Итак, рассказ о событиях, не попавших в дневники Зарецкого, которые составили целую главу, и его записи уже с войны до февральских дней 1917 года, тем более интересные, что из них мы узнаем о судьбе беловежских зубров…
РАССКАЗ О СОБЫТИЯХ, НЕ ПОПАВШИХ В ДНЕВНИКИ ЗАРЕЦКОГО
Письмо зоолога Филатова. Гагенбек и его агенты. Судьба Кавказа. Пожар в Псебае. Сообщение из Петербурга. Что происходит в Гузерипле. Неожиданная охота. Унижение Улагая. Знакомство с хромым барсом. Война.

1
Зоолог Филатов, с которым Андрей Михайлович Зарецкий не сумел встретиться в Петербурге, куда приезжал по вызову Ютнера и за своей женой, сдержал слово и прислал обстоятельное письмо в Псебай.
Есть в его письме строки о событии, в общих чертах известном из дневника, но с новыми деталями. Филатов, в частности, писал:
«Не последняя роль в продаже Кавказа за границу принадлежит таким известным людям, как принц Ольденбургский и его родственник граф Арним, владелец лесного парка и замка Бойценбург в Укермарке. О том, что в зверинце Беловежской пущи появился зубр кавказской расы, Гагенбека известил принц. Престарелый Гагенбек, собиратель редких зверей, не пожалел усилий для приобретения Кавказа».
Вернемся на два года назад и уточним эту новость.
Письмо принца Ольденбургского Карл Гагенбек получил в летние дни, когда по причине недуга уже более трех недель не выходил из дому и не занимался делами, полностью препоручив хлопотный Штеллингенский зоосад своему младшему сыну Генриху. В те дни Генрих находился в итальянской столице, где устраивал новый зоологический сад. Вызывать сына Карл не захотел. А письмо требовало немедленных действий.
Больной поднялся с кровати и постоял, прислушиваясь к себе. Голова кружилась. Приступы болезни начались много лет назад, но каждый раз они становились все жестче. Гагенбек глянул на себя в зеркало. Там отразилась высокая, подтянутая, вовсе не стариковская фигура. Сухощавое лицо могло бы принадлежать и сорокалетнему, не будь бледных мешков под глазами. Шестьдесят пять. Проклятая Африка! Тропики отняли у него здоровье.
Гагенбек поборол слабость и дернул шнурок звонка. В спальню вошла служанка.
— Узнайте, Паула, здесь ли Григер или Вахе. Попросите их ко мне.
Шаркая туфлями, он прошел в кабинет и сел за письмо. Перо не слушалось, буквы прыгали.
Да, лучше Вильгельма Григера и Карла Вахе ни один из его сотрудников не знал Россию. В свое время они встречались с принцем, получили рекомендательное письмо к одному буддийскому ламе, по какой-то причине находившемуся в Петербурге. Рекомендация и письмо ламы сослужили Григеру добрую службу, когда он прибыл во Внутреннюю Монголию, и через два года переговоров, охоты и торговли привез в Штеллинген двадцать восемь молодых диких лошадок, известных в зоологии как лошади Пржевальского. Ценнейшее приобретение!
Вспоминая былую удачу, Гагенбек слабо улыбнулся, весьма довольный собой. Он не скрывал тщеславия и не любил, когда кто-то обходил его, приобретая невиданных в Европе диких зверей. Может быть, именно тщеславию владельца и обязан зоосад Гамбурга таким разнообразием животных: почти семьдесят видов одних только млекопитающих со всех континентов земли… Кстати, экспедицию в Монголию он послал в тот день, когда русский натуралист Фальц-Фейн, в зоологическом парке которого под названием «Аскания-Нова» уже были дикие лошади из Азии, отказался продать ему хотя бы один экземпляр.
Досточтимый принц писал, что кавказский зубр в Беловежской пуще — единственный экземпляр в русских зоопарках. Единственный… Выходит, этого подвида нет и у Фальц-Фейна на Украине. Тем хуже для русского зоолога.
Вильгельм Григер явился под вечер. Степенный, располневший охотник за дикими зверями теперь редко выезжал за пределы Европы. Он полезно работал здесь, в Штеллингене.
— Вы на ногах, Карл? — Лицо Григера осветилось улыбкой, он осторожно пожал руку больного. — Очень рад. Значит, на пути к здоровью.
— Дело, дружище. Оно не терпит отлагательства. Прочти вот это.
Григер взял письмо, прочитал. Поджав губы, сказал:
— Они могут, конечно, продать. Но потребуют большие деньги.
— Граф Арним — вот кто поможет тебе.
— Каким образом? Зубр не у него, а в Беловежской пуще.
— Граф слишком большой любитель зверей и охоты, чтобы не отыскать пути для приобретения. У него в Бойценбурге гуляет немало зубров. Пообещаем ему этого кавказца.
— Но почему он не купит кавказца сам? — воскликнул Григер.
— Послушай. Пообещаем отдать кавказца… но не сразу, а через несколько лет. За три-четыре года зубр оставит нам потомство. Зубрята-полукровки от беловежских зубриц, естественно, наша собственность. Часть их продадим как редкость, вернем затраты. Вот тогда и отправим этого кавказца графу. С благодарностью. Но за этот будущий подарок он обязан оказать нам помощь. Он это сделает, если хорошо обдумает.
— А вдруг договорится сам и возьмет зверя в Бойценбург?
— Деньги, деньги, Вильгельм! Ты был прав, когда сказал о больших деньгах. Мы не постоим за этим. Арним скуповат и ни за что не захочет тратиться, если есть возможность получить что-то даром.
Григер с уважением посмотрел на хозяина:
— Когда прикажете ехать?
— Завтра. Запасайся билетом. Поедешь до Пренцлау, оттуда двадцать километров по шоссе. Возьмешь письмо. Кому? О, Арнимы могут писать кому угодно, даже самому царю. Русская государыня приходится им далекой родственницей. А Беловежская пуща — владение царя. Зубр Кавказ тоже. Если государю угодно, он прикажет добыть для себя сколько угодно кавказцев. Нам разрешит — мы добудем.
Граф Арним не увидел никакого препятствия для столь выгодного дела. Горный зубр? Гагенбеку он верил. Правда, Вильгельм Григер выехал в Петербург без письма. Граф сказал: «Ждите меня в российской столице». Григер ждал месяц. И получил из рук самого Арнима указание управляющему царской охотой в Беловежской пуще: продать Гамбургскому зоосаду за четыре тысячи рублей золотом зубренка под кличкой Кавказ.
Через месяц вагон с плотно сбитой клеткой, в которой стоял Кавказ, прибыл на новое место.
Клетку повезли в Штеллинген, поставили задней стенкой к дверям в отдельный загон, граничащий с обширным лесным массивом, где гуляли буйволы, бизоны, беловежские зубры и олени. Двое рабочих высадили стенку клетки.
Кавказ пятился задом, осторожно подымая ноги над перемешанным навозом.


Карл Гагенбек сидел поодаль в коляске и смотрел. Его сын Генрих и Вильгельм Григер стояли рядом.
Хозяина поразил и несколько удивил вид животного.
Кавказу шел третий год, тело его под темной короткой, местами курчавой шерстью уже налилось силой возмужания. Но в росте он уступал беловежцам и тем более бизонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168