три замечания по вчерашнему «Живаго», которым, в общем, он остался доволен. Мы разбежались. Он какую-то отметку в российском паспорте вписал — временно проживает в Израиле, — а что это за самодеятельность, хрен его знает. Довольно легко я улизнул из театра. Теперь надо долететь и доехать до Междуреченска.
27 декабря 1995 г. Среда, мой день. Зарядка, молитва
Звонил Шкатовой. Шеф от Лужкова вернулся в хорошем настроении, обласканный, довольный — подробностей она не знает, да и неважно. Главное — хорошее настроение.
30 декабря 1995 г. Суббота. Десятка. Молитва, зарядка
Я снова и снова вчитываюсь в строки Силиной: «Таганский рыцарь есенинского образа...» — и снова и снова мысленно благодарю ее. Она увидела и оценила то, что, мне казалось, никто не замечает:
«...именно Валерий Золотухин взял на себя обузу тянуть повозку с остатками таганкинского театрального скарба. Вновь обезглавленный, обезноженный, изможденный дурной войной театр он, артист, и только артист, взвалил на свои не слишком мощные плечи, собой, своим актерским талантом прикрывая и удерживая от опустошения таганкинский репертуар, собой, своей человеческой устойчивостью помогая усталой труппе не потерять ощущение коллектива».
У прилавка с золотом встретил Л. Зыкину — она расплачивалась напрямую с продавцом. Мы расцеловались и поздравили друг друга с Рождеством и Новым годом. Купил я цепь за 991 тысячу и футляр, короче — за миллион, Тамаре.
«СЕКС МНЕ НЕОБХОДИМ КАЖДЫЙ ДЕНЬ» 1996
4 января 1996 г. Четверг. «Соловьевка», палата № 10
Если писать «Топор и кортик», надо сесть и записать. Историю эту я много раз рассказывал и помню достаточно подробно. Но почему-то в дневниках нигде нет упоминания о ней, маломальского следа.
В «зеленую тетрадь»
ТОПОР И КОРТИК
В Ленинграде бывшем мы часто бывали и по делам киносъемок, и по делам «Таганки», и концертировали много в те времена по линии общества «Знание». Кому, конечно, можно было — Высоцкий не имел официального разрешения на общение с публикой. Я же каждую среду выезжал в город на Неве, и тамошний продюсер (администратором он называться не любил) устраивал мне или А. Миронову так называемый чёс по домам отдыха на Карельском перешейке. Минимум 5 концертов, да еще мог быть большой творческий вечер в престижном зале филармонии. На этих концертах я заработал тогда за три года (по средам) сумму, которая позволила мне уйти от жены, не деля трехкомнатную квартиру, а купить кооперативную. Но я отклонился. Так вот, в Ленинграде жили Георгий и Маша — большие, бескорыстные поклонники В. Высоцкого. Это были очаровательные, добрые люди, с которыми нас всех Владимир перезнакомил, бывали мы у них дома и вместе, и порознь и гуляли весело. В один из таких моих вояжей в Ленинград Георгий передал мне для Володи офицерский морской кортик. Георгий был потрясающий мастер подобного рода изделий. Он мог сделать пистолет любой системы — не отличишь от настоящего — или выточить какую-нибудь сногсшибательную, хитроумную зажигалку. Надо сказать, что Володя такие мужские штучки обожал — ручки, брелки, зажигалки, ножи, портсигары, ремни, кортики, кастеты и прочую подобную реквизитику, к которой, к примеру, я был совершенно равнодушен и считал за мусор. Володя, повторяю, за эти безделушки мог снять с себя все — дорогую куртку, рубашку, свитер, кофту... в общем, все, что можно было носить и было модно. Он этими предметами мужского карманного быта дорожил до дрожи.
И вот кортик... Надо сказать, потрясающей работы — не отличишь от настоящего. Я его привез, но Володи не было, он отсутствовал, был где-то за границей по делам семейным. И надо же случиться в это время дню рождения Леонида Филатова. Дело было молодое и веселое, и под очередной бокал шампанского я кортик этот подарил: «Леонид! Бери, дескать, и помни!» Подробностей реакции Леонида я не помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179