Пили чай, слушали его рассказы, какая тут форель водится, и как ее трудно ловить, да что за страшный провал отыскал он на склоне горы Фишта. «Аж глянуть, я то жуть берет…»
— Ты нам о своих зубрах расскажи, — безжалостно напомнил Кожевников. — Где их искать да как искать. Ревизию будем делать, понял?
— Это мы зараз! Это вы хорошо! Давно не делали ревизию-то! А найти их легко. Как подымемся на луга да пройдем правее, к Молчепе, тут как раз и будут ихние пастбища. Два стада у меня.
— Сам-то считал?
— А как же! Вот недавно и считал. Если с телятами, то сорок. Или сорок два. Телят видел шесть штук, которые этого года.
— По твоим же отчетам в прошлом годе было сорок пять зубров. Пять годов назад столько же. Куда взрослые деваются, если телята ежегодно родятся?
— Одни родятся, другие того… Опять же охота была, стрелили одного, может, как раз из моего стада.
— Чужих людей не примечал? — спросил я.
— Какие тут чужие! Глухомань.
Утром мы поехали на луга.
Договорились, что Чебурнов со мной, а Телеусов и Кожевников пойдут отдельно. Как выйдем наверх, они возьмут левее, ближе к реке Холодной, и там на вечерней кормежке пересчитают стадо, если найдут.
Почти от самого кордона тропа полезла круто вверх. Лошади шумно задышали, чаще останавливались. Ехали гуськом, Чебурнов впереди, поигрывал ременным поводком, прибаутками понукал коня. Пихты сменились кленами и березой, стало светлей. Еще один подъем, и мы выехали на край лугов, покатыми буграми идущих к высоким скалистым вершинам. Между лугами и тем хребтом темнело мрачное ущелье реки.
Мои приятели подались влево, мы с Чебурновым остались вдвоем и укрылись среди скал в мелком березняке. До вечерней зари. Поставили костер, заварили кашу.
Я неожиданно спросил:
— Слушай, Семен, ты с Лабазаном встречаешься?
Он как-то затаился и ответил не сразу, соображал, есть у меня факты или нет. Догадался, что нет, изобразил недоумение.
— Это зачем же мне с ним встречаться? Ни сват ни брат, да и скрывается он знаешь где? Глянь-ка. Во-он голубеет! Там Чертовы ворота. Отселева верст тридцать, не больно допрыгаешь.
— Разговор есть, будто приятель ты с ним.
— Брешут, Андрей Михайлович. Чтоб я с таким злодеем!..
Но глаза его бегали. Испуганный, сторожкий взгляд лучше слов говорил, что лжет. Лжет!
— Брательник где обитает?
— Да где ж, дома. Мы с ним того… Меняемся. Неделю я здеся, неделю он. Чтоб не запаршиветь.
— Так вот, Никита Иванович ходил к нему. Всю прошлую неделю и до того его дома не было. Где околачивается?
— Ну, это ты у него спроси.
— Винтовка у вас с ним одна?
Я лениво взял его винтовку, вынул затвор и осмотрел боек. Потом загнал в патронник гильзу с новым пистоном, щелкнул. Боек ударил точно в середину. Не та…
— Ты чего это примеряешься? — подозрительно спросил Семен.
— Так. Играю. Значит, одна винтовка?
— Пока Никита второй не выдал. Тянет.
Между тем Телеусов говорил мне, что недели две назад Ванятка Чебурнов уложил на своем огороде кабана. Из винтовки.
Семен посерьезнел и замкнулся. Я опять повел речь о Лабазане, и Чебурнов понемногу разговорился. Вот тут я и узнал, что лезгин годами уже не молод, он заметно хромает после падения с лошади, что у него нет близких, ездит в аулы по Большой Лабе и пьет запойно. Все это Семен вроде бы проведал от случайных людей.
Ничем Семен не выдал себя, даже когда я не выдержал и сказал, что его видели, когда ходил на Кишу по этому берегу реки.
— Ошиблись твои шпиёны, — спокойно ответил он. — То другой кто-то был, а на меня указали.
Пообедав, мы отыскали место для наблюдения и сели ждать зверя.
Зубры вышли не все сразу, а группами по три-четыре быка. Молодых я насчитал шесть и старых десять. Выглядели они более пугливыми, чем на Кише, жались к опушке, далеко не выходили.
— Не все пришли, — вздохнул Семен. — Их тут более двух десятков, недавно сам видел. А може, в другом месте пасутся.
Неправду сказал. Я не хуже его знал, что зубры очень неохотно меняют свои пастбища и даже тропы.
Укладываясь спать, Чебурнов вздохнул и с завистью вымолвил:
— А тебе дюже повезло, Андрей Михайлович. Смотри-ка, часы заполучил, чином наградили, в Охоту взяли. Да и красавицу себе в жены отхватил. Со всех концов привалило…
Я промолчал.
Часов в десять следующего дня мы сошлись с егерями, говором и топотом конским спугнув с луга припоздавших косуль и ланок с ланчуками. На пастбищах Абаго выкармливались сотни голов разного зверя, такая тут богатая трава.
— Двадцать три головы, Михайлович, — отрапортовал Телеусов. — Четыре телка и девятнадцать взрослых.
Он так посмотрел на Семена, что тот сразу начал оправдываться:
— Ну, моей вины здеся нету. Сколько есть, столько и есть.
По лицам моих друзей я понял, что у них какое-то тайное открытие. Телеусов вдруг повернул коня и тронулся не к знакомой нам тропе, а на болотистое место у самой Холодной, за которым весело зеленел березняк.
— Ты куда, Алексей Власович? — спросил Чебурнов.
— Давай за мной, дело одно есть.
— Спускаться на кордон пора, а то не успеем до ночи.
Телеусов не ответил, конь его прибавил ходу.
…Как они нашли это замаскированное место? Потом Василий Васильевич рассказывал мне, что по следам, по волоку, где кусты сломались, по соображению — словом, по опыту следопыта. Так или иначе, но привели они нас с Семеном точнехонько на злодейскую базу в лесу. Два зубриных скелета, уже очищенных лисами и шакалами, белели на земле. Копыта с мослами валялись чуть в стороне. И куски догнивающей шкуры возле обугленных поленьев большого костра.
— Батюшки мои! — Чебурнов всплеснул руками. Светлые глазки его забегали, на круглом лице неожиданно возникли капельки пота. Испугался. — Да кто же это? Когда же? Может, охота сюда забиралась? Я ведь ни сном ни духом, ребята…
Егеря сурово молчали. А Чебурнов говорил, говорил, говорил, утирал лоб рукавом, оправдывался, сто раз поклялся, что ничего не знает. Он был так растерян и напуган, что, когда Кожевников стал осматривать подковы его лошади и сравнивать их со следами, не выдержал и сел на землю, явно ослабев ногами.
— Твой конь топтался, — сказал егерь. — Что на это скажешь?
— Был я тут, истинный бог, был! Не с ними, которые, а посля… Как увидел этот разбой, так и подумал: скрою. Никому не скажу. А кто такое сделал, когда сделал, этого, братцы, не ведаю.
Оправдываясь, он стоял лицом к лицу с Василием Васильевичем. Старый егерь не моргая, округлившимися глазами прямо испепелял Семена. И вдруг без размаха, как-то тычком, ударил его своим громадным волосатым кулачищем в лицо. Чебурнов рухнул, закрыв голову руками.
— Скотина ты последняя! — Кожевников стоял над ним, не обратив внимания на мои уговоры прекратить драку. — Тебе какого зверя доверили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168