баба-яга повела их в лесную трущобу, привела к колодезю и гово-
рит:
- Это и есть целющая и живущая вода!
- Смотри, дядя Катома, - вымолвил слепой, - не давай маху; коли она
теперь обманет - ввек не поправимся!
Катома-дядька, дубовая шапка сломил с дерева зеленую ветку и бросил в
колодезь: не успела ветка до воды долететь, как уж вся огнем вспыхнула!
- Э, да ты еще на обман пошла!
Принялись богатыри душить бабу-ягу, хотят кинуть ее, проклятую, в ог-
ненный колодезь. Пуще прежнего взмолилась баба-яга, дает клятву великую,
что теперь не станет хитрить:
- Право-слово, доведу до хорошей воды. Согласились богатыри попытать
еще раз, и привела их баба-яга к другому колодезю. Дядька Катома отломил
от дерева сухой сучок и бросил в колодезь: не успел тот сучок до воды
долететь, как уж ростки пустил, зазеленел и расцвел.
- Ну, это вода хорошая! - сказал Катома. Слепой помочил ею свои глаза
- и вмиг прозрел; опустил безногого в воду - и выросли у него ноги. Оба
обрадовались и говорят меж собой:
- Вот когда мы поправимся! Все свое воротим, только наперед надо с
бабой-ягой порешить; коли нам ее теперь простить, так самим добра не ви-
дать - она всю жизнь будет зло мыслить!
Воротились они к огненному колодезю и бросили туда бабу-ягу: так она
и сгинула!
После того Катома-дядька, дубовая шапка женился на купеческой дочери,
и все трое отправились они в королевство Анны Прекрасной выручать Ива-
на-царевича.
Стали подходить к столичному городу, смотрят: Иван-царевич гонит ста-
до коров.
- Стой, пастух! - говорит Катома-дядька. - Куда ты этих коров гонишь?
Отвечает ему царевич:
- На королевский двор гоню; королевна всякий раз сама поверяет, все
ли коровы.
- Ну-ка, пастух, на тебе мою одежду, надевай на себя, а я твою надену
и коров погоню.
- Нет, брат, этого нельзя сделать; коли королевна уведает - беда мне
будет!
- Не бойся, - ничего не будет! В том тебе порука Катома-дядька, дубо-
вая шапка!
Иван-царевич вздохнул и говорит:
- Эх, добрый человек! Если бы жив был Катомадядька, я бы не пас в по-
ле этих коров.
Тут Катома-дядька, дубовая шапка сознался ему, кто он таков есть;
Иван-царевич обнял его крепко и залился слезами:
- Не чаял и видеть тебя!
Поменялись они своими одежами; погнал дядька коров на королевский
двор. Анна Прекрасная вышла на балкон, поверила, все ли коровы счетом, и
приказала загонять их в сарай.
Вот все коровы в сарай вошли, только последняя у ворот остановилась и
хвост оттопырила. Катома подскочил:
- Ты чего, собачье мясо, дожидаешься? - схватил ее за хвост, дернул,
так и стащил шкуру! Королевна увидала и кричит громким голосом:
- Что это мерзавец пастух делает? Взять его и привесть ко мне!
Тут слуги подхватили Катому и потащили во дворец; он идет - не отго-
варивается, на себя надеется. Привели его к королевне; она взглянула и
спрашивает:
- Ты кто таков? Откуда явился?
- А я тот самый, которому ты ноги отрубила да на пень посадила; зовут
меня Катома-дядька, дубовая шапка!
"Ну, - думает королевна, - когда он ноги свои воротил, то с ним муд-
рить больше нечего!" - и стала у него и у царевича просить прощения; по-
каялась во своих грехах и дала клятву вечно Ивана-царевича любить и во
всем слушаться. Иван-царевич ее простил и начал жить с нею в тишине и
согласии; при них остался слепой богатырь, а Катома-дядька уехал с своею
женою к богатому купцу и поселился в его доме.
МОРСКОЙ ЦАРЬ И ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ
За тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был царь с царицею;
детей у них не было. Поехал царь по чужим землям, по дальним сторонам,
долгое время дома не бывал; на ту пору родила ему царица сына, Ивана-ца-
ревича, а царь про то и не ведает. Стал он держать путь в свое госу-
дарство, стал подъезжать к своей земле, а день-то был жаркий-жаркий,
солнце так и пекло! И напала на него жажда великая; что ни дать, только
бы воды испить! Осмотрелся кругом и видит невдалеке большое озеро;
подъехал к озеру, слез с коня, прилег на брюхо и давай глотать студеную
воду.
Пьет и не чует беды; а царь морской ухватил его за бороду.
- Пусти! - просит царь.
- Не пущу, не смей пить без моего ведома!
- Какой хочешь возьми откуп - только отпусти!
- Давай то, чего дома не знаешь.
Царь подумал-подумал - чего он дома не знает? Кажись, все знает, все
ему ведомо, - и согласился. Попробовал - бороду никто не держит; встал с
земли, сел на коня и поехал восвояси.
Вот приезжает он домой, царица встречает его с царевичем, такая ра-
достная; а он как узнал про свое милое детище, так и залился горькими
слезами. Рассказал царице, как и что с ним было, поплакали вместе, да
ведь делать-то нечего, слезами дела не поправишь.
Стали они жить по-старому; а царевич растет себе да растет, словно
тесто на опаре - не по дням, а по часам, и вырос большой.
"Сколько ни держать при себе, - думает царь, - а отдавать надобно:
дело неминучее!" Взял Ивана-царевича за руку, привел прямо к озеру.
- Поищи здесь, - говорит, - мой перстень; я ненароком вчера обронил.
Оставил одного царевича, а сам повернул домой. Стал царевич искать
перстень, идет по берегу, и попадается ему навстречу старушка.
- Куда идешь, Иван-царевич?
- Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно.
- Ну, оставайся... - И пошла старушка в сторону. А Иван-царевич по-
раздумался: "За что обругал я старуху? Дай ворочу ее; старые люди хитры
и догадливы! Авось что и доброе скажет". И стал ворочать старушку:
- Воротись, бабушка, да прости мое слово глупое! Ведь я с досады вы-
молвил: заставил меня отец перстень искать, хожу-высматриваю, а перстня
нет как нет!
- Не за перстнем ты здесь; отдал тебя отец морскому царю: выйдет
морской царь и возьмет тебя с собою в подводное царство.
Горько заплакал царевич.
- Не тужи, Иван-царевич! Будет и на твоей улице праздник; только слу-
шайся меня, старуху. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись ти-
хонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц - все красных девиц, а вслед за
ними и тринадцатая; станут в озере купаться; а ты тем временем унеси у
последней сорочку и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе сво-
его колечка. Если не сумеешь этого сделать, ты погиб навеки; у морского
царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять
верст, и на каждой спице по голове воткнуто; только одна порожняя, не
угоди на нее попасть!
Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и
ждет поры-времени.
Вдруг прилетают двенадцать голубиц; ударились о сыру землю и оберну-
лись красными девицами, все до единой красы несказанной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
рит:
- Это и есть целющая и живущая вода!
- Смотри, дядя Катома, - вымолвил слепой, - не давай маху; коли она
теперь обманет - ввек не поправимся!
Катома-дядька, дубовая шапка сломил с дерева зеленую ветку и бросил в
колодезь: не успела ветка до воды долететь, как уж вся огнем вспыхнула!
- Э, да ты еще на обман пошла!
Принялись богатыри душить бабу-ягу, хотят кинуть ее, проклятую, в ог-
ненный колодезь. Пуще прежнего взмолилась баба-яга, дает клятву великую,
что теперь не станет хитрить:
- Право-слово, доведу до хорошей воды. Согласились богатыри попытать
еще раз, и привела их баба-яга к другому колодезю. Дядька Катома отломил
от дерева сухой сучок и бросил в колодезь: не успел тот сучок до воды
долететь, как уж ростки пустил, зазеленел и расцвел.
- Ну, это вода хорошая! - сказал Катома. Слепой помочил ею свои глаза
- и вмиг прозрел; опустил безногого в воду - и выросли у него ноги. Оба
обрадовались и говорят меж собой:
- Вот когда мы поправимся! Все свое воротим, только наперед надо с
бабой-ягой порешить; коли нам ее теперь простить, так самим добра не ви-
дать - она всю жизнь будет зло мыслить!
Воротились они к огненному колодезю и бросили туда бабу-ягу: так она
и сгинула!
После того Катома-дядька, дубовая шапка женился на купеческой дочери,
и все трое отправились они в королевство Анны Прекрасной выручать Ива-
на-царевича.
Стали подходить к столичному городу, смотрят: Иван-царевич гонит ста-
до коров.
- Стой, пастух! - говорит Катома-дядька. - Куда ты этих коров гонишь?
Отвечает ему царевич:
- На королевский двор гоню; королевна всякий раз сама поверяет, все
ли коровы.
- Ну-ка, пастух, на тебе мою одежду, надевай на себя, а я твою надену
и коров погоню.
- Нет, брат, этого нельзя сделать; коли королевна уведает - беда мне
будет!
- Не бойся, - ничего не будет! В том тебе порука Катома-дядька, дубо-
вая шапка!
Иван-царевич вздохнул и говорит:
- Эх, добрый человек! Если бы жив был Катомадядька, я бы не пас в по-
ле этих коров.
Тут Катома-дядька, дубовая шапка сознался ему, кто он таков есть;
Иван-царевич обнял его крепко и залился слезами:
- Не чаял и видеть тебя!
Поменялись они своими одежами; погнал дядька коров на королевский
двор. Анна Прекрасная вышла на балкон, поверила, все ли коровы счетом, и
приказала загонять их в сарай.
Вот все коровы в сарай вошли, только последняя у ворот остановилась и
хвост оттопырила. Катома подскочил:
- Ты чего, собачье мясо, дожидаешься? - схватил ее за хвост, дернул,
так и стащил шкуру! Королевна увидала и кричит громким голосом:
- Что это мерзавец пастух делает? Взять его и привесть ко мне!
Тут слуги подхватили Катому и потащили во дворец; он идет - не отго-
варивается, на себя надеется. Привели его к королевне; она взглянула и
спрашивает:
- Ты кто таков? Откуда явился?
- А я тот самый, которому ты ноги отрубила да на пень посадила; зовут
меня Катома-дядька, дубовая шапка!
"Ну, - думает королевна, - когда он ноги свои воротил, то с ним муд-
рить больше нечего!" - и стала у него и у царевича просить прощения; по-
каялась во своих грехах и дала клятву вечно Ивана-царевича любить и во
всем слушаться. Иван-царевич ее простил и начал жить с нею в тишине и
согласии; при них остался слепой богатырь, а Катома-дядька уехал с своею
женою к богатому купцу и поселился в его доме.
МОРСКОЙ ЦАРЬ И ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ
За тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был царь с царицею;
детей у них не было. Поехал царь по чужим землям, по дальним сторонам,
долгое время дома не бывал; на ту пору родила ему царица сына, Ивана-ца-
ревича, а царь про то и не ведает. Стал он держать путь в свое госу-
дарство, стал подъезжать к своей земле, а день-то был жаркий-жаркий,
солнце так и пекло! И напала на него жажда великая; что ни дать, только
бы воды испить! Осмотрелся кругом и видит невдалеке большое озеро;
подъехал к озеру, слез с коня, прилег на брюхо и давай глотать студеную
воду.
Пьет и не чует беды; а царь морской ухватил его за бороду.
- Пусти! - просит царь.
- Не пущу, не смей пить без моего ведома!
- Какой хочешь возьми откуп - только отпусти!
- Давай то, чего дома не знаешь.
Царь подумал-подумал - чего он дома не знает? Кажись, все знает, все
ему ведомо, - и согласился. Попробовал - бороду никто не держит; встал с
земли, сел на коня и поехал восвояси.
Вот приезжает он домой, царица встречает его с царевичем, такая ра-
достная; а он как узнал про свое милое детище, так и залился горькими
слезами. Рассказал царице, как и что с ним было, поплакали вместе, да
ведь делать-то нечего, слезами дела не поправишь.
Стали они жить по-старому; а царевич растет себе да растет, словно
тесто на опаре - не по дням, а по часам, и вырос большой.
"Сколько ни держать при себе, - думает царь, - а отдавать надобно:
дело неминучее!" Взял Ивана-царевича за руку, привел прямо к озеру.
- Поищи здесь, - говорит, - мой перстень; я ненароком вчера обронил.
Оставил одного царевича, а сам повернул домой. Стал царевич искать
перстень, идет по берегу, и попадается ему навстречу старушка.
- Куда идешь, Иван-царевич?
- Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно.
- Ну, оставайся... - И пошла старушка в сторону. А Иван-царевич по-
раздумался: "За что обругал я старуху? Дай ворочу ее; старые люди хитры
и догадливы! Авось что и доброе скажет". И стал ворочать старушку:
- Воротись, бабушка, да прости мое слово глупое! Ведь я с досады вы-
молвил: заставил меня отец перстень искать, хожу-высматриваю, а перстня
нет как нет!
- Не за перстнем ты здесь; отдал тебя отец морскому царю: выйдет
морской царь и возьмет тебя с собою в подводное царство.
Горько заплакал царевич.
- Не тужи, Иван-царевич! Будет и на твоей улице праздник; только слу-
шайся меня, старуху. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись ти-
хонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц - все красных девиц, а вслед за
ними и тринадцатая; станут в озере купаться; а ты тем временем унеси у
последней сорочку и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе сво-
его колечка. Если не сумеешь этого сделать, ты погиб навеки; у морского
царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять
верст, и на каждой спице по голове воткнуто; только одна порожняя, не
угоди на нее попасть!
Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и
ждет поры-времени.
Вдруг прилетают двенадцать голубиц; ударились о сыру землю и оберну-
лись красными девицами, все до единой красы несказанной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115