Диковинные маленькие сосуды в форме тыквочек, остроумные реплики Гроция – время ожидания летело незаметно. Когда же мистер Эймс перешел к подробностям гимнастического бегства и впервые произнес имя Натальи Иволгиной, Джейн вздрогнула, нахмурилась и, заметно для обоих своих собеседников, замкнулась. Элис и Гроций озабоченно переглянулись, но внезапно появившийся в комнате офисный хаус-майор вызвал мистера Эймса в коридор.
Гроций вернулся уже в сопровождении сэра Арчибальда.
– Элис, Эймс, рабочий день начался. – Кроу с мрачным видом плюхнулся в ближнее к дверям кресло. – Гроций, подкорректируем сегодняшние планы… Установите личность и род занятий негра, видеозапись которого есть на внешней камере, и его спутника Доди Аль-Файеда. Выясните, что они забыли в нашем богоспасаемом городе и что мы можем сделать… – Кроу задумался, перевел взгляд на Джейн и расслабленно улыбнулся. – Да, сделать для того, чтобы ноги их здесь больше не было!
– Еще указания будут, сэр?
– Нет.
– И для меня тоже? – Элис с раскрытым блокнотиком в обложке из серебряных пластин и гербовой монограммой дома Фаррагутов была само внимание и предупредительность.
– Да, то есть нет. Закажите столик в каком-нибудь ресторане с русской кухней, часов этак на пятнадцать. Я надеюсь, Джейн, что ты ничего не будешь иметь против шашлыка, борща и гречневой каши?
– Шашлык и борщ, Арчи, – это не русская кухня.
«Арчи», – Кроу бросил беглый взгляд на подчиненных. Эймс будто бы ничего и не слышал, а Элис лукаво улыбалась, что-то старательно фиксируя в блокноте. Он многозначительно кхекнул, и они с Джейн остались одни.
– Какая разница, дарлинг. – Он искренне радовался встрече и внимательно изучал «новую» Джейн. – В городе, где приличного человека среди бела дня преследуют установщики фаллопротезов, это вовсе не принципиально.
– Установщики чего, извини?
– Ты еще маленькая, подробности тебе будут неинтересны. Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь после встречи с этими вивисекторами из санатория?
Джейн передернула плечами.
– Я так и думал. Хорошо, тогда сама решай, о чем мы будем говорить.
– Ты выяснил, как Ивлеву удалось выйти на меня?
– Он был предупрежден.
– Кем и когда?
– Пока рано говорить что-то конкретное. Доказательств практически никаких, одни только сопоставления и предположения.
– Я его знаю?
– Джейн, я попросил тебя как взрослого и трезвомыслящего человека, но, видимо, ты не поняла смысл моего обращения. Разъясняю доступно: не дави на меня, не-да-ви.
– Хорошо. Можно спросить, как тебе удалось вытащить меня от русских?
– Спроси.
– Как?
– Обмен, мисс Болтон. Как и положено просвещенным мореплавателям при контакте с дикими скифами, вас просто обменяли на некие интересующие КГБ предметы. Сделка была практически частной.
– Надеюсь, что не на огненную воду и кремневый мушкет. Но ты не слишком откровенен со мной, Арчи. Значит ли это, что ты так же не доверяешь мне, как и эти правнуки Кромвеля с гипертрофированными комплексами?
– Джейн, у каждого человека существуют заветные желания. Мое заветное желание, чтобы ты – ныне, присно и во веки веков – не приближалась к нашей шизофренической работенке.
– Спасибо за откровенность.
– Не за что. Пройдет время, и ты сама поймешь, что не следовало тебе связываться с разведкой.
– Но я же справилась с заданием!
– Ты вводишь в заблуждение меня или обманываешь себя? Поверь, только личная упертость, карьеризм и полное неверие в существование таких вещей, как настоящая любовь, позволяют увидеть во всем произошедшем удовлетворительно проведенную операцию. Оставь это старым псам, вроде меня, и заблуждающемуся руководству. Нам так удобнее подводить итоги и оттягивать срок сдачи мундира в химчистку. Даже как частное лицо я не готов и не хочу говорить с тобой об этом.
– Жалко…
– Кстати, твоего Кирилла выпустили из больницы.
Джейн никак не отреагировала на это сообщение.
– Извини, если сказал лишнее. Сама знаешь, после долгой разлуки очень сложно сразу подобрать верный тон для доверительного общения. Отвыкаешь от человека, о многом забываешь…
– Арчи, Гроций рассказывал про русскую гимнастку…
Кроу недовольно и раздраженно кхекнул, надел очки.
– Постоянно забываю, что приходится жить в век высоких информационных скоростей. Но, извини, перебил.
– Мне кажется, что я хорошо ее знаю.
– ?!
– Ее фамилия Иволгина. Это по мужу, да? А девичья – Забуга, не так ли?
Задумавшийся Кроу рассеяно кивнул.
– Это жена Вадима Иволгина. Я обязательно должна ее увидеть. Ты организуешь нашу встречу?
Ответа не последовало. Неслышно, театральной тенью датского короля, в дверях комнаты проявился Эймс.
– Сэр, вас к телефону.
– Извини, Джейн. Тебе придется немного поскучать.
– Последнее время это мое основное занятие.
– Ну-ну, не стоит так грустно смотреть на чудный белый свет, я скоро вернусь.
* * *
Второе пришествие Натальи Иволгиной-Забуги на тучные нивы свободного мира состоялось в уютных интерьерах отеля «Далайла», отличавшегося высочайшим уровнем комфорта.
Этот отель был выбран местом встречи. Он же, если верить Гроцию Эймсу, был местом постоянного пребывания Иволгиной-Забуги в Лондоне. Джейн приехала первая и, устроившись в приватной чайной комнате, стала ждать.
Наталья Иволгина, девочка из поселка городского типа, расположенного на краю цивилизованного мира, уже исчерпала все способности удивляться и восхищаться, в короткий срок открыв для себя целую планетную систему ленинградской жизни и в результате головокружительного кульбита перенесясь в параллельный мир капиталистической действительности. Возможно, что существовало и другое объяснение Наташиной сдержанности, но ее внешнее равнодушие скорее говорило о редкостном душевном равновесии, нежели являло Лондону и миру нарочитую и манерную маску недалекой искушенности.
Так или иначе, но и Джейн, и Наталья, встретившись за чайным столиком в «Далайле», практически одновременно почувствовали: встретились не те, знакомые по Ленинграду, а две совсем другие молодые женщины, изменившиеся внутренне, прошедшие схожие по полноте и силе жизненные испытания.
Это взаимное ощущение, понятное им обеим, помогло женщинам преодолеть неловкость первых минут встречи. Обменявшись приветственными репликами и комплиментами, уже в полной тишине, внешне увлеченные чаепитием, они сосредоточенно и напряженно изучали друг друга. Но постепенно напряжение спадало и робкие по началу улыбки прервались одновременным: «Ну, как ты, рассказывай!» Девушки от души рассмеялись, настолько в унисон прозвучала эта одновременно произнесенная по-русски фраза.
Плотину взаимного молчания прорвало. Устных договоренностей не было, но собеседницы дисциплинированно соблюдали очередность своих рассказов, каждый из которых начинался с момента последней встречи, произошедшей через три дня после молодежного демарша на Пряжке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Гроций вернулся уже в сопровождении сэра Арчибальда.
– Элис, Эймс, рабочий день начался. – Кроу с мрачным видом плюхнулся в ближнее к дверям кресло. – Гроций, подкорректируем сегодняшние планы… Установите личность и род занятий негра, видеозапись которого есть на внешней камере, и его спутника Доди Аль-Файеда. Выясните, что они забыли в нашем богоспасаемом городе и что мы можем сделать… – Кроу задумался, перевел взгляд на Джейн и расслабленно улыбнулся. – Да, сделать для того, чтобы ноги их здесь больше не было!
– Еще указания будут, сэр?
– Нет.
– И для меня тоже? – Элис с раскрытым блокнотиком в обложке из серебряных пластин и гербовой монограммой дома Фаррагутов была само внимание и предупредительность.
– Да, то есть нет. Закажите столик в каком-нибудь ресторане с русской кухней, часов этак на пятнадцать. Я надеюсь, Джейн, что ты ничего не будешь иметь против шашлыка, борща и гречневой каши?
– Шашлык и борщ, Арчи, – это не русская кухня.
«Арчи», – Кроу бросил беглый взгляд на подчиненных. Эймс будто бы ничего и не слышал, а Элис лукаво улыбалась, что-то старательно фиксируя в блокноте. Он многозначительно кхекнул, и они с Джейн остались одни.
– Какая разница, дарлинг. – Он искренне радовался встрече и внимательно изучал «новую» Джейн. – В городе, где приличного человека среди бела дня преследуют установщики фаллопротезов, это вовсе не принципиально.
– Установщики чего, извини?
– Ты еще маленькая, подробности тебе будут неинтересны. Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь после встречи с этими вивисекторами из санатория?
Джейн передернула плечами.
– Я так и думал. Хорошо, тогда сама решай, о чем мы будем говорить.
– Ты выяснил, как Ивлеву удалось выйти на меня?
– Он был предупрежден.
– Кем и когда?
– Пока рано говорить что-то конкретное. Доказательств практически никаких, одни только сопоставления и предположения.
– Я его знаю?
– Джейн, я попросил тебя как взрослого и трезвомыслящего человека, но, видимо, ты не поняла смысл моего обращения. Разъясняю доступно: не дави на меня, не-да-ви.
– Хорошо. Можно спросить, как тебе удалось вытащить меня от русских?
– Спроси.
– Как?
– Обмен, мисс Болтон. Как и положено просвещенным мореплавателям при контакте с дикими скифами, вас просто обменяли на некие интересующие КГБ предметы. Сделка была практически частной.
– Надеюсь, что не на огненную воду и кремневый мушкет. Но ты не слишком откровенен со мной, Арчи. Значит ли это, что ты так же не доверяешь мне, как и эти правнуки Кромвеля с гипертрофированными комплексами?
– Джейн, у каждого человека существуют заветные желания. Мое заветное желание, чтобы ты – ныне, присно и во веки веков – не приближалась к нашей шизофренической работенке.
– Спасибо за откровенность.
– Не за что. Пройдет время, и ты сама поймешь, что не следовало тебе связываться с разведкой.
– Но я же справилась с заданием!
– Ты вводишь в заблуждение меня или обманываешь себя? Поверь, только личная упертость, карьеризм и полное неверие в существование таких вещей, как настоящая любовь, позволяют увидеть во всем произошедшем удовлетворительно проведенную операцию. Оставь это старым псам, вроде меня, и заблуждающемуся руководству. Нам так удобнее подводить итоги и оттягивать срок сдачи мундира в химчистку. Даже как частное лицо я не готов и не хочу говорить с тобой об этом.
– Жалко…
– Кстати, твоего Кирилла выпустили из больницы.
Джейн никак не отреагировала на это сообщение.
– Извини, если сказал лишнее. Сама знаешь, после долгой разлуки очень сложно сразу подобрать верный тон для доверительного общения. Отвыкаешь от человека, о многом забываешь…
– Арчи, Гроций рассказывал про русскую гимнастку…
Кроу недовольно и раздраженно кхекнул, надел очки.
– Постоянно забываю, что приходится жить в век высоких информационных скоростей. Но, извини, перебил.
– Мне кажется, что я хорошо ее знаю.
– ?!
– Ее фамилия Иволгина. Это по мужу, да? А девичья – Забуга, не так ли?
Задумавшийся Кроу рассеяно кивнул.
– Это жена Вадима Иволгина. Я обязательно должна ее увидеть. Ты организуешь нашу встречу?
Ответа не последовало. Неслышно, театральной тенью датского короля, в дверях комнаты проявился Эймс.
– Сэр, вас к телефону.
– Извини, Джейн. Тебе придется немного поскучать.
– Последнее время это мое основное занятие.
– Ну-ну, не стоит так грустно смотреть на чудный белый свет, я скоро вернусь.
* * *
Второе пришествие Натальи Иволгиной-Забуги на тучные нивы свободного мира состоялось в уютных интерьерах отеля «Далайла», отличавшегося высочайшим уровнем комфорта.
Этот отель был выбран местом встречи. Он же, если верить Гроцию Эймсу, был местом постоянного пребывания Иволгиной-Забуги в Лондоне. Джейн приехала первая и, устроившись в приватной чайной комнате, стала ждать.
Наталья Иволгина, девочка из поселка городского типа, расположенного на краю цивилизованного мира, уже исчерпала все способности удивляться и восхищаться, в короткий срок открыв для себя целую планетную систему ленинградской жизни и в результате головокружительного кульбита перенесясь в параллельный мир капиталистической действительности. Возможно, что существовало и другое объяснение Наташиной сдержанности, но ее внешнее равнодушие скорее говорило о редкостном душевном равновесии, нежели являло Лондону и миру нарочитую и манерную маску недалекой искушенности.
Так или иначе, но и Джейн, и Наталья, встретившись за чайным столиком в «Далайле», практически одновременно почувствовали: встретились не те, знакомые по Ленинграду, а две совсем другие молодые женщины, изменившиеся внутренне, прошедшие схожие по полноте и силе жизненные испытания.
Это взаимное ощущение, понятное им обеим, помогло женщинам преодолеть неловкость первых минут встречи. Обменявшись приветственными репликами и комплиментами, уже в полной тишине, внешне увлеченные чаепитием, они сосредоточенно и напряженно изучали друг друга. Но постепенно напряжение спадало и робкие по началу улыбки прервались одновременным: «Ну, как ты, рассказывай!» Девушки от души рассмеялись, настолько в унисон прозвучала эта одновременно произнесенная по-русски фраза.
Плотину взаимного молчания прорвало. Устных договоренностей не было, но собеседницы дисциплинированно соблюдали очередность своих рассказов, каждый из которых начинался с момента последней встречи, произошедшей через три дня после молодежного демарша на Пряжке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83