– Идем?
Это был еще один небольшой обшитый тесом поздневикторианский дом, запущенный и ветхий, с калиткой и высоким крыльцом, от верхней ступени которого начинались невысокие перила веранды. Кто-то, очевидно, решил покрасить их в цвет электрик, но, дойдя до середины, остановился из-за отсутствия ли краски, денег, а может, просто желания. Однако из открытого окна неслись звуки веселой музыки. Пел Боб Дилан.
Возбуждение, почти равное по силе сексуальному, внезапно овладело Стивом. Наконец-то он снова жил, снова был в полете, у него была собственная женщина, и он был мужчиной.
18
– Прекрасная была свадьба, а обстановка так просто идеальная, – сказала Айрис.
Прошла уже целая неделя с того дня, как в доме Анны состоялась свадьба Лауры и Робби Мак-Алистера, а Айрис все еще вспоминала о саде, изумительных блюдах, приехавших на свадьбу родственниках и новорожденной дочке Джимми.
– Представь только, мама уже прабабушка! Глядя на нее, такую еще молодую и красивую, с трудом в это веришь.
Было воскресное утро, и они сидели за столом, неспешно завтракая. Филипп убежал на тренировку – он играл в футбол – и в доме царила тишина.
Тео поднял глаза над «Тайме».
– Кстати о молодости. Мне кажется, Лаура все же слишком молода для замужества.
– Ты говоришь так, потому что это случилось почти сразу же после свадьбы Джимми и ты еще не можешь опомниться.
– Возможно. – Тео улыбнулся. – И не говори мне, так как я это и сам прекрасно знаю, что в глазах любого отца ни один мужчина не достоин его дочери. – Внезапно посерьезнев, он добавил: – Надеюсь, у них не возникнет разногласий на религиозной почве? Трудностей у них и без того будет предостаточно.
Да, подумала Айрис, я пыталась указать ей на эти трудности. Мы почти час проговорили с ней в ее комнате, но у нее на все был один ответ: люди всегда делают из брака проблему, что может быть в этом трудного, когда любишь? У вас ведь с папой, сказала она, не возникало же, похоже, никаких проблем?.. О, бедная дорогая Лаура!
Тео отложил газету. Лицо его по-прежнему сохраняло серьезность.
– Я скажу тебе, что почти испортило для меня этот день. То, что Стив не приехал ни на одну из этих свадеб!
Айрис успокаивающе проговорила:
– Но ведь он не забыл. Даже прислал эти чудесные белые мокасины, которые сделал сам. Я еще подумала, как это мило с его стороны.
– Мило! Он что, так и будет всю жизнь делать мокасины?!
– По крайней мере, – сказала она мягко, – он все еще в этой своей коммуне, а не в тюрьме или на пути к ней, и не погиб от взрыва бомбы, как тот человек в Колорадо в прошлом месяце, когда было взорвано здание пункта регистрации призывников.
– Полагаю, за это надо благодарить Бога, – пробормотал Тео сердито, но Айрис чувствовала, что он был не столько сердит, сколько расстроен. – И потом, кто знает, что с ним произойдет в будущем? Ты знаешь это? Можешь ты сказать, что он выкинет на следующей неделе?
– Нет, и не собираюсь даже думать об этом. И тебе не советую.
Она была полна решимости как можно дольше сохранить эту царившую в доме со дня свадьбы атмосферу радости и счастья. Они такая прекрасная пара, подумала она вновь о дочери и Робби Мак-Алистере. Как бы я желала, чтобы они всегда испытывали друг к другу те чувства, которые явно переполняли их, когда они стояли там, соединив руки, среди цветов, друзей и пения птиц! И в голове ее мелькнула мысль: когда я смотрела на них, то вспомнила, как это было в день моей собственной свадьбы. Хотелось бы мне хоть на миг почувствовать снова то, что я тогда чувствовала. Но, вероятно, слишком многое случилось за это время…
Она поднялась и начала убирать со стола.
– Позвоню-ка я маме. Спрошу ее, не хочет ли она пойти вместе со мной в кино.
– Отличная мысль.
Внезапно в кухне зазвонил телефон. Айрис сняла трубку, и на нее обрушился поток невнятных слов, то и дело прерываемых рыданиями.
– Кто? Что? Ты поднялась наверх… я ничего не могу понять, говори яснее! Что? Да, я приеду. Прямо сейчас. Буду через пять минут.
Повесив трубку, она крикнула Тео, все еще находящемуся в столовой:
– Это мамина новая служанка. Я так ничего и не смогла понять из ее слов. То ли дом загорелся, то ли с мамой плохо… скорее же, поторопись!
Тео уже достал из ящика ключи от машины и был на полпути к гаражу.
– Ну-ну, возьми себя в руки, – сказал он, когда они уселись и машина рванула с места. – Не будем делать поспешных выводов. Может, все не так уж и серьезно, и она просто драматизирует. Не волнуйся, мы будем там через минуту.
Не успела машина остановиться, как Айрис быстро взбежала по ступеням и сквозь открытую дверь ворвалась в дом с криком:
– Что случилось? Что?
– Я поднялась наверх. Хозяйка всегда рано завтракает, а тут ее все нет и нет, вот я и поднялась. Я вошла… – Лула заломила руки.
Тео уже поднимался на второй этаж.
– Айрис останься здесь. Подожди.
Но она уже бежала за ним по лестнице. У нее мелькнула мысль, что мать хватил удар, и Тео не хочет, чтобы она это видела. Следом за ним она вошла в знакомую комнату.
Анна лежала на кровати под белым летним одеялом. Волосы ее разметались по подушке, и одна рука в кружевном рукаве была поверх одеяла. Тео, наклонившись, слегка коснулся ее век.
– Это… это инсульт, Тео?
– Нет, дорогая. Не инсульт. Все было быстро и безболезненно. Она ушла тихо, во сне. – И, обняв Айрис за плечи, он подвел ее к стулу и усадил.
Все это была так странно и неожиданно. Несколько минут назад они сидели за столом и ели гренки, поджаренные в молоке с яйцом. И вот сейчас они были здесь, и Тео сказал… Что он сказал? Внезапно охрипшим голосом она резко спросила:
– Она умерла, Тео? Ты это имел в виду?
Он кивнул. В глазах его стояли слезы. Где-то в углу рыдала Лула. Сквозь все еще задернутые шторы в комнату просачивался мягкий свет. Она почувствовала запах стоявших в вазе на столике розовых и кремовых флоксов, маминых любимых цветов. А может, это был запах ее пудры, ее духов? От нее всегда так приятно пахло.
– Я разговаривала с ней только вчера, – потерянно произнесла она. – Она получила открытку от Лауры. Господи! Договорились о посещении концертов в Танглвуде, собиралась поменять машину. Вчера…
– Она не испытала никакой боли, – повторил Тео, вытирая слезы. – Любой хотел бы так умереть.
– Да. – Анна тоже хотела умереть вот так, сразу, без медленного разложения и постепенно возрастающего уродства. Даже в смерти она осталась элегантной. Одеяло было гладким без морщин. – Но как это могло случиться? – проговорила Айрис изумленно. – Она ведь даже не болела.
– Так бывает.
Она поднялась и с помощью. Тео, так как Ноги у нее подкашивались, подошла к кровати.
– Я хочу на нее взглянуть, – сказала она.
Анна, думала она, моя мать. Вот она передо мной на том же ложе, которое она столько лет делила с единственным любимым ею мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Это был еще один небольшой обшитый тесом поздневикторианский дом, запущенный и ветхий, с калиткой и высоким крыльцом, от верхней ступени которого начинались невысокие перила веранды. Кто-то, очевидно, решил покрасить их в цвет электрик, но, дойдя до середины, остановился из-за отсутствия ли краски, денег, а может, просто желания. Однако из открытого окна неслись звуки веселой музыки. Пел Боб Дилан.
Возбуждение, почти равное по силе сексуальному, внезапно овладело Стивом. Наконец-то он снова жил, снова был в полете, у него была собственная женщина, и он был мужчиной.
18
– Прекрасная была свадьба, а обстановка так просто идеальная, – сказала Айрис.
Прошла уже целая неделя с того дня, как в доме Анны состоялась свадьба Лауры и Робби Мак-Алистера, а Айрис все еще вспоминала о саде, изумительных блюдах, приехавших на свадьбу родственниках и новорожденной дочке Джимми.
– Представь только, мама уже прабабушка! Глядя на нее, такую еще молодую и красивую, с трудом в это веришь.
Было воскресное утро, и они сидели за столом, неспешно завтракая. Филипп убежал на тренировку – он играл в футбол – и в доме царила тишина.
Тео поднял глаза над «Тайме».
– Кстати о молодости. Мне кажется, Лаура все же слишком молода для замужества.
– Ты говоришь так, потому что это случилось почти сразу же после свадьбы Джимми и ты еще не можешь опомниться.
– Возможно. – Тео улыбнулся. – И не говори мне, так как я это и сам прекрасно знаю, что в глазах любого отца ни один мужчина не достоин его дочери. – Внезапно посерьезнев, он добавил: – Надеюсь, у них не возникнет разногласий на религиозной почве? Трудностей у них и без того будет предостаточно.
Да, подумала Айрис, я пыталась указать ей на эти трудности. Мы почти час проговорили с ней в ее комнате, но у нее на все был один ответ: люди всегда делают из брака проблему, что может быть в этом трудного, когда любишь? У вас ведь с папой, сказала она, не возникало же, похоже, никаких проблем?.. О, бедная дорогая Лаура!
Тео отложил газету. Лицо его по-прежнему сохраняло серьезность.
– Я скажу тебе, что почти испортило для меня этот день. То, что Стив не приехал ни на одну из этих свадеб!
Айрис успокаивающе проговорила:
– Но ведь он не забыл. Даже прислал эти чудесные белые мокасины, которые сделал сам. Я еще подумала, как это мило с его стороны.
– Мило! Он что, так и будет всю жизнь делать мокасины?!
– По крайней мере, – сказала она мягко, – он все еще в этой своей коммуне, а не в тюрьме или на пути к ней, и не погиб от взрыва бомбы, как тот человек в Колорадо в прошлом месяце, когда было взорвано здание пункта регистрации призывников.
– Полагаю, за это надо благодарить Бога, – пробормотал Тео сердито, но Айрис чувствовала, что он был не столько сердит, сколько расстроен. – И потом, кто знает, что с ним произойдет в будущем? Ты знаешь это? Можешь ты сказать, что он выкинет на следующей неделе?
– Нет, и не собираюсь даже думать об этом. И тебе не советую.
Она была полна решимости как можно дольше сохранить эту царившую в доме со дня свадьбы атмосферу радости и счастья. Они такая прекрасная пара, подумала она вновь о дочери и Робби Мак-Алистере. Как бы я желала, чтобы они всегда испытывали друг к другу те чувства, которые явно переполняли их, когда они стояли там, соединив руки, среди цветов, друзей и пения птиц! И в голове ее мелькнула мысль: когда я смотрела на них, то вспомнила, как это было в день моей собственной свадьбы. Хотелось бы мне хоть на миг почувствовать снова то, что я тогда чувствовала. Но, вероятно, слишком многое случилось за это время…
Она поднялась и начала убирать со стола.
– Позвоню-ка я маме. Спрошу ее, не хочет ли она пойти вместе со мной в кино.
– Отличная мысль.
Внезапно в кухне зазвонил телефон. Айрис сняла трубку, и на нее обрушился поток невнятных слов, то и дело прерываемых рыданиями.
– Кто? Что? Ты поднялась наверх… я ничего не могу понять, говори яснее! Что? Да, я приеду. Прямо сейчас. Буду через пять минут.
Повесив трубку, она крикнула Тео, все еще находящемуся в столовой:
– Это мамина новая служанка. Я так ничего и не смогла понять из ее слов. То ли дом загорелся, то ли с мамой плохо… скорее же, поторопись!
Тео уже достал из ящика ключи от машины и был на полпути к гаражу.
– Ну-ну, возьми себя в руки, – сказал он, когда они уселись и машина рванула с места. – Не будем делать поспешных выводов. Может, все не так уж и серьезно, и она просто драматизирует. Не волнуйся, мы будем там через минуту.
Не успела машина остановиться, как Айрис быстро взбежала по ступеням и сквозь открытую дверь ворвалась в дом с криком:
– Что случилось? Что?
– Я поднялась наверх. Хозяйка всегда рано завтракает, а тут ее все нет и нет, вот я и поднялась. Я вошла… – Лула заломила руки.
Тео уже поднимался на второй этаж.
– Айрис останься здесь. Подожди.
Но она уже бежала за ним по лестнице. У нее мелькнула мысль, что мать хватил удар, и Тео не хочет, чтобы она это видела. Следом за ним она вошла в знакомую комнату.
Анна лежала на кровати под белым летним одеялом. Волосы ее разметались по подушке, и одна рука в кружевном рукаве была поверх одеяла. Тео, наклонившись, слегка коснулся ее век.
– Это… это инсульт, Тео?
– Нет, дорогая. Не инсульт. Все было быстро и безболезненно. Она ушла тихо, во сне. – И, обняв Айрис за плечи, он подвел ее к стулу и усадил.
Все это была так странно и неожиданно. Несколько минут назад они сидели за столом и ели гренки, поджаренные в молоке с яйцом. И вот сейчас они были здесь, и Тео сказал… Что он сказал? Внезапно охрипшим голосом она резко спросила:
– Она умерла, Тео? Ты это имел в виду?
Он кивнул. В глазах его стояли слезы. Где-то в углу рыдала Лула. Сквозь все еще задернутые шторы в комнату просачивался мягкий свет. Она почувствовала запах стоявших в вазе на столике розовых и кремовых флоксов, маминых любимых цветов. А может, это был запах ее пудры, ее духов? От нее всегда так приятно пахло.
– Я разговаривала с ней только вчера, – потерянно произнесла она. – Она получила открытку от Лауры. Господи! Договорились о посещении концертов в Танглвуде, собиралась поменять машину. Вчера…
– Она не испытала никакой боли, – повторил Тео, вытирая слезы. – Любой хотел бы так умереть.
– Да. – Анна тоже хотела умереть вот так, сразу, без медленного разложения и постепенно возрастающего уродства. Даже в смерти она осталась элегантной. Одеяло было гладким без морщин. – Но как это могло случиться? – проговорила Айрис изумленно. – Она ведь даже не болела.
– Так бывает.
Она поднялась и с помощью. Тео, так как Ноги у нее подкашивались, подошла к кровати.
– Я хочу на нее взглянуть, – сказала она.
Анна, думала она, моя мать. Вот она передо мной на том же ложе, которое она столько лет делила с единственным любимым ею мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113