– Иди к бабушке, маленький, – говорила она любовно и жалостливо, буквально вырывая его из рук матери. – Иди ко мне, крошка.
Мария приносила ей деньги и всякие дорогие подарки, но Вера, равнодушная к этим приношениям, доводила ее упреками.
– Повезло мне, нечего сказать, – жаловалась она. – Вырастила дочь на свою голову. Кто ты такая? Разведенка, а теперь вот прислуга. Все эти богачи одинаковы. Один погубил твоего бедного отца, а ты другому прислуживаешь. Только и умеют, что кровь сосать из бедняков.
Мария отбивалась, говоря, что невозможно жить, ни от кого не завися, что приходится выбирать между наемной работой и службой, которая хотя бы дает шанс выбиться из нужды. В своей новой должности она чувствовала себя уверенно. У нее было ощущение, что она вступила на какую-то новую дорогу, которая уведет ее далеко, но это ее не пугало. С Немезио она научилась строить планы и мечтать, но в отличие от него ее мечты всегда касались собственной жизни.
– Я хорошо зарабатываю, – пыталась Она убедить мать. – Меня уважают. Что правда, то правда, я совершила ошибку, покинув твой дом. Но ведь прежнего не воротишь. К тому же и ребенка у меня тогда не было.
– Оставь в покое этого бедного ангелочка! – драматически восклицала Вера, прижав ребенка к своей груди, отчего малыш начинал плакать. – Уйти из дома с каким-то циркачом! После всех жертв, которые я принесла ради тебя…
– Ну тогда я пошла, – говорила расстроенная Мария. Она целовала ребенка, чмокала в дряблую щеку мать и, выйдя на улицу, испытывала необычайное облегчение, как в детстве, сбежав до конца уроков из школы. Если подумать, то ей даже лучше. Пока сын у бабушки, растившей «этого бедного и несчастного малютку», как бог велит, за ребенка можно было не беспокоиться. А Немезио, поначалу писавший ей ежедневно страстные письма, понемногу остыл, и вот уже около месяца от него не было никаких известий. Никаких новостей – тоже хорошая новость, она утешалась, весело шагая к дому Больдрани.
– Ну же, примите это лекарство, – мягко настаивала Мария.
– Ужасно горькие! Просто яд, – пожаловалась Джузеппина с болезненной гримасой, но капли все-таки выпила.
– Вот видите, ничего страшного, – заметила Мария, ставя на столик стакан. – Теперь отдохните немного, а я приведу в порядок комнату.
– О господи!.. – прошептала Джузеппина.
– Что случилось? – обеспокоилась Мария, видя, как побледнело ее лицо.
– Ничего, – сказала Джузеппина. – Теперь уже ничего…
– Чувствуете, как приятно пахнет из сада, – протирая окна и подоконник, попыталась ободрить ее Мария. – На улице-то весна.
Солнце весело заливало комнату. Но яркий солнечный свет и запахи весны, которые всегда радовали Джузеппину, теперь лишь обостряли ее страх перед вечной темнотой. Приступы все учащались, ее губы стали синеватыми, а пульс то лихорадочно ускорялся, то становился медленным и почти неощутимым. И какой-то невидимый камень день и ночь лежал на груди.
Если бы не пугающая темнота, мысль о смерти, которая, она это чувствовала, была уже близка, не казалась бы ей такой страшной. А когда она думала о вечной жизни, обещанной ей матерью и доном Оресте, который скончался в семидесятилетнем возрасте, как святой, то темнота отступала, и ее охватывало блаженное спокойствие.
– Видите, я была права, – весело сказала Мария, видя, как выражение боли на ее лице сменилось улыбкой.
– Ты всегда права, – согласилась Джузеппина, которой эта жизнерадостная девушка, врывавшаяся в ее комнату, как легкий весенний ветерок, помогала справиться с болью.
Она мягко задремала, утонув в тумане прошлого, которое приходило к ней в виде ярких, сменяющих друг друга снов. Она снова видела своего отца, доброго и сильного мужчину, каким он был в первые годы ее жизни, видела свою замученную тяжелой работой и домашними заботами мать, скорбела о братьях, унесенных испанкой; она снова переживала насилие, совершенное над ней в ранней юности, и видела священника Раттану, который взял на себя роль ангела-мстителя, покарав за это насильника. Погружаясь все глубже в сон, она увидела святого Георгия и дракона. У святого Георгия были спокойные и мягкие черты Чезаре, а у дракона – волчьи зубы и ястребиное лицо насильника. Но вдруг, как в игре зеркал, роли переменились: дьявол стал святым Георгием, а святой Георгий – дьяволом, и больная уже не могла понять, кто из них кто.
– Джузеппина, – обеспокоенным голосом позвала ее Мария. – Вам плохо? Ответьте мне. – Девушка наклонилась над ней, но больная лишь трясла головой, задыхалась и бормотала бессвязные слова.
– Ничего, ничего, – вдруг сказала она, просыпаясь. – Я только видела сон.
Она вздохнула, открыла глаза, увидела комнату, залитую сияющим светом, и улыбнулась. Дыхание ее успокоилось и боль исчезла.
– Обед уже готов, – ласково сказала Мария.
– Что там у нас сегодня?
– Лапша с бульоном и вареная курица.
С неожиданной энергией больная уселась на постели.
– Я устала от этой бурды, – капризно сказала она. – Мне хочется поленты.
– Что вы, – помня строгие предписания врачей, попыталась отговорить ее Мария. – Ведь доктор…
– Не говори мне о докторе с его чепухой! – воскликнула та. – Я сказала «поленту» и хочу поленту. Видишь ли, Мария, – объяснила она. – Мы с Чезаре родились в бедности и выросли на поленте.
Мария поняла, что спорить бесполезно, и через час Чеккина приготовила хозяйке поленту.
– Правда, хороша? – сказала Джузеппина, поддевая поленту кончиком серебряной вилки. – А запах какой! – Но, едва попробовав, разочарованно отодвинула блюдо. – Нет, вкус не тот, – прошептала она. – Не такой, как тогда, в детстве. А может, я и сама изменилась…
Мария была при ней уже целый месяц, и ее присутствие для больной сделалось необходимым. Джузеппина все время хотела видеть ее рядом и разговаривала с ней, как со своим вторым «я». Новая экономка быстро усвоила порядки этого дома и добивалась перемены исподволь. Комнаты одна за другой приняли более свежий и опрятный вид, на кухне стало чище и светлее – весь дом как будто повеселел. Только в присутствии Чезаре Больдрани она по-прежнему чувствовала себя неуверенно – она робела, своей значительностью он ее подавлял.
– Сегодня мы должны отправить почтовые переводы, – сказала Джузеппина, которая давала экономке необходимые указания. – Посмотри в верхнем ящичке моего комода. Да-да, именно там. Там список адресатов. Да, вот этот. А теперь возьми ручку и садись за стол.
– Я? – спросила Мария, польщенная и испуганная этим поручением, которое выходило за рамки ее привычных обязанностей.
– Тебе придется делать это, когда меня больше не будет, – сурово сказала ей Джузеппина. – Каждый месяц, двадцать седьмого числа.
Мария села за стол и сосредоточенно принялась за дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123