Но, на мой взгляд, Сити больше всего интересен и симпатичен своим нагловатым ханжеством, с которым здешние обитатели скрывают под личиной коммерческого заведения кто резидентуру иностранной разведки, кто постпредство международного криминального синдиката или, как вот эта скромная вывеска… – парочка остановилась перед глухой дверью. Коробочка телекамеры, медная, в купоросных проплешинах доска, надпись на которой гласила: «Восточно-индийская компания по переработке пальмовой копры. Основана в 1805 году». – Знаете, дорогой Аль-Файед, что находится за этой скромной на вид дверью?
– Секретные активы семейства Ганди?
Чернокожий коротко рассмеялся:
– Нет, уважаемый Доди, это чуть дальше. А здесь всего-навсего организационный и диспетчерский центр МИ-5 по подрывной и диверсионной работе в странах социалистического Холода.
Кроу, несколько убаюканный монотонным голосом гида, вздрогнул. «Всепроникаемость провинциалов и нуворишей, будь она неладна!» Он почему-то посчитал для себя неловким заходить в офис на глазах у этого праздного дуэта, с непонятным интересом рассматривающего скромный вход в его рабочую обитель. «Они, что, полдня собираются тут торчать? Черт бы побрал эти понедельники и интернационализм Британского содружества!» Было унизительно и нелепо торчать без дела в шаге от конторы и испытывать нелепое и зазорное чувство неловкости. К тому же один из собеседников смотрел на него в упор. В минутном замешательстве сэр Арчибальд лихорадочно и безрезультатно искал достойный выход из дурацкого положения, и на помощь ему пришла сама судьба.
Внезапно глухая дверь «Восточно-индийской» распахнулась, как табакерка с сюрпризом, и на пороге возбужденно закачался пружинным чертиком обаятельнейший Гроций Эймс.
– Сэр Арчибальд, – нарочито громко обратился он к шефу, – в Египте небывалое землетрясение, биржу лихорадит! Маклеры оборвали все телефоны, требуя ваших указаний!
Кроу улыбнулся, взглядом провожая спешно удаляющуюся парочку:
– Мисс Болтон, Гроций?
– Уже ждет вас, сэр!
* * *
Буквально на второй день по приезде из восточного Берлина, где по доброй традиции происходил обмен сомнительными условными ценностями между социалистическими и капиталистическими спецслужбами, Джейн была принята госпожой премьер-министром, знаменитой Железной Леди. Госпожа Маргарет Тэтчер с материнской заботой расспрашивала отважную разведчицу о здоровье, санитарно-гигиеническом состоянии застенков КГБ и вскользь поинтересовалась планами девушки на будущее. Из последнего вопроса главы правительства Джейн поняла, что вокальный дуэт с разведкой Ее Величества она исполнила до самой последней ноты, а из сделанного позднее предложения войти в секретариат премьера в качестве консультанта по русским делам стало ясно: родина интересуется ею только как фигурой публичной, гласно клеймящей ужасы коммунистического режима в электронных и прочих СМИ, по поводу и без.
Джейн как особе, сдержанно относившейся к демократическим ценностям отчизны, стоило большого труда вежливо дождаться завершения аудиенции и, борясь с искушением пустить в дело ненормативный лексикон, объяснить провожавшему ее до самого дома сотруднику тэтчеровского аппарата, где и в каком состоянии она видела полученное от главы кабинета министров предложение. Нахальный клерк, изводивший девушку глупыми расспросами и дешевыми посулами, нисколько не смутился – лишь многозначительно смотрел на похорошевшую от искреннего волнения Джейн, и в его откровенно похотливом взгляде она одномоментно увидела все свои ближайшие неприятности.
Буквально через час после расставания с клерком и уютным салоном правительственного «Воскхолла» ее, прямо из дома, не успевшую переодеться, умчал черный таксомоторный «Остин». Вернее, разъездное авто группы экстренного реагирования, замаскированное под лондонский автокэб. Почти три месяца Джейн пришлось провести на реабилитационных курсах в закрытом профилактории, где заботливые коллеги по МИ-5, явно вспоминая детство, с серьезными и постными минами убеждались в чистоте ее помыслов, с помощью иезуитской органолептики проверяя возможную вербовку мисс Болтон в ряды доблестной русской разведки. У Джейн хватило ума и выдержки не принимать всерьез этих великовозрастных мальчиков, заигравшихся в «холодную войну». Карантинные джентльмены, поначалу спокойные и уравновешенные, через месяц стали дергаными и злыми, через два – забыли о вежливости, донимая девушку многочасовыми допросами посреди ночи, и с упорством, достойным лучшего применения, пытались выяснить и запротоколировать малейшие подробности интимной связи британской подданной и сына русского бонзы. Джейн с большим мастерством создавала миф о славянской половой неутомимости, чем окончательно вывела из себя своих опекунов. Через девять недель, лишившись надежды на победу, уязвленные коллеги просто озверели. Джейн по двенадцать часов кряду высиживала перед ярким софитом в подвале санатория, а сменявшиеся каждые полчаса коллеги попросту молчали, решив, что такая тактика позволит им добиться большего. В тринадцатый по счету понедельник ее разбудил не привычный безымянный Аргус с йоменской внешностью сказочного Барабека, а смутно знакомый, с легкой хрипотцой, женский голос.
Открыв глаза, Джейн увидела подле своего спартанского ложа пышную копну волос цвета меди и с некоторым трудом узнала в стройной, строго и со вкусом одетой женщине Элис, любимую сиделку деда. От внезапно нахлынувших чувств девушка разволновалась и заплакала, а Элис, извлекая из многочисленных пакетов предметы нового гардероба мисс Болтон, деловито предлагала той переключить свое внимание на обновы, забыть про мрачную дурость последних недель и приготовиться к встрече с единственным своим родственником, сэром Арчибальдом Сэсилом Кроу, который ждет ее с нетерпением. Поскольку «никогда не удивляться» – одна из старейших британских традиций, то Джейн совершенно спокойно отнеслась к новому появлению Элис в своей жизни и, помня про симпатии Арчи к этой рыжей красотке, полностью расслабилась. К тому же и чудесные, мягчайшей оленьей кожи изящные лодочки, и плотно облегающее, будто перчатка, платье-халат, и украшение из бирюзы давали прекрасный повод отвлечься.
На машине мисс Элис они доехали до подземной парковки неподалеку от Чаринг-кросс, а потом по настоянию Джейн взяли такси, поскольку для нее это был принципиальный и обязательный элемент процедуры «изгнания дракона».
Молодые женщины первыми прибыли в офис «Восточно-индийской компании» и коротали время в обществе обаятельного мистера Эймса, развлекавшего их рассказами о русской гимнастке-перебежчице, ее компаньоне-покровителе и угощавшего прекрасных гостий терпким матэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Секретные активы семейства Ганди?
Чернокожий коротко рассмеялся:
– Нет, уважаемый Доди, это чуть дальше. А здесь всего-навсего организационный и диспетчерский центр МИ-5 по подрывной и диверсионной работе в странах социалистического Холода.
Кроу, несколько убаюканный монотонным голосом гида, вздрогнул. «Всепроникаемость провинциалов и нуворишей, будь она неладна!» Он почему-то посчитал для себя неловким заходить в офис на глазах у этого праздного дуэта, с непонятным интересом рассматривающего скромный вход в его рабочую обитель. «Они, что, полдня собираются тут торчать? Черт бы побрал эти понедельники и интернационализм Британского содружества!» Было унизительно и нелепо торчать без дела в шаге от конторы и испытывать нелепое и зазорное чувство неловкости. К тому же один из собеседников смотрел на него в упор. В минутном замешательстве сэр Арчибальд лихорадочно и безрезультатно искал достойный выход из дурацкого положения, и на помощь ему пришла сама судьба.
Внезапно глухая дверь «Восточно-индийской» распахнулась, как табакерка с сюрпризом, и на пороге возбужденно закачался пружинным чертиком обаятельнейший Гроций Эймс.
– Сэр Арчибальд, – нарочито громко обратился он к шефу, – в Египте небывалое землетрясение, биржу лихорадит! Маклеры оборвали все телефоны, требуя ваших указаний!
Кроу улыбнулся, взглядом провожая спешно удаляющуюся парочку:
– Мисс Болтон, Гроций?
– Уже ждет вас, сэр!
* * *
Буквально на второй день по приезде из восточного Берлина, где по доброй традиции происходил обмен сомнительными условными ценностями между социалистическими и капиталистическими спецслужбами, Джейн была принята госпожой премьер-министром, знаменитой Железной Леди. Госпожа Маргарет Тэтчер с материнской заботой расспрашивала отважную разведчицу о здоровье, санитарно-гигиеническом состоянии застенков КГБ и вскользь поинтересовалась планами девушки на будущее. Из последнего вопроса главы правительства Джейн поняла, что вокальный дуэт с разведкой Ее Величества она исполнила до самой последней ноты, а из сделанного позднее предложения войти в секретариат премьера в качестве консультанта по русским делам стало ясно: родина интересуется ею только как фигурой публичной, гласно клеймящей ужасы коммунистического режима в электронных и прочих СМИ, по поводу и без.
Джейн как особе, сдержанно относившейся к демократическим ценностям отчизны, стоило большого труда вежливо дождаться завершения аудиенции и, борясь с искушением пустить в дело ненормативный лексикон, объяснить провожавшему ее до самого дома сотруднику тэтчеровского аппарата, где и в каком состоянии она видела полученное от главы кабинета министров предложение. Нахальный клерк, изводивший девушку глупыми расспросами и дешевыми посулами, нисколько не смутился – лишь многозначительно смотрел на похорошевшую от искреннего волнения Джейн, и в его откровенно похотливом взгляде она одномоментно увидела все свои ближайшие неприятности.
Буквально через час после расставания с клерком и уютным салоном правительственного «Воскхолла» ее, прямо из дома, не успевшую переодеться, умчал черный таксомоторный «Остин». Вернее, разъездное авто группы экстренного реагирования, замаскированное под лондонский автокэб. Почти три месяца Джейн пришлось провести на реабилитационных курсах в закрытом профилактории, где заботливые коллеги по МИ-5, явно вспоминая детство, с серьезными и постными минами убеждались в чистоте ее помыслов, с помощью иезуитской органолептики проверяя возможную вербовку мисс Болтон в ряды доблестной русской разведки. У Джейн хватило ума и выдержки не принимать всерьез этих великовозрастных мальчиков, заигравшихся в «холодную войну». Карантинные джентльмены, поначалу спокойные и уравновешенные, через месяц стали дергаными и злыми, через два – забыли о вежливости, донимая девушку многочасовыми допросами посреди ночи, и с упорством, достойным лучшего применения, пытались выяснить и запротоколировать малейшие подробности интимной связи британской подданной и сына русского бонзы. Джейн с большим мастерством создавала миф о славянской половой неутомимости, чем окончательно вывела из себя своих опекунов. Через девять недель, лишившись надежды на победу, уязвленные коллеги просто озверели. Джейн по двенадцать часов кряду высиживала перед ярким софитом в подвале санатория, а сменявшиеся каждые полчаса коллеги попросту молчали, решив, что такая тактика позволит им добиться большего. В тринадцатый по счету понедельник ее разбудил не привычный безымянный Аргус с йоменской внешностью сказочного Барабека, а смутно знакомый, с легкой хрипотцой, женский голос.
Открыв глаза, Джейн увидела подле своего спартанского ложа пышную копну волос цвета меди и с некоторым трудом узнала в стройной, строго и со вкусом одетой женщине Элис, любимую сиделку деда. От внезапно нахлынувших чувств девушка разволновалась и заплакала, а Элис, извлекая из многочисленных пакетов предметы нового гардероба мисс Болтон, деловито предлагала той переключить свое внимание на обновы, забыть про мрачную дурость последних недель и приготовиться к встрече с единственным своим родственником, сэром Арчибальдом Сэсилом Кроу, который ждет ее с нетерпением. Поскольку «никогда не удивляться» – одна из старейших британских традиций, то Джейн совершенно спокойно отнеслась к новому появлению Элис в своей жизни и, помня про симпатии Арчи к этой рыжей красотке, полностью расслабилась. К тому же и чудесные, мягчайшей оленьей кожи изящные лодочки, и плотно облегающее, будто перчатка, платье-халат, и украшение из бирюзы давали прекрасный повод отвлечься.
На машине мисс Элис они доехали до подземной парковки неподалеку от Чаринг-кросс, а потом по настоянию Джейн взяли такси, поскольку для нее это был принципиальный и обязательный элемент процедуры «изгнания дракона».
Молодые женщины первыми прибыли в офис «Восточно-индийской компании» и коротали время в обществе обаятельного мистера Эймса, развлекавшего их рассказами о русской гимнастке-перебежчице, ее компаньоне-покровителе и угощавшего прекрасных гостий терпким матэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83