Иероглифы ее имени читаются как Ёнэ, да?
– Видимо, да. Она воспользовалась девичьей фамилией.
YONE KUDO. Если поменять порядок букв, то получится YUKO ENDO. Я посмотрел и другие сборники. Это имя встречается только в четвертом и пятом. То есть восемьдесят пятый и восемьдесят шестой годы, как написано на обложках.
– Полиции придется нелегко. Тут и псевдоним, и старик, который не собирается оказывать власти никакого содействия. Наверняка у Юкано была записная книжка, но он ни за что не станет ее показывать.
– Согласен, – ответил я, читая стихи Юко.
– Я в танка плохо разбираюсь. Скажи, если найдешь что-нибудь.
– В большинстве своем это лирические описания улиц Нью-Йорка.
В каждом из сборников было по двадцать стихотворений с простыми названиями «Цикл Пятая авеню», «Цикл Шестая авеню».
Столбами огня
в день кипящего масла
стоят небоскребы.
И ни одного на небе
пристанища не найти.
Улица в сумерках,
куски мяса шагают толпами.
Вот их остановил
сигнал светофора мякотью
рассеченного красного фрукта.
Я начал негромко читать первые танка из «Цикла Пятая авеню», и Токо попросила:
– Объясни, в чем смысл.
– Что тут объяснять, это не такие сложные стихи. В первом «день кипящего масла» означает солнце в разгар лета, которое светит так сочно и густо, будто пролили масло. Впечатления о городском пейзаже. В лучах этого солнца небоскребы кажутся огненными столбами. А «на небе пристанища не найти» значит нет способов убежать от этой нестерпимой жары. И мир, переполненный страданиями, который символизирует этот жаркий день, не меняется, и изменить его невозможно. Чувствуются нотки отчаяния. Но это мое личное мнение. «Куски мяса» во втором танка – это прохожие. Красный светофор Нью-Йорка, остановивший прохожих разных рас и национальностей, кажется ей гранатом с обнаженной мякотью. Вот о чем она пишет.
Некоторое время спустя Токо сказала:
– Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Мама в то время счастливой не выглядела. Наверное, стихи об этом?
– Может быть.
– Но почему надо было похищать эти стихи у меня из квартиры? В чем причина?
– Действительно. – Ничего другого я сказать не мог.
Токо замолчала. Я читал стихи Юко. Закончив, я вернулся в начало и стал смотреть на одну танка не отрываясь.
Машина свернула с шоссе Дайити-Кэйхин на улицу Яманотэ. Остановилась перед светофором, на перекрестке около станции «Одзаки».
– Выйду здесь, – сказал я и открыл дверь. Посредине дороги.
Токо посмотрела на меня:
– Куда это ты собрался?
– Вспомнил об одном дельце. Я тебе позвоню.
В спину полетели ее ругательства.
Кажется, она орала: «Идиот!»
Но какие слова последовали дальше, я уже не смог разобрать. Зажегся зеленый, и машины, стоявшие позади нее, загудели. Внезапно «мерседес», как безумный, сорвался с места и с дикой скоростью исчез из поля зрения.
Я вошел в телефонную будку неподалеку от станции. Вставил карточку, набрал номер.
– Редакция журнала «Сан», – услышал я после первого гудка.
День сдачи номера прошел, сегодня – выходной. Для выхода на работу требовались веские причины. Может быть, этой причиной был я.
– Будьте добры, господина Мори, – сказал я.
– Его сейчас нет.
– А господин Мацуда? Моя фамилия Симамура.
На другом конце провода возникла пауза, будто говоривший лишился дара речи, затем он произнес:
– Он на месте. Передаю трубку.
– Господин Симамура? – подошел к телефону Мацуда. Он говорил спокойно. – Или лучше называть вас господином Кикути? Я очень долго ждал вашего звонка. Судя по вашему характеру, вы непременно должны были позвонить. Мори так сказал. В нашей редакции иногда говорят правильные вещи.
– Я звоню вам, потому что появилось много новых обстоятельств.
– Каких обстоятельств?
– Во-первых, я хочу извиниться перед вами, еще у меня к вам просьба и вопрос.
– Если у вас столько всего, может, встретимся где-нибудь? Разумеется, я не сообщу о нашей встрече в полицию. Сто процентов. Сказать вам, с каким заголовком мы выйдем послезавтра? «Неужели агенты безопасности Японии такие идиоты?» Мы взглянули с абсолютно иной точки зрения на случай семьдесят первого года. В квартире господина Кувано, ныне погибшего, были найдены следы взрывчатого вещества, а у вас нет. Мы собрали и другие материалы о том, что вы готовились к соревнованиям по боксу, свидетельства ваших знакомых. Все это полностью оправдывает вас. К тому же это был несчастный случай. Взрыв на Синдзюку – дело рук другого человека. Мы проводим кампанию по признанию вас невиновным. Хотим создать прецедент, противоположный Лос-анджелесскому делу. Революционный поворот для еженедельного журнала.
– Вот оно что, – сказал я. – Но получается, что журнал «Сан» уже связывает меня с Кикути. А в газетах, по-моему, об этом еще не писали.
– Агенты безопасности рассказали нашему Мори. Они сняли отпечатки пальцев в баре. Среди отпечатков клиентов оказались и его. У него тоже был привод в полицию со времен студенческого движения. Вообще-то именно сейчас в участке Синдзюку у него во второй раз берут свидетельские показания. В завтрашних вечерних выпусках газет совершенно точно опубликуют и фамилию Симамура, и название бара. И если мы, послезавтра выйдя в продажу, обскачем всех, служба безопасности потеряет лицо перед прессой. Вот так обстоят дела. Может, все-таки встретимся?
Студенческое движение. Его слова вызвали во мне противоречивые чувства.
– Нет, не стоит. Извините, что приходится по телефону.
– Тогда подождите секунду.
Наверное, приготовил бумагу для записей.
– Что ж, продолжим, – сказал Мацуда.
– Начну с извинений. Из того, что я от вас услышал, могу сделать вывод: мне нужно попросить прощения еще и у господина Мори. У меня не было ни времени, ни возможности извиниться перед всеми клиентами бара, но я надеюсь, вы это понимаете. И еще одно. Дело в том, что я без разрешения воспользовался именем журнала «Сан». Наверное, вы знаете, у погибшей по имени Ёко Сибаяма есть сын Мамору. Я сегодня заходил к нему. И, чтобы разговорить его, назвался корреспондентом «Сан» Сатио Мацудой. Сначала я хотел представиться Юити Мацудой, но вы меня опередили.
Послышался смех. Я продолжил:
– Теперь просьба. Дело в том, что Ёко Сибаяма писала танка. Не могли бы вы опубликовать в следующем выпуске хотя бы одно ее стихотворение? Стихи сейчас находятся в полиции. У вас, Мацуда-сан, наверняка найдутся способы, как их оттуда вызволить.
– О чем вы?
Опустив подробности, связанные с Юкано Ямадзаки, я весьма осторожно передал фрагмент разговора с мальчиком. Мацуда засмеялся.
– Сама эта история – интересный материал для сюжета. Хорошо. Обещаю под свою ответственность. И главный редактор, и Мори непременно меня поддержат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Видимо, да. Она воспользовалась девичьей фамилией.
YONE KUDO. Если поменять порядок букв, то получится YUKO ENDO. Я посмотрел и другие сборники. Это имя встречается только в четвертом и пятом. То есть восемьдесят пятый и восемьдесят шестой годы, как написано на обложках.
– Полиции придется нелегко. Тут и псевдоним, и старик, который не собирается оказывать власти никакого содействия. Наверняка у Юкано была записная книжка, но он ни за что не станет ее показывать.
– Согласен, – ответил я, читая стихи Юко.
– Я в танка плохо разбираюсь. Скажи, если найдешь что-нибудь.
– В большинстве своем это лирические описания улиц Нью-Йорка.
В каждом из сборников было по двадцать стихотворений с простыми названиями «Цикл Пятая авеню», «Цикл Шестая авеню».
Столбами огня
в день кипящего масла
стоят небоскребы.
И ни одного на небе
пристанища не найти.
Улица в сумерках,
куски мяса шагают толпами.
Вот их остановил
сигнал светофора мякотью
рассеченного красного фрукта.
Я начал негромко читать первые танка из «Цикла Пятая авеню», и Токо попросила:
– Объясни, в чем смысл.
– Что тут объяснять, это не такие сложные стихи. В первом «день кипящего масла» означает солнце в разгар лета, которое светит так сочно и густо, будто пролили масло. Впечатления о городском пейзаже. В лучах этого солнца небоскребы кажутся огненными столбами. А «на небе пристанища не найти» значит нет способов убежать от этой нестерпимой жары. И мир, переполненный страданиями, который символизирует этот жаркий день, не меняется, и изменить его невозможно. Чувствуются нотки отчаяния. Но это мое личное мнение. «Куски мяса» во втором танка – это прохожие. Красный светофор Нью-Йорка, остановивший прохожих разных рас и национальностей, кажется ей гранатом с обнаженной мякотью. Вот о чем она пишет.
Некоторое время спустя Токо сказала:
– Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Мама в то время счастливой не выглядела. Наверное, стихи об этом?
– Может быть.
– Но почему надо было похищать эти стихи у меня из квартиры? В чем причина?
– Действительно. – Ничего другого я сказать не мог.
Токо замолчала. Я читал стихи Юко. Закончив, я вернулся в начало и стал смотреть на одну танка не отрываясь.
Машина свернула с шоссе Дайити-Кэйхин на улицу Яманотэ. Остановилась перед светофором, на перекрестке около станции «Одзаки».
– Выйду здесь, – сказал я и открыл дверь. Посредине дороги.
Токо посмотрела на меня:
– Куда это ты собрался?
– Вспомнил об одном дельце. Я тебе позвоню.
В спину полетели ее ругательства.
Кажется, она орала: «Идиот!»
Но какие слова последовали дальше, я уже не смог разобрать. Зажегся зеленый, и машины, стоявшие позади нее, загудели. Внезапно «мерседес», как безумный, сорвался с места и с дикой скоростью исчез из поля зрения.
Я вошел в телефонную будку неподалеку от станции. Вставил карточку, набрал номер.
– Редакция журнала «Сан», – услышал я после первого гудка.
День сдачи номера прошел, сегодня – выходной. Для выхода на работу требовались веские причины. Может быть, этой причиной был я.
– Будьте добры, господина Мори, – сказал я.
– Его сейчас нет.
– А господин Мацуда? Моя фамилия Симамура.
На другом конце провода возникла пауза, будто говоривший лишился дара речи, затем он произнес:
– Он на месте. Передаю трубку.
– Господин Симамура? – подошел к телефону Мацуда. Он говорил спокойно. – Или лучше называть вас господином Кикути? Я очень долго ждал вашего звонка. Судя по вашему характеру, вы непременно должны были позвонить. Мори так сказал. В нашей редакции иногда говорят правильные вещи.
– Я звоню вам, потому что появилось много новых обстоятельств.
– Каких обстоятельств?
– Во-первых, я хочу извиниться перед вами, еще у меня к вам просьба и вопрос.
– Если у вас столько всего, может, встретимся где-нибудь? Разумеется, я не сообщу о нашей встрече в полицию. Сто процентов. Сказать вам, с каким заголовком мы выйдем послезавтра? «Неужели агенты безопасности Японии такие идиоты?» Мы взглянули с абсолютно иной точки зрения на случай семьдесят первого года. В квартире господина Кувано, ныне погибшего, были найдены следы взрывчатого вещества, а у вас нет. Мы собрали и другие материалы о том, что вы готовились к соревнованиям по боксу, свидетельства ваших знакомых. Все это полностью оправдывает вас. К тому же это был несчастный случай. Взрыв на Синдзюку – дело рук другого человека. Мы проводим кампанию по признанию вас невиновным. Хотим создать прецедент, противоположный Лос-анджелесскому делу. Революционный поворот для еженедельного журнала.
– Вот оно что, – сказал я. – Но получается, что журнал «Сан» уже связывает меня с Кикути. А в газетах, по-моему, об этом еще не писали.
– Агенты безопасности рассказали нашему Мори. Они сняли отпечатки пальцев в баре. Среди отпечатков клиентов оказались и его. У него тоже был привод в полицию со времен студенческого движения. Вообще-то именно сейчас в участке Синдзюку у него во второй раз берут свидетельские показания. В завтрашних вечерних выпусках газет совершенно точно опубликуют и фамилию Симамура, и название бара. И если мы, послезавтра выйдя в продажу, обскачем всех, служба безопасности потеряет лицо перед прессой. Вот так обстоят дела. Может, все-таки встретимся?
Студенческое движение. Его слова вызвали во мне противоречивые чувства.
– Нет, не стоит. Извините, что приходится по телефону.
– Тогда подождите секунду.
Наверное, приготовил бумагу для записей.
– Что ж, продолжим, – сказал Мацуда.
– Начну с извинений. Из того, что я от вас услышал, могу сделать вывод: мне нужно попросить прощения еще и у господина Мори. У меня не было ни времени, ни возможности извиниться перед всеми клиентами бара, но я надеюсь, вы это понимаете. И еще одно. Дело в том, что я без разрешения воспользовался именем журнала «Сан». Наверное, вы знаете, у погибшей по имени Ёко Сибаяма есть сын Мамору. Я сегодня заходил к нему. И, чтобы разговорить его, назвался корреспондентом «Сан» Сатио Мацудой. Сначала я хотел представиться Юити Мацудой, но вы меня опередили.
Послышался смех. Я продолжил:
– Теперь просьба. Дело в том, что Ёко Сибаяма писала танка. Не могли бы вы опубликовать в следующем выпуске хотя бы одно ее стихотворение? Стихи сейчас находятся в полиции. У вас, Мацуда-сан, наверняка найдутся способы, как их оттуда вызволить.
– О чем вы?
Опустив подробности, связанные с Юкано Ямадзаки, я весьма осторожно передал фрагмент разговора с мальчиком. Мацуда засмеялся.
– Сама эта история – интересный материал для сюжета. Хорошо. Обещаю под свою ответственность. И главный редактор, и Мори непременно меня поддержат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63