Но я предпочитаю превращать золото именно в пиво…
– Кажется, монета настоящая, – наконец убедился корчмарь. – Интересно, откуда пан достал ее?
– Много есть на свете интересного, Берка, – поучительно сказал Кривуш, – но не все дано знать людям. Итак, готовь ужин, но помни: я и мои друзья умеем отличить добрый мед от прокисшей браги даже в том состоянии, когда другие путают паненку с ксендзом.
С достоинством произнеся эту тираду, Кривуш направился к столу, где его ждала компания собутыльников. Вот в этот момент и вошел в комнату Георгий. Обычно он избегал ужинать здесь, предпочитая покупать скромную и дешевую еду у рыночных торговок. Сегодня же он был чертовски утомлен и голоден, а запах жареного мяса заставлял забыть об экономии. Уже шагнув к прилавку, Георгий вспомнил, что Кривуш забрал его последнюю монету. Не заметив сидящего за столом Кривуша, он повернул к своей каморке. В его возрасте редко приходят в уныние от подобных вещей, и Георгий быстро примирился со своим положением.
Во сне голод не страшен, а завтра он продаст цветистую попонку из-под седла уже проданного им коня. Да и вообще завтрашний день должен принести столько радости.
Никто не обратил внимания на юношу. Только Кривуш, вдруг прервавший беседу, подождав, пока Георгий скрылся, крикнул:
– Послушай, Берка. Нет ли среди твоих постояльцев чудака в модной одежде времен Болеслава Храброго, приехавшего из каких-то восточных земель, чтобы поступить в наш достоскучнейший университет?
– Может, пан думает про того хлопца, что сейчас прошел? – спросил хозяин.
– Да. Какого же дьявола поселился он в этой зловонной дыре, когда он богат, как епископ?
– Кто богат? – презрительно спросил Берка. – Этот хлопец беден, как Иов.
– Вздор! Говорю тебе, он – богач… Просто сорит деньгами. Вот что, Ицек, – обратился Кривуш к сыну корчмаря, – сбегай к нему и скажи, что хозяин и гости просят его разделить с ними ужин и выпить по чарке меду.
– А кто заплатит за его ужин? – встревожился Берка.
Кривуш захохотал:
– Ну и глуп же ты, Берка. Он заплатит не только за себя, но и за всю нашу благородную компанию. Живо, Ицек, беги!
Когда Ицек вошел в каморку, Георгий лежал на деревянной кровати, но еще не спал. Он вежливо отказался от угощения, сказав, что устал и хочет спать.
– Пан, верно, голоден, – настаивал Ицек. – Я могу принести ужин сюда.
Георгий взял мальчика за руку и улыбнулся.
– Признаюсь тебе, Ицек, – сказал он, – что охотно бы поужинал, но… Утром я потерял последний червонец… Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Завтра начинается новая жизнь, и ее я не променяю ни на какие богатства. Завтра я поступаю в университет. Понимаешь?
– Я понимаю, – сказал мальчик. – Пан хочет быть ученым…
– Да, да, я буду ученым. Двери науки уже открываются для меня. Ступай же, Ицек, и не тревожься обо мне…
Вернувшись в трактир, мальчик передал Кривушу ответ Георгия.
– Вот как, – задумчиво сказал студент. – Так это был его последний золотой…
– Так он сам сказал, – ответил мальчик.
– И он его потерял! – воскликнул Кривуш. – Вот разиня. Сразу виден простак. Разве деньги сделаны, чтобы их терять… Их надлежит пропивать. Не так ли, друзья?
Собутыльники встретили это изречение громким одобрением. Кутеж продолжался.
Георгий долго ворочался на жестком ложе с боку на бок. Пьяные выкрики и нестройное пение не давали ему уснуть. Наконец усталость взяла свое. Когда в дверь постучали, он уже спал крепким сном. Вошел пьяный Николай Кривуш. В одной руке он держал поднос, в другой кружку меда. Не будя юношу, он поставил то и другое на табурет возле изголовья и тихо вышел, осторожно прикрыв скрипящую дверь.
Утром Георгий был в университетском дворе задолго до условленного часа. Теперь снова тревога и сомнения мучили его. Двор наполнялся заспанными еще схоларами, и Георгий нетерпеливо искал среди них Иоганна. Может быть, он только посмеялся над ним?.. Может быть, он даже не пожелает узнать его?..
– Надеюсь, я не заставил пана долго ждать… – услышал Георгий голос человека, подошедшего сзади.
Георгий быстро повернулся. Фон Рейхенберг поздоровался с Георгием со своей обычной холодной вежливостью и предложил отправиться к попечителю университета, как только он освободится после двух лекций.
Через некоторое время Георгий поднимался по мраморной лестнице дворца краковского епископа. По тому, как почтительно слуги, облаченные в монашескую одежду, кланялись Иоганну, Георгий понял, что его неожиданный покровитель – человек знатный и влиятельный.
Войдя в небольшой, роскошно убранный зал, Иоганн попросил Георгия подождать, а сам удалился. Георгий присел на край кресла. Вскоре к нему подошел монах и жестом пригласил его следовать за ним.
Георгий очутился в комнате, застланной коврами. Несмотря на то, что был полдень, окна были завешены и в дорогих подсвечниках горели свечи. В глубине, за большим столом, покрытым алым бархатом, сидел сухонький старичок в фиолетовой сутане. Георгий понял, что это и есть попечитель университета, краковский архиепископ. Юноша почтительно поклонился ему.
– Чего ты ищешь? – спросил архиепископ.
– Науки, – ответил Георгий. – Хочу учиться семи свободным наукам, дабы отличать правду от кривды.
– Познаешь сие, что станешь делать?
– Мыслю вернуться в родную землю, ибо люди, где родились и богом вскормлены, к тому месту великую любовь имеют…
Архиепископ посмотрел на Георгия маленькими слезящимися глазками.
– Известно ли тебе, что Краковский университет открыт лишь для чад нашей святой римской церкви?
Георгию показалось, что из-под его ног уплывает пол.
– Вчера я узнал об этом, – проговорил он еле слышно.
– Отчего же ты не соглашаешься отречься от ереси, в которой пребываешь?..
– Могу ли я, ясновельможный пан архиепископ, – взволнованно сказал Георгий, – признать истинной веру, которой еще не ведаю?.. Отречься же ради блага моего от обычаев, в которых вырос, не почитаю достойным…
Архиепископ повернул голову к Иоганну, и тот улыбнулся. Очевидно, ответ Георгия понравился им обоим.
– Пусть так, – проговорил архиепископ. – Ты умен и правдив. Будь ревностен в учении и покорен наставникам твоим. Не обмани моего доверия. Мы разрешим принять тебя в университет. Старайся постигнуть догматы истинной веры, преодолеть заблуждения, усвоенные в детстве. Желание твое исполнится. Постигнув науки, ты вернешься на родину, чтобы сеять добрые семена среди твоих заблудших братьев… Как твое имя?
– Георгий, сын Скорины.
– Ты будешь наречен Франциском в честь нашего святого Франциска Ассизского. Ступай с богом!
* * *
Во время описываемых событий Краковский университет находился в расцвете своей славы. Основанный в 1364 году королем Казимиром Великим, Краковский университет первые пятьдесят лет, казалось, был свободной школой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Кажется, монета настоящая, – наконец убедился корчмарь. – Интересно, откуда пан достал ее?
– Много есть на свете интересного, Берка, – поучительно сказал Кривуш, – но не все дано знать людям. Итак, готовь ужин, но помни: я и мои друзья умеем отличить добрый мед от прокисшей браги даже в том состоянии, когда другие путают паненку с ксендзом.
С достоинством произнеся эту тираду, Кривуш направился к столу, где его ждала компания собутыльников. Вот в этот момент и вошел в комнату Георгий. Обычно он избегал ужинать здесь, предпочитая покупать скромную и дешевую еду у рыночных торговок. Сегодня же он был чертовски утомлен и голоден, а запах жареного мяса заставлял забыть об экономии. Уже шагнув к прилавку, Георгий вспомнил, что Кривуш забрал его последнюю монету. Не заметив сидящего за столом Кривуша, он повернул к своей каморке. В его возрасте редко приходят в уныние от подобных вещей, и Георгий быстро примирился со своим положением.
Во сне голод не страшен, а завтра он продаст цветистую попонку из-под седла уже проданного им коня. Да и вообще завтрашний день должен принести столько радости.
Никто не обратил внимания на юношу. Только Кривуш, вдруг прервавший беседу, подождав, пока Георгий скрылся, крикнул:
– Послушай, Берка. Нет ли среди твоих постояльцев чудака в модной одежде времен Болеслава Храброго, приехавшего из каких-то восточных земель, чтобы поступить в наш достоскучнейший университет?
– Может, пан думает про того хлопца, что сейчас прошел? – спросил хозяин.
– Да. Какого же дьявола поселился он в этой зловонной дыре, когда он богат, как епископ?
– Кто богат? – презрительно спросил Берка. – Этот хлопец беден, как Иов.
– Вздор! Говорю тебе, он – богач… Просто сорит деньгами. Вот что, Ицек, – обратился Кривуш к сыну корчмаря, – сбегай к нему и скажи, что хозяин и гости просят его разделить с ними ужин и выпить по чарке меду.
– А кто заплатит за его ужин? – встревожился Берка.
Кривуш захохотал:
– Ну и глуп же ты, Берка. Он заплатит не только за себя, но и за всю нашу благородную компанию. Живо, Ицек, беги!
Когда Ицек вошел в каморку, Георгий лежал на деревянной кровати, но еще не спал. Он вежливо отказался от угощения, сказав, что устал и хочет спать.
– Пан, верно, голоден, – настаивал Ицек. – Я могу принести ужин сюда.
Георгий взял мальчика за руку и улыбнулся.
– Признаюсь тебе, Ицек, – сказал он, – что охотно бы поужинал, но… Утром я потерял последний червонец… Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Завтра начинается новая жизнь, и ее я не променяю ни на какие богатства. Завтра я поступаю в университет. Понимаешь?
– Я понимаю, – сказал мальчик. – Пан хочет быть ученым…
– Да, да, я буду ученым. Двери науки уже открываются для меня. Ступай же, Ицек, и не тревожься обо мне…
Вернувшись в трактир, мальчик передал Кривушу ответ Георгия.
– Вот как, – задумчиво сказал студент. – Так это был его последний золотой…
– Так он сам сказал, – ответил мальчик.
– И он его потерял! – воскликнул Кривуш. – Вот разиня. Сразу виден простак. Разве деньги сделаны, чтобы их терять… Их надлежит пропивать. Не так ли, друзья?
Собутыльники встретили это изречение громким одобрением. Кутеж продолжался.
Георгий долго ворочался на жестком ложе с боку на бок. Пьяные выкрики и нестройное пение не давали ему уснуть. Наконец усталость взяла свое. Когда в дверь постучали, он уже спал крепким сном. Вошел пьяный Николай Кривуш. В одной руке он держал поднос, в другой кружку меда. Не будя юношу, он поставил то и другое на табурет возле изголовья и тихо вышел, осторожно прикрыв скрипящую дверь.
Утром Георгий был в университетском дворе задолго до условленного часа. Теперь снова тревога и сомнения мучили его. Двор наполнялся заспанными еще схоларами, и Георгий нетерпеливо искал среди них Иоганна. Может быть, он только посмеялся над ним?.. Может быть, он даже не пожелает узнать его?..
– Надеюсь, я не заставил пана долго ждать… – услышал Георгий голос человека, подошедшего сзади.
Георгий быстро повернулся. Фон Рейхенберг поздоровался с Георгием со своей обычной холодной вежливостью и предложил отправиться к попечителю университета, как только он освободится после двух лекций.
Через некоторое время Георгий поднимался по мраморной лестнице дворца краковского епископа. По тому, как почтительно слуги, облаченные в монашескую одежду, кланялись Иоганну, Георгий понял, что его неожиданный покровитель – человек знатный и влиятельный.
Войдя в небольшой, роскошно убранный зал, Иоганн попросил Георгия подождать, а сам удалился. Георгий присел на край кресла. Вскоре к нему подошел монах и жестом пригласил его следовать за ним.
Георгий очутился в комнате, застланной коврами. Несмотря на то, что был полдень, окна были завешены и в дорогих подсвечниках горели свечи. В глубине, за большим столом, покрытым алым бархатом, сидел сухонький старичок в фиолетовой сутане. Георгий понял, что это и есть попечитель университета, краковский архиепископ. Юноша почтительно поклонился ему.
– Чего ты ищешь? – спросил архиепископ.
– Науки, – ответил Георгий. – Хочу учиться семи свободным наукам, дабы отличать правду от кривды.
– Познаешь сие, что станешь делать?
– Мыслю вернуться в родную землю, ибо люди, где родились и богом вскормлены, к тому месту великую любовь имеют…
Архиепископ посмотрел на Георгия маленькими слезящимися глазками.
– Известно ли тебе, что Краковский университет открыт лишь для чад нашей святой римской церкви?
Георгию показалось, что из-под его ног уплывает пол.
– Вчера я узнал об этом, – проговорил он еле слышно.
– Отчего же ты не соглашаешься отречься от ереси, в которой пребываешь?..
– Могу ли я, ясновельможный пан архиепископ, – взволнованно сказал Георгий, – признать истинной веру, которой еще не ведаю?.. Отречься же ради блага моего от обычаев, в которых вырос, не почитаю достойным…
Архиепископ повернул голову к Иоганну, и тот улыбнулся. Очевидно, ответ Георгия понравился им обоим.
– Пусть так, – проговорил архиепископ. – Ты умен и правдив. Будь ревностен в учении и покорен наставникам твоим. Не обмани моего доверия. Мы разрешим принять тебя в университет. Старайся постигнуть догматы истинной веры, преодолеть заблуждения, усвоенные в детстве. Желание твое исполнится. Постигнув науки, ты вернешься на родину, чтобы сеять добрые семена среди твоих заблудших братьев… Как твое имя?
– Георгий, сын Скорины.
– Ты будешь наречен Франциском в честь нашего святого Франциска Ассизского. Ступай с богом!
* * *
Во время описываемых событий Краковский университет находился в расцвете своей славы. Основанный в 1364 году королем Казимиром Великим, Краковский университет первые пятьдесят лет, казалось, был свободной школой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123