Гольнар и сестра царевича Камар-мольк ушли за занавеску, а кормилица царевича Сэмен вся в слезах осталась подле больного, когда вошел шах, сел у изголовья сына. Хаман-везир и прочие тоже сели.
Марзбан-шах сказал:
– Милый сынок, вставай, пришло известие о владелице перстня.
Хоршид-шах, как услышал голос отца, приподнялся, оперся спиной о подушки, а кормилица его сзади поддерживает и слушает, о чем они говорят.
Тут старик начал речь и свершил излечение и исцеление, ибо в его руках было истинное лекарство. Он сказал:
– О царевич, знай и ведай, что этот перстень принадлежит дочери царя Чина. А зовут ее Махпари. И есть у нее колдунья-кормилица, имя которой – Шерванэ, очень искусная в чародействе, так что сам шах Чина и все его подданные – в руках этой кормилицы и совладать с нею не могут, а о девушке и поминать не смеют. А когда она сердится на шаха, то забирает его дочь и увозит куда-нибудь в потаенное место, которого никто не знает, либо на лужайку вроде той, что ты видел, на несколько дней. Когда же шах ублаготворит ее, она снова возвращает девушку во дворец и позволяет кому-нибудь повидать ее и плениться ею. Я не сомневаюсь, что кормилица приводила многих царей и царевичей, чтобы они влюбились в нее, как ты. Верно, этот онагр и был кормилицей! И эта негодяйка велела начертать имя девушки на драгоценной печати перстня. Есть такой мастер в стране Чин, зовут его Саад-Наккаш.
Потом старик потребовал воску, снял воском оттиск с того перстня, и появилось заклинание, оплетенное узором из листьев. Сулило оно всяческое добро, какое только можно, буквам «м», «х», «п», «р», и «и» . Тут, значит, поскольку это заклинание доказало воочию правоту старца, спорить стало не о чем. А царевич, который во все уши слушал, спрашивает:
– О старец, а эта дочь шаха, о которой ты говоришь, замужем или нет?
– Мужа у нее нет, о царевич, а слыхал я, что до сего дня двадцать один царский сын присылал ее сватать, но жениться на ней никому не удалось. Всем отказ вышел.
– А почему? – удивился Хоршид-шах. – Может, шах просит за нее большой выкуп, оттого и отказал?
Старик сказал:
– О царевич, шах отказал потому, что кормилица поставила несколько условий женихам. Первое условие – конь, которого нужно объездить, второе – одолеть в поединке могучего воина-раба, а третье – на вопрос ответить. Кто выполнит эти три условия, тот и возьмет в жены дочку шаха. Тут-то все, кто сватался к девушке, оплошали да растерялись. Кормилице-колдунье только и оставалось голыми руками их забрать, во дворец свой увести. С той поры о них ни слуху ни духу. Вот какое дело. А все это кормилицыны затеи, она колдовством заставляет царских детей с пути сбиться, в царевну влюбиться, себя погубить.
Удивились царь и царевич, Хаман-везир, богатыри и все прочие, когда услышали эти речи старца. Стали судить и рядить, каких, мол, чудес на свете не бывает!
Марзбан-шах говорит:
– Надобно же такому случиться, чтобы мой сынок так привязался душой к этой девушке! Ведь так и с жизнью можно расстаться! Вот кабы это было дело, что можно разрешить властью золота или силою войска…
– О шах, – ответил старец, – если твой сын слышал мой совет и извлек урок, не станет он связываться, не будет доискиваться этой девушки. Ведь он потому тосковал, что не знал, кто она такая. А коли узнал, что она недосягаема, то поймет, что добиваться ее – к беде.
Марзбан-шах сказал:
– О старец, пусть так и будет.
Потом он приказал, чтобы принесли красивый халат, и вручил старику вместе с тысячью динаров. И отпустили его в благополучии.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О том, как Хоршид-шах отправился на поиски Махпари, какие трудности на пути изведал и как прибыл в страну Чин
Сочинитель этой истории говорит, что тем стариком и была колдунья-кормилица Шерванэ! Она оборотилась стариком и в таком обличье по всему свету бродила, свои дела вершила.
Проводили они этого старика, шах сыну и говорит:
– Ну вот, сынок, теперь ты знаешь, кто эта девица и откуда она. Обуздай же свою плоть и укрепи дух свой, ведь любое дело надо начинать в добром здравии. Никакое богатство на свете, никакая власть против здоровья не устоят. А коли ты болен и тело твое измучено тоскою, то не обретешь в мире покоя и исполнения желаний, ибо основа всех царств – крепость здоровья.
– Как богу угодно… – отвечал Хоршид-шах.
И царевич отцу на радость взялся за ум, занялся лечением, пока опять не окреп. В доброе время, в счастливый час отправился он в баню. Отец раздал милостыню – ему во здравие, а царевич, выйдя из бани, плавно выступая, направился к отцу на поклон. Воины-богатыри осыпали его нисаром, отец встал и заключил сына в объятия, расцеловал его, подвел к тахту и усадил подле себя. Зажили они радостно и счастливо. С помощью лечения царевич пришел в себя и всего за месяц так поправился, что на лице его не осталось и следа болезни. И вот однажды утром он явился по обыкновению к отцу, отдал земной поклон, приветствовал его как положено и просидел в шахском присутствии, пока все не разошлись: челобитчики по домам отправились, эмиров и воинов отпустили.
Тогда Хоршид-шах поклонился отцу до земли и сказал:
– Да продлится жизнь государя, ибо я очень надеюсь, что он разрешит мне ехать свататься к Махпари, дабы сбросил я с шеи сей тяжкий камень, утишил бы сердца горючий пламень, душу от муки освободил, жизнь молодую себе облегчил. Как я вижу, великому шаху непонятно, почему я болею, что на сердце держу. А ведь это все от любви, о чем я почтительно сообщал и напоминал государю-отцу, и все мои страдания ему известны. Вот я и хочу, чтобы шах повелел мне отправляться Махпари-утешительницу искать и добиваться, а то разлуку терпеть сил нет.
Когда услышал Марзбан-шах слова своего наследника, увидел, как тот убивается, заплакал сам и сказал:
– Дорогой ты мой, сынок ненаглядный, вспомни совет того старца да послушай назидание: ведь вся-то радость жизни – внимать наставлениям стариков. Во-первых, по их советам человек может счастья достичь, а во-вторых, послушание отцу – послушание богу. Бойся причинить отцу горе, пожалей родителей и сестрицу свою! Вообрази, что тебе это приснилось, забудь эту любовь, ты ведь еще дитя, и не след тебе с отцом-матерью разлучаться.
Как услышал Хоршид-шах эти слова, закричал и сознания лишился. Подхватил его Марзбан-шах, приказал в лицо ему ракитовой настойкой брызнуть. Тот пришел в себя, принялся плакать и рыдать, стенать начал:
– Ах, отец, отец, нет у тебя ко мне жалости, не знаешь ты любви моей, не разделяешь муки!… И сколько бы я ни рассказывал, ничего тебе не понять: ты этого не испытал, горечи разлуки не изведал. Пока мы не ведали, кто эта девушка, откуда она, мне все же легче было. А теперь тяжелей. Тот раз я был болен сердцем, как ты сам видел, и была у меня в сердце страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Марзбан-шах сказал:
– Милый сынок, вставай, пришло известие о владелице перстня.
Хоршид-шах, как услышал голос отца, приподнялся, оперся спиной о подушки, а кормилица его сзади поддерживает и слушает, о чем они говорят.
Тут старик начал речь и свершил излечение и исцеление, ибо в его руках было истинное лекарство. Он сказал:
– О царевич, знай и ведай, что этот перстень принадлежит дочери царя Чина. А зовут ее Махпари. И есть у нее колдунья-кормилица, имя которой – Шерванэ, очень искусная в чародействе, так что сам шах Чина и все его подданные – в руках этой кормилицы и совладать с нею не могут, а о девушке и поминать не смеют. А когда она сердится на шаха, то забирает его дочь и увозит куда-нибудь в потаенное место, которого никто не знает, либо на лужайку вроде той, что ты видел, на несколько дней. Когда же шах ублаготворит ее, она снова возвращает девушку во дворец и позволяет кому-нибудь повидать ее и плениться ею. Я не сомневаюсь, что кормилица приводила многих царей и царевичей, чтобы они влюбились в нее, как ты. Верно, этот онагр и был кормилицей! И эта негодяйка велела начертать имя девушки на драгоценной печати перстня. Есть такой мастер в стране Чин, зовут его Саад-Наккаш.
Потом старик потребовал воску, снял воском оттиск с того перстня, и появилось заклинание, оплетенное узором из листьев. Сулило оно всяческое добро, какое только можно, буквам «м», «х», «п», «р», и «и» . Тут, значит, поскольку это заклинание доказало воочию правоту старца, спорить стало не о чем. А царевич, который во все уши слушал, спрашивает:
– О старец, а эта дочь шаха, о которой ты говоришь, замужем или нет?
– Мужа у нее нет, о царевич, а слыхал я, что до сего дня двадцать один царский сын присылал ее сватать, но жениться на ней никому не удалось. Всем отказ вышел.
– А почему? – удивился Хоршид-шах. – Может, шах просит за нее большой выкуп, оттого и отказал?
Старик сказал:
– О царевич, шах отказал потому, что кормилица поставила несколько условий женихам. Первое условие – конь, которого нужно объездить, второе – одолеть в поединке могучего воина-раба, а третье – на вопрос ответить. Кто выполнит эти три условия, тот и возьмет в жены дочку шаха. Тут-то все, кто сватался к девушке, оплошали да растерялись. Кормилице-колдунье только и оставалось голыми руками их забрать, во дворец свой увести. С той поры о них ни слуху ни духу. Вот какое дело. А все это кормилицыны затеи, она колдовством заставляет царских детей с пути сбиться, в царевну влюбиться, себя погубить.
Удивились царь и царевич, Хаман-везир, богатыри и все прочие, когда услышали эти речи старца. Стали судить и рядить, каких, мол, чудес на свете не бывает!
Марзбан-шах говорит:
– Надобно же такому случиться, чтобы мой сынок так привязался душой к этой девушке! Ведь так и с жизнью можно расстаться! Вот кабы это было дело, что можно разрешить властью золота или силою войска…
– О шах, – ответил старец, – если твой сын слышал мой совет и извлек урок, не станет он связываться, не будет доискиваться этой девушки. Ведь он потому тосковал, что не знал, кто она такая. А коли узнал, что она недосягаема, то поймет, что добиваться ее – к беде.
Марзбан-шах сказал:
– О старец, пусть так и будет.
Потом он приказал, чтобы принесли красивый халат, и вручил старику вместе с тысячью динаров. И отпустили его в благополучии.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О том, как Хоршид-шах отправился на поиски Махпари, какие трудности на пути изведал и как прибыл в страну Чин
Сочинитель этой истории говорит, что тем стариком и была колдунья-кормилица Шерванэ! Она оборотилась стариком и в таком обличье по всему свету бродила, свои дела вершила.
Проводили они этого старика, шах сыну и говорит:
– Ну вот, сынок, теперь ты знаешь, кто эта девица и откуда она. Обуздай же свою плоть и укрепи дух свой, ведь любое дело надо начинать в добром здравии. Никакое богатство на свете, никакая власть против здоровья не устоят. А коли ты болен и тело твое измучено тоскою, то не обретешь в мире покоя и исполнения желаний, ибо основа всех царств – крепость здоровья.
– Как богу угодно… – отвечал Хоршид-шах.
И царевич отцу на радость взялся за ум, занялся лечением, пока опять не окреп. В доброе время, в счастливый час отправился он в баню. Отец раздал милостыню – ему во здравие, а царевич, выйдя из бани, плавно выступая, направился к отцу на поклон. Воины-богатыри осыпали его нисаром, отец встал и заключил сына в объятия, расцеловал его, подвел к тахту и усадил подле себя. Зажили они радостно и счастливо. С помощью лечения царевич пришел в себя и всего за месяц так поправился, что на лице его не осталось и следа болезни. И вот однажды утром он явился по обыкновению к отцу, отдал земной поклон, приветствовал его как положено и просидел в шахском присутствии, пока все не разошлись: челобитчики по домам отправились, эмиров и воинов отпустили.
Тогда Хоршид-шах поклонился отцу до земли и сказал:
– Да продлится жизнь государя, ибо я очень надеюсь, что он разрешит мне ехать свататься к Махпари, дабы сбросил я с шеи сей тяжкий камень, утишил бы сердца горючий пламень, душу от муки освободил, жизнь молодую себе облегчил. Как я вижу, великому шаху непонятно, почему я болею, что на сердце держу. А ведь это все от любви, о чем я почтительно сообщал и напоминал государю-отцу, и все мои страдания ему известны. Вот я и хочу, чтобы шах повелел мне отправляться Махпари-утешительницу искать и добиваться, а то разлуку терпеть сил нет.
Когда услышал Марзбан-шах слова своего наследника, увидел, как тот убивается, заплакал сам и сказал:
– Дорогой ты мой, сынок ненаглядный, вспомни совет того старца да послушай назидание: ведь вся-то радость жизни – внимать наставлениям стариков. Во-первых, по их советам человек может счастья достичь, а во-вторых, послушание отцу – послушание богу. Бойся причинить отцу горе, пожалей родителей и сестрицу свою! Вообрази, что тебе это приснилось, забудь эту любовь, ты ведь еще дитя, и не след тебе с отцом-матерью разлучаться.
Как услышал Хоршид-шах эти слова, закричал и сознания лишился. Подхватил его Марзбан-шах, приказал в лицо ему ракитовой настойкой брызнуть. Тот пришел в себя, принялся плакать и рыдать, стенать начал:
– Ах, отец, отец, нет у тебя ко мне жалости, не знаешь ты любви моей, не разделяешь муки!… И сколько бы я ни рассказывал, ничего тебе не понять: ты этого не испытал, горечи разлуки не изведал. Пока мы не ведали, кто эта девушка, откуда она, мне все же легче было. А теперь тяжелей. Тот раз я был болен сердцем, как ты сам видел, и была у меня в сердце страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89