Мария почувствовала, что рука девочки сжалась, а сердце колотится как бешеное.
– Не бойся, – сказала она. – Это все не настоящие звери. Они не опасны.
– Как куклы?
– Как куклы – видишь, ты сразу все поняла.
Мария хорошо знала профессора Энрико Гандини, человека глубокой учености и необыкновенной доброты, который наблюдал за ней во время беременности и был личным врачом Чезаре. Его антифашистские убеждения стоили ему кафедры, но он не захотел, чтобы Чезаре Больдрани вмешался и помог ему.
Врач приветливо встретил их, внимательно выслушал рассказ Марии и Чезаре, потом попросил раздеть девочку и осмотрел ее. Профессор казался Анне глубоким стариком, он к тому же никогда не улыбался, но с этим старым серьезным человеком она чувствовала себя удивительно спокойно. Его большие руки, теплые и заботливые, внушали ей чувство безопасности.
– Ну что? – спросила Мария, которая хотела тут же все точно узнать.
– Пока не знаю, – ответил врач. – Нужно подождать. Мы не можем сейчас сказать, заразилась девочка или нет. Если дело обстояло так, как вы мне рассказали, то скорее всего контакта не было. Мне кажется, Анна – девочка здоровая. Сердце, легкие, живот – все в порядке. Я бы только сказал, что ей нужно питание, более богатое белком. Она очень бледненькая. Впрочем, эти миланские зимы да война к тому же – усиленное питание не помешало бы сейчас ни одному ребенку.
– Может, ей полезно пожить на взморье? – подсказал ему Чезаре.
– Это было бы идеально, – заметил врач.
Неделю спустя Анна была уже в Сан-Ремо с мамой и Джулио. Они поселились на вилле, которую Чезаре купил для сестры Джузеппины, когда у той заболело сердце.
На этой «Голубой вилле», перед волшебством бескрайнего моря, среди аромата сосен и олеандров, началась новая жизнь Анны Больдрани. Холодная зима, дом с общим коридором, нищета, война и бомбежки – все это осталось позади.
Глава 3
– Miss Anna, please! Yoy cannot stay there! – Резкий, пронзительный голос мисс Анджелы Диксон оторвал Анну от ее мечтаний. Обманув бдительность гувернантки, ей удалось перебраться через ограду сада, который уступами спускался от виллы к морю, и укрыться на выступе нависавшей над волнами скалы.
– Oh, my God! It's terrible! – закатила глаза мисс Диксон, добравшись до нее наконец почти на карачках.
– Ну, зачем же ты сюда полезла? – сказала Анна, испугавшись за нее, видя, что та вот-вот сорвется. – Я бы сама к тебе спустилась. – Она подала женщине руку и помогла ей спуститься со скалы. Оказавшись внизу, возле каменных ступеней, которые через сад вели на широкую площадку, где Чезаре Больдрани велел устроить бассейн, мисс Анджела наконец облегченно вздохнула.
– Когда-нибудь я умру из-за вас, мисс Анна, – с холодной вежливостью сказала она.
– Почему ты все время говоришь мне «вы», как взрослой? – тут же ответила Анна. – И почему все время говоришь на этом языке, которого я не понимаю? Ты говори, как я, тогда я буду тебя слушать. – Девочка повернулась к ней спиной и зашагала к дому, предоставив гувернантке догонять ее.
– Я буду учить вас день за днем, мисс Анна, – внушала та ей на ходу. – Хорошим манерам и английскому языку. Все это, что сейчас вам кажется скучным и нудным, со временем окажется приятным и необходимым. Разумеется, если вы не будете лениться.
Мисс Диксон была высокая рыжеволосая ирландка лет тридцати пяти, с веснушчатым некрасивым лицом. Ревностная католичка, застрявшая в Италии в связи с войной, она избежала интернирования, потому что была под покровительством крупного генуэзского судовладельца, который некогда нанял ее как компаньонку для своей жены-англичанки. Жена его умерла от инфаркта, и судовладелец пристроил мисс Диксон в дом Чезаре Больдрани, которому требовалась гувернантка для Анны.
– Начнем завтра, хочешь? – притворно согласилась Анна, лишь бы отложить начало обучения. – А вот и мама! – весело крикнула она, бросившись навстречу Марии, которая шла по каменной дорожке к ним. На ней было яркое голубое платье, которое очень молодило ее, густые черные волосы развевались по ветру.
– Война кончилась, – объявила Мария, радостно улыбаясь. – Наконец-то, наконец-то!..
Мисс Диксон молитвенно сложила руки и опустилась на колени, не заботясь даже о том, чтобы встать на траву и не поранить ноги о камни дорожки.
– О боже! Боже милостивый! – возблагодарила она господа, воздевая руки и шепча молитву.
– Война кончилась? – удивленно переспросила Анна, не очень понимая смысл этого известия.
– Сегодня, – обняла ее Мария, – запомни это – 25 апреля. Сегодня кончилась война.
– И больше не будут летать самолеты? Не будут рваться бомбы? И по ночам мы не будем бегать в бомбоубежище? А Пиппо? Пиппо тоже не будет прилетать к нам?
– Нет, дорогая, все кончилось. Ты рада?
– Не знаю, – сказала девочка задумчиво и посмотрела на мать.
– Как не знаешь? – удивилась Мария. – Все радуются, послушай. – Издали доносились веселые поющие голоса, и оркестр играл марш.
– Я не знаю, – опять повторила Анна. – Я не знаю, как это без войны.
– И вправду, – покачав головой, сказала Мария. – Ты же не видела еще мир без войны. Ну, ничего, к хорошему легко привыкнуть, – добавила она, беря дочь за руку и ведя ее к дому, в то время как мисс Диксон продолжала возносить хвалы господу.
Мария отдавала себе отчет, что Анна требует от нее особого внимания. В ее маленькой жизни было слишком много потрясений, да и теперь не все еще шло гладко. Вера отказалась поехать с ними в Сан-Ремо и затворилась в горестном одиночестве у себя на корсо Верчелли. Джулио помрачнел; он, хотя и был поражен происшедшими в их жизни переменами, очень скучал по бабушке, которая заменила ему мать. Как бы то ни было, а все это несколько отдалило Марию от детей. Из мамы простой и доступной она сделалась матерью элегантной, хорошо причесанной, увешанной драгоценностями, благоухающей духами, но детям словно бы не хватало ее прежнего родного и успокаивающего запаха.
Маленькая Анна оказалась словно в сказочной Стране развлечений, где могла менять платья по два раза в день, где жила на вилле, как какая-нибудь принцесса. Она заимела богатого и важного отца, который приезжал каждую субботу, нагруженный подарками. Все это было замечательно, но временами слишком волновало ребенка, и тогда ей хотелось вернуться на время в прежнюю жизнь – отдохнуть.
Кроме того, в ее новой жизни была рыжая мисс Диксон, которая заставляла мыться с мылом каждый день и мыть не только лицо и руки, а принимать ванну. Она требовала, чтобы Анна спала одна в своей комнате, темнота которой ее пугала. Это была не та ласковая темнота на корсо Верчелли, где бабушкин голос рассказывал ей истории или бормотал молитвы. Одинокие ночи в ее новой комнате на вилле в Сан-Ремо вызывали в воображении истории о призраках и мертвецах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123