Одна из причин, по которой я оказался у Эгути. Я мочил сутенеров до последнего, поэтому у меня тучи врагов. Ну да ладно, оставим эту тему. Еще одно дело, которым я не занимаюсь, – это наркота.
Он замолчал, и я спросил:
– Клан занялся наркотой, и ты от них отошел. Стал работать самостоятельно. Так, да?
Похоже, некоторое время он сомневался, но в конце концов покачал головой:
– Главу клана сменил его сын. Да и времена стали другие. Разумеется, клан Эгути был ядром синдиката Сэйсю. Владел дочерними предприятиями. Но прибыль от наркоты и в сравнение с этим не идет. Сейчас квартал Кабуки-тё наводнили иностранцы – откуда они только ни притащились – и там творится беззаконие. Когда они вышагивают по улицам, наши, японские якудза прячутся по переулкам. Зона экстратерриториального права. Ни один из кланов не может вмешаться. Даже якудза. И только клан Эгути пытался противостоять. Наверное, помочь могла только открытая демонстрация силы.
– Но как тебе удалось отделиться?!
– Со мной распрощались по-хорошему. Правда, денег я потратил кучу. Лишаться последних пальцев не хотел. Теперь с помощью денег можно уладить все, что угодно. Нравы изменились.
Я когда-то работал в таком месте, где вокруг было полно якудза. Видел и непосредственных исполнителей, и тех, кто уже удалился от дел. Но Асаи не имел ничего общего ни с теми, ни с другими. Он и пальцы называл пальцами, а не на бандитском жаргоне.
– А наркота какая? – спросил я. – Транки?
– Я имею в виду более модные штуки. Бизнес американизировался. Кокаин. Цена конечного продукта доходит до семидесяти тысяч за кило.
– Но я-то какое отношение имею к этому?
Асаи покачал головой:
– Я и сам толком не знаю. Считай, что это мысли вслух. Я здесь нахожусь, чтобы ответить на твой вопрос. А вопрос твой заключался в следующем: в связи с чем упоминалось твое имя? Так ведь? Короче. В клане Эгути до сих пор остались несколько человек, которые хорошо ко мне относятся. Молодежь, занимающая самые низы, поэтому подробностей я не знаю. Рассказали они мне об этом разговоре позавчера, во второй половине дня. Где-то в третьем часу одна компания обратилась с просьбой в клан Эгути. Надо, мол, припугнуть парня по имени Кэйскэ Симамура, который работает в баре «Гохэй», что рядом с Пенсионным фондом. Слегка покалечить и предупредить. Вот такая просьба поступила в верхушку Эгути. «Слегка покалечить и предупредить» – именно так и сказали. Заметь, среди парней, набросившихся на тебя, моих ребят не было. Дали им и дополнительное условие: убивать нельзя ни в коем случае.
– Ты сказал, одна компания. И какая?
– «Фартек». Входит во вторую секцию Токийской фондовой биржи.
– Во вторую секцию ТФБ?
– Меня это тоже несколько удивило. Обычно такие компании подстраховывают себя, обращаясь через дочернюю компанию или через третьих лиц. Но они позвонили напрямую.
– А из какого отдела и кто именно?
– Этого я не знаю. – Асаи достал из кармана листок бумаги и положил передо мной. Копия квартального отчета. – Был бы отчет о ценных бумагах, стало бы понятнее, но общая картина должна быть видна и здесь.
Я взял листок в руки и посмотрел. Главный офис расположен в Ниси-Симбаси, район Минатоку. Уставный капитал составляет три миллиарда восемьсот миллионов иен. Выпущено свыше тридцати миллионов акций. Около восьмисот сотрудников. Оборот компании на март девяносто третьего года равен семидесяти миллиардам иен. Содержание деятельности: 55 % – торговля, 22 % – производство одежды, 23 % – прочая деятельность. В комментариях говорилось: одежда спортивного стиля – преимущественно для женщин, особенно популярен брэнд «Фарамонд»; с апреля по всей стране начнется продажа памперсов нового типа для стариков.
Да. Об одежде «Фарамонд» слышал даже я. В отчете я ничего странного не увидел.
– Ты акциями занимаешься? – спросил Асаи.
– С чего бы это? Я в экономике несилен. И капиталом не располагаю.
– Это уж точно, – улыбнулся Асаи и заказал у проходившей мимо официантки новую порцию виски для меня.
– А ты больше не будешь? – спросил я.
– Я за рулем, – ответил Асаи. – Финансовое состояние «Фартека» – лучше некуда. Доход от одной акции – тридцать две иены. Цена акции сейчас – семьсот с небольшим, так что Р/Е, то есть отношение цены акции к прибыли на акцию, равно двадцати двум. Пять лет подряд предприятие приносит прибыль, и дивиденды растут. Можно сказать, они даже слишком высоки. Никто не удивится, если компания поднимется в первую секцию Токийской фондовой биржи.
– Я в этих делах ничего не понимаю. Объясни мне в двух словах.
– Если бы я был биржевым маклером, то молча сидел бы и скупал акции «Фартека», как котирующиеся на бирже. Но лучше посмотри на список акционеров.
Я так и сделал. Кое в чем я разбирался. Я поднял глаза:
– Нет основного банка. Есть компании, входящие в крупные корпорации, но их довольно мало. В основном, по-моему, частные компании. Первое место среди акционеров – тринадцать целых семь десятых процента – у «Хотта Косан». Наверное, чья-то частная компания. Ведь в Японии запрещены компании-холдинги. Но, смотри, второе место – двенадцать целых девять десятых процента – у «Мирна энд Рос», иностранной компании. Кроме того, среди директоров компании – иностранец. Альфонсо Канелла. Испанское имя.
– Ишь ты. А говорил, что ничего не понимаешь. Вон как шпаришь. Да ты совсем не дурак.
– Ну, экономические страницы газет я читаю. Времени хватает.
– Значит, и правило пяти процентов тебе известно?
– Нет, такого не знаю.
– Правило, которое власти ввели в конце восьмидесятых. Если акций свыше пяти процентов, включая аффилированные компании, необходимо ставить в известность Министерство финансов. Но ты, конечно, помнишь, как цены на акции начало трясти. Иными словами, «мыльный пузырь» стал лопаться.
Я кивнул. Как не помнить.
– Посмотри на схему. Я проанализировал еженедельный рост цен на акции. В октябре девяностого года – наивысшая цена, четыре восемьсот. Через два месяца, после того как Хусейн вторгся в Кувейт. При этом средний показатель Никкэй за какие-то десять месяцев упал на восемнадцать тысяч иен. А у «Фартека» – резкий рост по сравнению с падением ниже тысячи за год до этого.
Я в этих делах разбирался как свинья в апельсинах. Поразмыслив над тем, что сказал Асаи, я спросил:
– Значит, кто-то скупил акции?
– Да. В Кабуто-тё одно время бушевал скандал с участием то ли гонконгского игрока, то ли какого-то новичка. Дело в том, что в те годы бывали случаи, когда японские игроки, покупая депозитарные расписки, инсценировали покупку акций иностранцем. Рынок отреагировал, скупка акций началась. Однако компания «Мирна энд Рос» официально заявила о себе. Поначалу все решили, что это корпоративный шантаж – green mail, то есть парни хотят заработать на разнице в цене, вынуждая владельцев компании перекупать пакет по стоимости, выше продажной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Он замолчал, и я спросил:
– Клан занялся наркотой, и ты от них отошел. Стал работать самостоятельно. Так, да?
Похоже, некоторое время он сомневался, но в конце концов покачал головой:
– Главу клана сменил его сын. Да и времена стали другие. Разумеется, клан Эгути был ядром синдиката Сэйсю. Владел дочерними предприятиями. Но прибыль от наркоты и в сравнение с этим не идет. Сейчас квартал Кабуки-тё наводнили иностранцы – откуда они только ни притащились – и там творится беззаконие. Когда они вышагивают по улицам, наши, японские якудза прячутся по переулкам. Зона экстратерриториального права. Ни один из кланов не может вмешаться. Даже якудза. И только клан Эгути пытался противостоять. Наверное, помочь могла только открытая демонстрация силы.
– Но как тебе удалось отделиться?!
– Со мной распрощались по-хорошему. Правда, денег я потратил кучу. Лишаться последних пальцев не хотел. Теперь с помощью денег можно уладить все, что угодно. Нравы изменились.
Я когда-то работал в таком месте, где вокруг было полно якудза. Видел и непосредственных исполнителей, и тех, кто уже удалился от дел. Но Асаи не имел ничего общего ни с теми, ни с другими. Он и пальцы называл пальцами, а не на бандитском жаргоне.
– А наркота какая? – спросил я. – Транки?
– Я имею в виду более модные штуки. Бизнес американизировался. Кокаин. Цена конечного продукта доходит до семидесяти тысяч за кило.
– Но я-то какое отношение имею к этому?
Асаи покачал головой:
– Я и сам толком не знаю. Считай, что это мысли вслух. Я здесь нахожусь, чтобы ответить на твой вопрос. А вопрос твой заключался в следующем: в связи с чем упоминалось твое имя? Так ведь? Короче. В клане Эгути до сих пор остались несколько человек, которые хорошо ко мне относятся. Молодежь, занимающая самые низы, поэтому подробностей я не знаю. Рассказали они мне об этом разговоре позавчера, во второй половине дня. Где-то в третьем часу одна компания обратилась с просьбой в клан Эгути. Надо, мол, припугнуть парня по имени Кэйскэ Симамура, который работает в баре «Гохэй», что рядом с Пенсионным фондом. Слегка покалечить и предупредить. Вот такая просьба поступила в верхушку Эгути. «Слегка покалечить и предупредить» – именно так и сказали. Заметь, среди парней, набросившихся на тебя, моих ребят не было. Дали им и дополнительное условие: убивать нельзя ни в коем случае.
– Ты сказал, одна компания. И какая?
– «Фартек». Входит во вторую секцию Токийской фондовой биржи.
– Во вторую секцию ТФБ?
– Меня это тоже несколько удивило. Обычно такие компании подстраховывают себя, обращаясь через дочернюю компанию или через третьих лиц. Но они позвонили напрямую.
– А из какого отдела и кто именно?
– Этого я не знаю. – Асаи достал из кармана листок бумаги и положил передо мной. Копия квартального отчета. – Был бы отчет о ценных бумагах, стало бы понятнее, но общая картина должна быть видна и здесь.
Я взял листок в руки и посмотрел. Главный офис расположен в Ниси-Симбаси, район Минатоку. Уставный капитал составляет три миллиарда восемьсот миллионов иен. Выпущено свыше тридцати миллионов акций. Около восьмисот сотрудников. Оборот компании на март девяносто третьего года равен семидесяти миллиардам иен. Содержание деятельности: 55 % – торговля, 22 % – производство одежды, 23 % – прочая деятельность. В комментариях говорилось: одежда спортивного стиля – преимущественно для женщин, особенно популярен брэнд «Фарамонд»; с апреля по всей стране начнется продажа памперсов нового типа для стариков.
Да. Об одежде «Фарамонд» слышал даже я. В отчете я ничего странного не увидел.
– Ты акциями занимаешься? – спросил Асаи.
– С чего бы это? Я в экономике несилен. И капиталом не располагаю.
– Это уж точно, – улыбнулся Асаи и заказал у проходившей мимо официантки новую порцию виски для меня.
– А ты больше не будешь? – спросил я.
– Я за рулем, – ответил Асаи. – Финансовое состояние «Фартека» – лучше некуда. Доход от одной акции – тридцать две иены. Цена акции сейчас – семьсот с небольшим, так что Р/Е, то есть отношение цены акции к прибыли на акцию, равно двадцати двум. Пять лет подряд предприятие приносит прибыль, и дивиденды растут. Можно сказать, они даже слишком высоки. Никто не удивится, если компания поднимется в первую секцию Токийской фондовой биржи.
– Я в этих делах ничего не понимаю. Объясни мне в двух словах.
– Если бы я был биржевым маклером, то молча сидел бы и скупал акции «Фартека», как котирующиеся на бирже. Но лучше посмотри на список акционеров.
Я так и сделал. Кое в чем я разбирался. Я поднял глаза:
– Нет основного банка. Есть компании, входящие в крупные корпорации, но их довольно мало. В основном, по-моему, частные компании. Первое место среди акционеров – тринадцать целых семь десятых процента – у «Хотта Косан». Наверное, чья-то частная компания. Ведь в Японии запрещены компании-холдинги. Но, смотри, второе место – двенадцать целых девять десятых процента – у «Мирна энд Рос», иностранной компании. Кроме того, среди директоров компании – иностранец. Альфонсо Канелла. Испанское имя.
– Ишь ты. А говорил, что ничего не понимаешь. Вон как шпаришь. Да ты совсем не дурак.
– Ну, экономические страницы газет я читаю. Времени хватает.
– Значит, и правило пяти процентов тебе известно?
– Нет, такого не знаю.
– Правило, которое власти ввели в конце восьмидесятых. Если акций свыше пяти процентов, включая аффилированные компании, необходимо ставить в известность Министерство финансов. Но ты, конечно, помнишь, как цены на акции начало трясти. Иными словами, «мыльный пузырь» стал лопаться.
Я кивнул. Как не помнить.
– Посмотри на схему. Я проанализировал еженедельный рост цен на акции. В октябре девяностого года – наивысшая цена, четыре восемьсот. Через два месяца, после того как Хусейн вторгся в Кувейт. При этом средний показатель Никкэй за какие-то десять месяцев упал на восемнадцать тысяч иен. А у «Фартека» – резкий рост по сравнению с падением ниже тысячи за год до этого.
Я в этих делах разбирался как свинья в апельсинах. Поразмыслив над тем, что сказал Асаи, я спросил:
– Значит, кто-то скупил акции?
– Да. В Кабуто-тё одно время бушевал скандал с участием то ли гонконгского игрока, то ли какого-то новичка. Дело в том, что в те годы бывали случаи, когда японские игроки, покупая депозитарные расписки, инсценировали покупку акций иностранцем. Рынок отреагировал, скупка акций началась. Однако компания «Мирна энд Рос» официально заявила о себе. Поначалу все решили, что это корпоративный шантаж – green mail, то есть парни хотят заработать на разнице в цене, вынуждая владельцев компании перекупать пакет по стоимости, выше продажной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63