Господи! До чего же скучно жить на этом свете!
«Кроме дикого, нечеловеческого тщеславия, там нет ничего» — Филатов о дневниках. А я присматриваю себе взаправду нож и баллончик со слезоточивым газом. Наверняка будут на меня покушения или мордобитие. И я собираюсь обороняться. Глупо! Или сбежать в Быстрый Исток на год?! Боюсь за семью, за окна, за дачу. Куда-то прет фантазия от страха. А неприятности-то могут быть только от коллег, да нет, не утешай себя, Валерий, готовься. Раз уж решился — плюнь. А убьют — погром начнется тут же.
Неужели вся жизнь не удалась? Нет, не верю. Только бы получить от государства премию, то есть, получается, от Горбачева, что ли, против которого я?!
Идею пельменной надо выбросить, она мешает, она не развилась.
Я куплю себе оружие, чтобы обороняться от защитников Высоцкого — нож и пузырек с газом.
Нож я купил — 2812 песет. Дороже, чем ботинки. Весь почти гонорар Любимова. Но нож хороший, на веревочке — держитесь, гады!
Теперь я жалею, что роздал трости-стилеты редакторам, Дементьеву и Коротичу. С такой тростью мне бы ни один мститель не страшен был бы.
Говорят, лучше зажечь маленькую свечку, чем проклинать тьму. Это к Любимову и его ругани в адрес Губенко, Горбачева. Лучше бы спектакль поставил.
Я напишу, напишу. Я все расскажу про мою нелепую жизнь, а может, и лепую... кто знает?! Ведь со стороны я как будто абсолютный отличник, а что король голый, так этого ж никто не видит до поры, в первую очередь он сам.
Я согласен с А. Морозовым — всегда такого рода документы, как дневник, зашифрованы. Даже для самого автора. Это происходит бессознательно, подчас ты сам себе невольный цензор, и как раз не там, где надо.
23 марта 1991 г. Суббота. Испания, г. Памплона
Отель «Maisannave», № 327. Одна тетрадь перетекла в другую. Вчера, 22 марта, вернувшись из костела, где причастился и съел облатку, я принял решение и Богу дал слово не пить до 21 июня. И написать эту грустную историю «Кв. 21х21».
Ко всему будут — должны быть! — съемки у Швейцера. Роль замечательная, и надо состояться. Давно у меня не было хорошей работы в кино, а здесь овчинка стоит выделки. Я не выпью даже в том случае, если дадут государственное вознаграждение за Гришку. Уж более того не выпью, если не дадут.
24 марта 1991 г. Воскресенье — отдай Богу
Я все-таки молодец. Моя левая нога, больная, из-за которой пролежал я три года не вставая, привязанный к кровати, она ведь далеко не рабочая в том качестве, как правая. Ступня, к примеру, не может выдержать один ритм-темп более, чем пять шлепков. О чем уж дальше говорить. Она совсем не опорная, все приходится на правую. Значит, в чем-то, где-то должна быть компенсация. В чем я ее нашел?! В пластике туловища, рук и таза. Хитро. И сохраняю вес. Потому что мне еще нельзя полнеть ни на килограмм. Чтоб не носить на себе лишний вес.
Дочка Анхеля у меня на столе, вместе с другими дорогими мне лицами. Как-то так она застряла у меня на столе с первого дня, так и прижилась — Микаэлла... Как-то Анхель среагирует?! Спокойно. Пошлет чего-нибудь ей, будет ли с Людкой советоваться?! Или меня пошлет, как некогда Владимир Семенович — это не моя дочь, понял? И не лезь! И все. Я, помню, растерялся.
Молись, Валерий! Молись и веруй — Бог поможет тебе. Дело ты затеял покаянное и, стало быть, Богу угодное. Только молись и веруй. И не бросай жену. Третья жена от дьявола. Молись, молись. Лучше поставить маленькую свечку, чем проклинать тьму.
25 марта 1991 г. Понедельник
Комментарии. Нет, я не хотел и не хочу писать комментарии. В этом и состоит, быть может, главная причина, цель и любопытство — как откомментируют дневники мои современники. А то, что я каждый негатив о себе или товарищах мог повернуть позитивом, невелика задача. В этом-то вся и штука, как расшифруют это герои дневника и сторонние. Оценки-то будут разные. Из их сопоставимости мы и извлечем желанный психологический корень опыта. Да, так.
В дороге я дочитал Турбина. Кафку осилить нет сил. Пустил по автобусу интервью министра, не только порнографию.
Любимов захомутал Анхеля, не отпускает. Да я особенно и не хочу общаться. Анхель часто вспоминает Филатова — Нина звонила: «Берегите Колю, берегите Колю! На него будут нападать».
Коле за такие интервью яйца оторвать. Кто его за язык тянет славословить Горбачева? Ну, не тянут же за язык.
26 марта 1991 г. Вторник
Лукьянова много рассказывала об отце своем, артисте потрясающем. Ульянов — тень его. Так вот, она была на съемках «Кубанских казаков», ей было десять лет, она качала маленького Никиту Любимова. Арбузов и помидоров на Кубани тогда было несметное количество, горы хлеба, и никому в голову не приходило это поливать керосином, «чтоб артисты не съели». Это чушь собачья, недостойная даже Мюнхгаузена. Керосин дороже был, чем арбузы. А больше в кадре там ничего и не было. Ну, и так далее.
Сидоренко сообщила: по Москве шум. Интервью Любимова по радио «Свобода». Очень нелицеприятно говорил о Губенко. «Я думаю, Николай об этом знает. Они же не один раз передали...» Я думаю.
27 марта 1991 г. Среда, мой день
Глаголин говорит, что больше меня, кроме Любимова, никто не получил — 175 000 песет.
Анхель рассказывал, как он уезжал и как Панфилов и Чурикова у лифта: «Мы тебя любим, только не пиши и не звони».
28 марта 1991 г. Четверг
Говорят, у нас в Союзе какой-то важный политический день. Ельцин будто бы вышел на финишную прямую против Горбачева. На Красной площади грузовики, танки наготове. Прольется ли кровь, все гадают.
Второй день Анхель говорит мне, какой великий актер Губенко, как он чувствует трагедию народа и свою ответственность... Он один, он выбивается из всех сил. И почему так решен Отрепьев? Кто такой Отрепьев сейчас?! Анхель долго, правильно и нудно рассуждал. В рассуждениях он смыкается с моими русскими — «это не русский спектакль, кроме русских песен, русского нет ничего». А я подумал, что, если он прав, мне не дадут государственное вознаграждение.
С Анхелем и Любимовым сфотографироваться надо.
Анхель:
— Любимов не верит в Бога, хоть и много говорит о нем. «Бог не здесь (показал пальцем на кончик языка), но здесь (показал на лоб)». Думал, скажет «в сердце». Он в каждой клеточке. И в этом смысле в России заложено все. От России зависит идеология мира. А Любимову Россия не нужна. Он не думает о судьбе русского народа, русской души. Россия ему нужна как реклама... для звездочки, для языка — это проституция. Он смеется, издевается над русской Россией.
Заплесневелый хлеб я обрезал и кусочки московские подсушил на настольной лампе, положив на абажур пепельницу, а в нее — хлеб. Замечательно подсох он, и я съел его с тремя помидорами. К быту артиста. Хорошо бы теперь поспать...
Что творится в Москве — понять невозможно. Огромная толпа, много милиции, и конной в том числе, менты машут дубинками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
«Кроме дикого, нечеловеческого тщеславия, там нет ничего» — Филатов о дневниках. А я присматриваю себе взаправду нож и баллончик со слезоточивым газом. Наверняка будут на меня покушения или мордобитие. И я собираюсь обороняться. Глупо! Или сбежать в Быстрый Исток на год?! Боюсь за семью, за окна, за дачу. Куда-то прет фантазия от страха. А неприятности-то могут быть только от коллег, да нет, не утешай себя, Валерий, готовься. Раз уж решился — плюнь. А убьют — погром начнется тут же.
Неужели вся жизнь не удалась? Нет, не верю. Только бы получить от государства премию, то есть, получается, от Горбачева, что ли, против которого я?!
Идею пельменной надо выбросить, она мешает, она не развилась.
Я куплю себе оружие, чтобы обороняться от защитников Высоцкого — нож и пузырек с газом.
Нож я купил — 2812 песет. Дороже, чем ботинки. Весь почти гонорар Любимова. Но нож хороший, на веревочке — держитесь, гады!
Теперь я жалею, что роздал трости-стилеты редакторам, Дементьеву и Коротичу. С такой тростью мне бы ни один мститель не страшен был бы.
Говорят, лучше зажечь маленькую свечку, чем проклинать тьму. Это к Любимову и его ругани в адрес Губенко, Горбачева. Лучше бы спектакль поставил.
Я напишу, напишу. Я все расскажу про мою нелепую жизнь, а может, и лепую... кто знает?! Ведь со стороны я как будто абсолютный отличник, а что король голый, так этого ж никто не видит до поры, в первую очередь он сам.
Я согласен с А. Морозовым — всегда такого рода документы, как дневник, зашифрованы. Даже для самого автора. Это происходит бессознательно, подчас ты сам себе невольный цензор, и как раз не там, где надо.
23 марта 1991 г. Суббота. Испания, г. Памплона
Отель «Maisannave», № 327. Одна тетрадь перетекла в другую. Вчера, 22 марта, вернувшись из костела, где причастился и съел облатку, я принял решение и Богу дал слово не пить до 21 июня. И написать эту грустную историю «Кв. 21х21».
Ко всему будут — должны быть! — съемки у Швейцера. Роль замечательная, и надо состояться. Давно у меня не было хорошей работы в кино, а здесь овчинка стоит выделки. Я не выпью даже в том случае, если дадут государственное вознаграждение за Гришку. Уж более того не выпью, если не дадут.
24 марта 1991 г. Воскресенье — отдай Богу
Я все-таки молодец. Моя левая нога, больная, из-за которой пролежал я три года не вставая, привязанный к кровати, она ведь далеко не рабочая в том качестве, как правая. Ступня, к примеру, не может выдержать один ритм-темп более, чем пять шлепков. О чем уж дальше говорить. Она совсем не опорная, все приходится на правую. Значит, в чем-то, где-то должна быть компенсация. В чем я ее нашел?! В пластике туловища, рук и таза. Хитро. И сохраняю вес. Потому что мне еще нельзя полнеть ни на килограмм. Чтоб не носить на себе лишний вес.
Дочка Анхеля у меня на столе, вместе с другими дорогими мне лицами. Как-то так она застряла у меня на столе с первого дня, так и прижилась — Микаэлла... Как-то Анхель среагирует?! Спокойно. Пошлет чего-нибудь ей, будет ли с Людкой советоваться?! Или меня пошлет, как некогда Владимир Семенович — это не моя дочь, понял? И не лезь! И все. Я, помню, растерялся.
Молись, Валерий! Молись и веруй — Бог поможет тебе. Дело ты затеял покаянное и, стало быть, Богу угодное. Только молись и веруй. И не бросай жену. Третья жена от дьявола. Молись, молись. Лучше поставить маленькую свечку, чем проклинать тьму.
25 марта 1991 г. Понедельник
Комментарии. Нет, я не хотел и не хочу писать комментарии. В этом и состоит, быть может, главная причина, цель и любопытство — как откомментируют дневники мои современники. А то, что я каждый негатив о себе или товарищах мог повернуть позитивом, невелика задача. В этом-то вся и штука, как расшифруют это герои дневника и сторонние. Оценки-то будут разные. Из их сопоставимости мы и извлечем желанный психологический корень опыта. Да, так.
В дороге я дочитал Турбина. Кафку осилить нет сил. Пустил по автобусу интервью министра, не только порнографию.
Любимов захомутал Анхеля, не отпускает. Да я особенно и не хочу общаться. Анхель часто вспоминает Филатова — Нина звонила: «Берегите Колю, берегите Колю! На него будут нападать».
Коле за такие интервью яйца оторвать. Кто его за язык тянет славословить Горбачева? Ну, не тянут же за язык.
26 марта 1991 г. Вторник
Лукьянова много рассказывала об отце своем, артисте потрясающем. Ульянов — тень его. Так вот, она была на съемках «Кубанских казаков», ей было десять лет, она качала маленького Никиту Любимова. Арбузов и помидоров на Кубани тогда было несметное количество, горы хлеба, и никому в голову не приходило это поливать керосином, «чтоб артисты не съели». Это чушь собачья, недостойная даже Мюнхгаузена. Керосин дороже был, чем арбузы. А больше в кадре там ничего и не было. Ну, и так далее.
Сидоренко сообщила: по Москве шум. Интервью Любимова по радио «Свобода». Очень нелицеприятно говорил о Губенко. «Я думаю, Николай об этом знает. Они же не один раз передали...» Я думаю.
27 марта 1991 г. Среда, мой день
Глаголин говорит, что больше меня, кроме Любимова, никто не получил — 175 000 песет.
Анхель рассказывал, как он уезжал и как Панфилов и Чурикова у лифта: «Мы тебя любим, только не пиши и не звони».
28 марта 1991 г. Четверг
Говорят, у нас в Союзе какой-то важный политический день. Ельцин будто бы вышел на финишную прямую против Горбачева. На Красной площади грузовики, танки наготове. Прольется ли кровь, все гадают.
Второй день Анхель говорит мне, какой великий актер Губенко, как он чувствует трагедию народа и свою ответственность... Он один, он выбивается из всех сил. И почему так решен Отрепьев? Кто такой Отрепьев сейчас?! Анхель долго, правильно и нудно рассуждал. В рассуждениях он смыкается с моими русскими — «это не русский спектакль, кроме русских песен, русского нет ничего». А я подумал, что, если он прав, мне не дадут государственное вознаграждение.
С Анхелем и Любимовым сфотографироваться надо.
Анхель:
— Любимов не верит в Бога, хоть и много говорит о нем. «Бог не здесь (показал пальцем на кончик языка), но здесь (показал на лоб)». Думал, скажет «в сердце». Он в каждой клеточке. И в этом смысле в России заложено все. От России зависит идеология мира. А Любимову Россия не нужна. Он не думает о судьбе русского народа, русской души. Россия ему нужна как реклама... для звездочки, для языка — это проституция. Он смеется, издевается над русской Россией.
Заплесневелый хлеб я обрезал и кусочки московские подсушил на настольной лампе, положив на абажур пепельницу, а в нее — хлеб. Замечательно подсох он, и я съел его с тремя помидорами. К быту артиста. Хорошо бы теперь поспать...
Что творится в Москве — понять невозможно. Огромная толпа, много милиции, и конной в том числе, менты машут дубинками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179