– Разумеется, маэстро. В этом нет сомнения.
– Пожалуй, – продолжал Мусатти. – Но одному мне не справиться с тем, что я… что мы с тобой начали… Я хочу тебе предложить… остаться у меня. Ты будешь моим помощником, другом. А когда я умру, займешь мое место в университете… Это – почетное место.
Георгий слушал молча, избегая глядеть на старика.
– Все, что я имею: этот дом, мои приборы, библиотека, рукопись и даже мои сбережения перейдут к тебе. Ты будешь моим наследником… Скажи, нравится ли тебе Катарина?
– Ваша дочь, – тихо сказал Георгий, – одна из прекраснейших девушек, которых мне случалось видеть где-либо.
– Ты станешь ее супругом. – Таддэо ласково положил руку на плечо Скорины. – Отдав ее тебе, я могу умереть спокойно. Что же ответишь ты мне?
Георгий опустил голову.
– Благодарю вас, учитель… Но… я не могу воспользоваться вашей добротой.
– Как? – воскликнул в изумлении Таддэо. – Ты отказываешься?
– Да…
– Отказываешься от моего дома, от почета и богатства?
– Да, – повторил Скорина. – Я покинул родину, чтобы найти знания, необходимые не только мне одному, но и моему народу. Я не постиг еще истинной науки, многое остается неведомым для меня… Но я знаю уж достаточно, чтобы начать дело просвещения моих братьев на Руси. Пора возвращаться домой.
– Ты безумец, Франческо! – Мусатти взволновался. – Перед тобой открывается великий путь к науке и славе, а ты сворачиваешь в глухую чащу.
Георгий попытался возразить, но старик не дал ему вымолвить ни слова.
– Народ! – вскрикнул он. – Мессер Леонардо да Винчи, великий ученый и живописец, однажды рассказал мне мудрую притчу. Пойми ее!.. Большой камень лежал на холме, как раз там, где роща заканчивалась дорогой. Он находился среди трав, пестреющих цветами, и видел множество камней, лежавших внизу на пыльной дороге. И вот им овладело безумное желание очутиться среди камней, покинуть свою прекрасную возвышенность. «Я хочу жить одной жизнью со своими братьями», – сказал он и бросился вниз. И что же! Он оказался среди камней на дороге. По нему катились колеса телег, его топтали лошадиные копыта. Иногда он взлетал вверх, но падал и снова покрывался пылью и прахом. Тщетно он устремлял взоры вверх, на покинутое по нелепой прихоти место великолепного гордого одиночества. Подняться уже не было сил. Не так ли бывает с людьми?
– Нет, маэстро, – сказал Георгий после некоторого раздумья. – Нет, не верна эта притча: нет в ней человеческой правды. Камень, бросившись вниз, не принес с собой братьям своим ничего, что могло бы изменить их участь. Я же стремлюсь опуститься с горных вершин науки в родной мне мир, не для того чтобы безучастно взирать на его бедствия. Решение мое неизменно.
На глазах старика выступили слезы.
– Я стар, у меня нет никого, кроме тебя…
– Дорогой учитель, я скорблю о том, что невольно причиняю вам страдания. – Георгий обнял старика.
Мусатти снова вспыхнул.
– Нет! – крикнул он. – Ты не уйдешь… я отдам тебе все… все…
Он подбежал к столу и схватил свитки рукописей, роняя их на пол.
– Мои труды… Записи ценнейших наблюдений. Возьми их…
Словно одержимый, он бросал к ногам Георгия рисунки, книги. Наконец вытащил из-под алькова обитую железом шкатулку.
– Ты будешь богат… Тебя будут уважать и бояться, ты станешь прославленным ученым!..
Георгий почти силой усадил его в кресло:
– Простите меня, дорогой учитель. Но я не могу.
– А Катарина! – вскрикнул старик. – Неужели ты отказываешься и от нее?
Скорина секунду помедлил.
– Да, – тихо сказал он. – Я не свободен…
– А… а… – вдруг послышался женский стон.
Георгий быстро шагнул к двери и распахнул тяжелую портьеру:
– Катарина!..
Девушка стояла, прислонившись к косяку двери, бледная как полотно. Взгляд ее упал на руку Георгия, смявшую край портьеры.
– Кольцо!.. – прошептала Катарина. – У него на пальце серебряное кольцо… Все погибло!..
Георгий недоуменно поглядел на свой перстень Гиппократа.
– Откуда оно? Кто дал вам его?
– Это кольцо? – спросил Георгий. – Его дала мне университетская коллегия. Это – перстень Гиппократа.
– Гиппократа? О, проклятый!.. Верните ему этот перстень!
– Дочь моя, – пытался успокоить ее отец. – Это знак высокой учености… Каждый из нас гордится таким перстнем.
– О, боже! – Слезы катились из глаз девушки. – Почему я не предупредила вас, отец! Изотта предсказала мне, что… что Франческо… если не будет на его руке кольца волосяного или серебряного…
Георгий ласково взял девушку за руку.
– Успокойся, милая девушка… Ты прекрасна и встретишь человека, достойного твоей любви… Да! – сказал он задумчиво. – Твоя Изотта права: кольцо лишило меня свободы. Но не это кольцо, а другое…
Георгий расстегнул камзол, и Катарина увидела висевший на тонкой цепочке, рядом с маленьким нательным крестом, перстень с изображением дубовой ветки и латинской надписью «Fides».
Глава IV
Георгий не раскаивался в том, что отклонил почетное и заманчивое предложение Мусатти. Его решение вернуться на родину было твердым и окончательным. Но он успел уже привыкнуть к семье старого профессора, и разлука с ней была ему тягостной.
Немало городов повидал он за время своих скитаний, и всегда города казались ему живыми, одухотворенными существами, способными чувствовать и переживать разнообразные события. Чем интересней была жизнь в городе, тем грустнее было расставаться с ним.
В Падуе Георгию многое нравилось, и теперь ему захотелось проститься с ее улицами, площадями, чудесными постройками. Покинув дом маэстро Мусатти, Георгий пришел на пьяцца дель Санта-Антонио.
В те времена Падуя, входившая в состав Венецианской республики, стремилась преобразиться, расширить свои пределы, украситься новыми сооружениями. Воздвигались величественные памятники, дворцы, соборы. На площадях устраивались новые хитроумные фонтаны, строилось большое здание университета. А рядом темнели старинные мрачные здания, помнящие еще жестокие битвы за власть императоров со сторонниками папства. Порожденные духом аскетической готики, они тянулись ввысь к небу, сурово и неодобрительно взирая на суету обитателей земли, на новомодные здания: просторные, светлые, украшенные скульптурами.
Вот конная статуя, которой Георгий любовался в то утро, когда впервые вошел в Падую. В багряных отблесках вечерней зари она казалась еще величественней и еще более четко выделялась на фоне старинной башни.
Башня стояла одиноко, никем не посещаемая, глухая и темная, покрытая сединой известковой пыли, поросшая мхом. Ее толстые стены, узкие бойницы и тяжелые ворота напоминали древние сооружения полоцких монастырей.
Георгию захотелось подняться наверх. Он вошел в башню. В углах лестницы шла последняя борьба уходящего света с темнотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123