Девочка взяла братца и побежала. А баба-яга подойдет к окошку и спра-
шивает:
- Девица, прядешь ли?
Мышка ей отвечает:
- Пряду, бабушка... Баба-яга баню вытопила и пошла за девочкой. А в
избушке нет никого. Баба-яга закричала:
- Гуси-лебеди! Летите в погоню! Сестра братца унесла!..
Сестра с братцем добежала до молочной реки. Видит - летят гуси-лебе-
ди.
- Речка, матушка, спрячь меня!
- Поешь моего простого киселька.
Девочка поела и спасибо сказала. Река укрыла ее под кисельным береж-
ком.
Гуси-лебеди не увидали, пролетели мимо. Девочка с братцем опять побе-
жали. А гуси-лебеди воротились навстречу, вот-вот увидят. Что делать?
Беда! Стоит яблоня...
- Яблоня, матушка, спрячь меня!
- Поешь моего лесного яблочка. Девочка поскорее съела и спасибо ска-
зала. Яблоня ее заслонила ветвями, прикрыла листами.
Гуси-лебеди не увидали, пролетели мимо. Девочка опять побежала. Бе-
жит, бежит, уж недалеко осталось. Тут гуси-лебеди увидали ее, загоготали
- налетают, крыльями бьют, того гляди, братца из рук вырвут. Добежала
девочка до печки:
- Печка, матушка, спрячь меня!
- Поешь моего ржаного пирожка.
Девочка скорее - пирожок в рот, а сама с братцем в печь, села в
устьице [1].
Гуси-лебеди полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели
к бабе-яге.
Девочка сказала печи спасибо и вместе с братцем прибежала домой.
А тут и отец с матерью пришли.

ХАВРОШЕЧКА
Есть на свете люди хорошие, есть и похуже, а есть и такие, которые
своего брата не стыдятся.
К таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой, взяли
ее эти люди, выкормили и над работой заморили: она и ткет, она и прядет,
она и прибирает, она и за все отвечает.
А были у ее хозяйки три дочери. Старшая звалась Одноглазка, средняя -
Двуглазка, а меньшая - Триглазка.
Дочери только и знали, что у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Кро-
шечка-Хаврошечка на них работала: их и обшивала, для них пряла и ткала -
и слова доброго никогда не слыхала.
Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую коров-
ку, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать:
- Коровушка-матушка! Меня бьют-журят, хлеба не дают, плакать не ве-
лят. К завтрашнему дню мне велено пять пудов напрясть, наткать, побелить
и в трубы покатать.
А коровушка ей в ответ:
- Красная девица, влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь - все
будет сработано.
Три сестры и бросились одна перед другой к яблоне.
А яблочки-то висели низко, под руками были, а тут поднялись высоко,
далеко над головами.
Сестры хотели их сбить - листья глаза засыпают, хотели сорвать - суч-
ки косы расплетают. Как ни бились, ни метались - руки изодрали, а дос-
тать не могли.
Подошла Хаврошечка - веточки к ней приклонились и яблочки к ней опус-
тились. Угостила она того сильного человека, и он на ней женился. И ста-
ла она в добре поживать, лиха не знать.


МОРОЗКО

Живало-бывало, - жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у
бабы была дочка. Все знают, как за мачехой жить: перевернешься - бита и
недовернешься - бита. А родная дочь что ни сделает - за все гладят по
головке: умница. Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу
носила, печь топила, избу мела - еще до свету... Ничем старухе не уго-
дишь - все не так, все худо. Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая
баба расходится - не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со
свету сжить.
- Вези, вези ее, старик, - говорит мужу, - куда хочешь, чтобы мои
глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.
Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь.
Запряг лошадь:
- Садись, мила дочь, в сани.
Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.
Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит -
невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, по-
щелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее
спрашивает:
- Тепло ли тебе, девица?
Она чуть дух переводит:
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка. Морозно стал ниже спускаться,
сильнее потрескивает, пощелкивает:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
Она чуть дух переводит:
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка. Морозко еще ниже спустился, пуще
затрещал, сильнее защелкал:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, ла-
пушка?
Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
- Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Тут Морозко сжалился над девицей; окутал ее теплыми шубами, отогрел
пуховыми одеялами.
А мачеха по ней поминки справляет, печет блины и кричит мужу:
- Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!
Поехал старик в лес, доезжает до того места, - под большою елью сидит
его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и
около - короб с богатыми подарками.
Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез до-
мой.
А дома старуха печет блины, а собачка под столом:
- Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину за-
муж не берут.
Старуха бросит ей блин:
- Не так тявкаешь! Говори: "Старухину дочь замуж берут, а стариковой
дочери косточки везут..." Собака съест блин и опять:
- Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину за-
муж не берут.
Старуха блины ей кидала и била ее, собачка - все свое...
Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица - в
злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый. Ста-
руха глянула - и руки врозь...
- Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес на
то же место...
Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место,
вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.
Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает,
с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:
- Тепло ли тебе, девица?
А она ему:
- Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко... Морозко стал ниже
спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко... Еще ниже спустился Мороз-
ко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.
Чуть свет старуха посылает мужа:
- Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в зла-
те-серебре...
Старик уехал. А собачка под столом:
- Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в меш-
ке косточки везут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115