– Я знаю, что ты имеешь в виду. Я и сам вырос в подобном окружении. Мой отец собственными силами сколотил миллионы и никому не позволял об этом забыть.
– Ну, мой дед не был миллионером, хотя на своем уровне он вполне преуспел.
А в чем, собственно, преуспел? Его интересовали-то всего две вещи – делать деньги и соблюдать свои устаревшие религиозные обряды. Других мыслей у него в голове, наверное, и не было. Мама, должно быть, это понимала. С ее умом не могла не понимать. Однако… ее слезы. Не для вида, какими часто бывают слезы на похоронах, а настоящие – горькие безутешные слезы. Видимо, она очень его любила. «Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь Бог твой, чтобы продлились дни твои». Стив улыбнулся про себя. Он столько зубрил перед бар-мицвой, что вся эта тарабарщина останется, видно, у него в голове до конца жизни. Профессор Пауэрс отрывисто спросил:
– Ты еврей, да?
– Да, – признал Стив. Он не любил ярлыков. Ярлыки будут не нужны в том новом мире с новым образом жизни, который неизбежно придет на смену старому.
– Я мог и ошибиться, но люди с фамилией Штерн чаще всего евреи. Я был в Израиле, – добавил Пауэрс.
– Мне кажется, вы везде побывали.
– Какое там – везде.
– Я читал, что вы были в южных штатах. Когда проводилась кампания за свободу голосования.
– А, это было давно. Ты тогда, наверное, учился в начальной школе. Да, нас тогда много собралось, все из северных штатов. Я жил в негритянской семье, и это привело в ярость все белое население города. Они прокололи мне шины и подложили в мотор гравий. Однажды, когда я выехал из города, меня стала преследовать целая вереница машин; я ехал со скоростью девяносто миль, и они едва не столкнули меня с дороги. Ну и, вдобавок, в меня стреляли. Да, страшное было дело. Кровопролитное. Я бы сказал, это был Вьетнам в миниатюре.
При этих словах живое воображение Стива нарисовало ему яркую картину: среди бескрайних равнин юга по плавящемуся от жары шоссе несется машина. Ее то и дело бросает из стороны в сторону. Машину преследуют вооруженные люди. Выстрелом водителю разносит голову, и наружу вываливаются серые влажные мозги. В кино подобные сцены всегда приводили его в ужас, и он закрывал глаза. Он вздрогнул.
– Насилие! В Миссисипи или во Вьетнаме оно одинаково отвратительно.
– Да, но иногда оно необходимо, – возразил Пауэрс.
– Наверное, я реагирую так обостренно потому, что очень много слышал о концентрационных лагерях. Мой отец родом из Вены.
– Понимаю. Но не забывай, для того, чтобы освободить узников этих лагерей, тоже потребовалось насилие.
– Да, это так.
– У тебя большая семья? – мягко спросил Пауэрс.
– Сестра, которая в этом году пошла в среднюю школу, маленький брат и еще один брат, на одиннадцать месяцев моложе меня. На будущий год он собирается поступать в этот же университет, потому что я здесь учусь. Только на медицинский факультет. Он хочет стать врачом. В моей семье политика никого не интересует.
Кроме мамы, подумал он. Мама была либералкой, и от этого с ней труднее, чем с отцом. С тем ты, по крайней мере, всегда знал, чего ждать. С мамой было иначе. Беда в том, что она хотела как лучше; она вроде бы с пониманием выслушивала твое мнение, но потом вдруг шла на попятный. Над ней довлели классовые предрассудки, хотя сама она этого и не сознавала и никогда бы с этим не согласилась. Люди, подобные ей, ставят себе в заслугу то, что способны непредвзято судить обо всем, но, в конечном счете, они всегда приходят к защите личных интересов.
– Ох уж эти семьи, – сказал он вслух.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. У меня есть брат, который служит в Госдепе. Сейчас он работает в нашем посольстве в Сайгоне. Кстати, рьяный сторонник политики с позиции силы. Мой отец в свое время был бутлегером и таким образом сколотил капитал, позволивший ему впоследствии стать респектабельным членом общества. Он бы поддержал моего брата. А вот меня он не любил и мою сестру Агнес тоже: она художница и лесбиянка. Еще у меня есть сестры-близнецы, парочка куколок, помешанных на тряпках. Они были любимицами отца. Забавно, не правда ли?
Стив был тронут неожиданной откровенностью профессора. К нему отнеслись как к равному, как к взрослому, может, даже выделили его из всех. Не со всяким ведь разговаривают подобным образом. Для этого нужно испытывать к собеседнику какую-то тягу, чувствовать в нем единомышленника.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, профессор Пауэрс. Хотя и не могу сказать, что мои родители меня не любят. По-своему они даже слишком меня любят. Но мы говорим на разных языках. И я не считаю, что они меня многому научили.
– Что ж, в этом нет ничего необычного. На меня, например, самое большое влияние оказал один учитель в летней школе. Мне было тогда четырнадцать. За одно лето я узнал от него о жизни больше, чем от всех остальных, включая и родителей, вместе взятых. Кстати, я предпочитаю, чтобы меня называли просто Тим. На моих занятиях все должно быть запросто, никакой иерархии. Да, хороший учитель – вот что тебе нужно. Возможно, ты уже познакомился с очень толковыми преподавателями. Ты какие курсы посещаешь?
Стив перечислил:
– Мистер Ходжес – социология, миссис Маккарти – химия, Лафарж – французский. Они все прекрасные преподаватели. Затем Ремингтон – история Древнего мира. Он, – смело закончил Стив, не испытывая больше ни малейшего смущения, – далеко не блестящий педагог.
Пауэрс рассмеялся, отчего лицо его словно осветилось изнутри.
– А, патриарх? Он из старой-престарой семьи. Но последние пять поколений этой семьи не произвели на свет ни одной новой идеи. Смотри, не попади под его влияние.
Стив тоже рассмеялся.
– Ни за что, Тим.
– Он ярый сторонник подготовки резервистов. Боже мой, мы должны прекратить набор на военную службу в нашем кампусе. Это бесстыдство. Бизнес и промышленность. Черт возьми, война стала питательной средой для промышленности.
Разговор продолжался, и прошел еще час, прежде чем Стив спохватился и, взглянув на часы, встал.
– Боже, я отнял у вас столько времени. Извините.
– Чепуха! Я получил удовольствие от нашего разговора. Не знаю, как у тебя, а у меня такое ощущение, что нас с тобой свел счастливый случай. Я бы хотел еще с тобой встретиться. Ты зайдешь?
– Обязательно, – ответил благодарный Стив. – И спасибо. Спасибо огромное.
– Я могу познакомить тебя с самыми блестящими умами нашего университета, людьми, у которых ты многое сможешь почерпнуть. Большинство из них уже аспиранты, люди с большим опытом. Одна девушка, например – она специализируется по социологии – только что вернулась после годичной стажировки в Советском Союзе. Они подскажут тебе, как лучше использовать свои способности. Я ведь чувствую, что ты стремишься к конкретным действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113