Роза заметила, что мать утратила обычную сдержанность и выглядит веселой и счастливой. Алине так хотелось, чтобы сын, отшагавший километры по пыльной жаркой дороге, возвращаясь в родной дом, отдохнул здесь на славу. Анджело зачерпнул ковшиком холодной воды из сверкавшего медью ведра, стоявшего под посудной полкой, и жадно, с позабытым уже наслаждением, выпил.
– Хороша наша водичка, – сказал он, устраиваясь поудобней на лавке. – Пахнет родником и речкой.
Роза и Ивецио, справившись со своей обычной застенчивостью, уселись у ног Анджело на каменную ступеньку.
– Ты, наверное, голодный, – забеспокоилась Алина.
Она была готова выполнить любое желание вновь обретенного сына.
– В такую жару есть не хочется, – ответил Анджело.
– Ну уж руссумату я для тебя сделаю! – с улыбкой сказала мать.
У близнецов сразу же слюнки потекли, и оба облизнулись в предвкушении. Руссумату мать готовила только по праздникам, взбивая в снежную шапку белки яиц и смешивая их с желтками, стертыми с сахарным песком. Потом добавлялся стакан красного вина, и получался густой крем цвета сливы. В него макали сухой бисквит – настоящее объедение!
– Давай я руссумату приготовлю, – предложила Роза. – У меня хорошо получается.
Анджело с благодарностью улыбнулся. Он наслаждался прохладой, поскольку на улице стоял нестерпимый летний зной.
– Пожалуй, попозже, – сказал он. – Мне сейчас ничего не хочется. Лучше давайте заглянем в мою сумку, может, найдем кое-что интересное.
Дорожная сумка Анджело осталась за порогом, и он с улыбкой предложил малышам:
– А ну-ка посмотрим, хватит ли у вас сил притащить ее сюда.
Дважды ему повторять не пришлось: Ивецио и Роза бросились на улицу, схватились за ручки и, стараясь изо всех сил, приволокли сумку в кухню, поставив ее к ногам брата.
– Вижу, сил у вас много! – похвалил Анджело довольных близнецов.
– Хватает! – гордо заявил Ивецио.
Анджело выудил из нагрудного кармана ключик и открыл сумку. Пока он священнодействовал с ключом, остальные взирали на него в полном молчании, которое нарушало лишь жужжание мух. Взгляд Розы притягивали крепкие загорелые руки брата. Ей припомнились отцовские руки: с мозолистыми ладонями, обломанными короткими ногтями, обведенными темной полоской – ее ничем нельзя было отмыть. У отца были руки настоящего крестьянина – привычные к полю, к пашне, к плодам, что дарила земля. Руки, умевшие молотить и веять, чистить скребницей коней и доить коров, полоть и мотыжить, работать в кузнице. Владели эти руки и хлыстом…Вспомнив об этом, девочка с тревогой взглянула на старшего брата. Она сразу полюбила этого по-господски одетого человека, но в душе Роза чувствовала: Анджело относится к опасному разряду бунтарей.
Близнецы понимали друг друга мгновенно; в любой ситуации им достаточно было обменяться взглядом – и каждый схватывал чувства другого. Они переглянулись и в ту же секунду одарили полным доверием доселе неизвестного им брата.
Анджело тем временем развернул перевязанный синей ленточкой сверток и вынул что-то голубое, воздушное, усыпанное желтыми звездами цвета пшеничного поля.
– Кашемировая шаль, – сказал Анджело. – Для вас, мама.
Алина так растерялась, что ничего не могла выговорить. Она с восторгом посмотрела на чудесный подарок, осторожно взяла шаль и изящным жестом накинула ее на плечи, прикрыв коленкоровое платье.
– Красота-то какая! – покраснев, произнесла женщина.
– Вы прямо как синьора из Брайтона, – сделал Алине комплимент сын.
Мать, не поняв похвалы, нахмурилась.
– Что еще за Брайтон? – спросила она.
– Город, где я живу, – спокойно объяснил Анджело. – Это в Англии, у моря. Летними вечерами, когда становится прохладней, элегантные дамы набрасывают на плечи шали вроде этой и выходят на набережную прогуляться.
Роза представила себе элегантных дам, которых никогда не видела, набережную и море, о котором понятия не имела. А Алина смущенно улыбалась: ей очень польстило сравнение сына.
Впрочем, мать тоже никогда не видела моря, но шаль сразу стала для нее драгоценной реликвией. Она набрасывала подарок на плечи, запершись в одиночестве в спальне, и воображала себя элегантной дамой из далекого города Брайтона.
А Анджело обратился к Ивецио:
– Мама мне писала, ты хорошо рисуешь…
Мальчик почувствовал, что за замечанием брата последует что-то важное.
– Да я так… когда делать нечего, – прошептал Ивецио.
– Нет, у него действительно хорошо получается, – вмешалась Алина.
– Тогда я правильно выбрал тебе подарок.
Анджело протянул брату коробку и добавил:
– Тут карандаши, но, если намочить кончик, ими можно рисовать как красками.
Ивецио поднял крышку деревянной коробочки: там аккуратным рядком лежали разноцветные карандаши, начиная с белого и кончая черным, а между ними – целая цветная радуга. Ивецио словно завороженный смотрел на многоцветье карандашей, таких новеньких, таких прекрасных, глубоко вдыхая их запах.
Мальчик взглянул на сестренку.
«А Анджело совсем не злой», – прочла Роза во взгляде брата и, опустив ресницы, беззвучно согласилась с ним.
– Вот и подарок для сестренки! – объявил Анджело, и в его натруженных руках блеснуло ожерелье, показавшееся Розе невыразимо прекрасным.
– Это мне? – не веря собственному счастью, спросила Роза, осторожно дотронувшись до серебряного ожерелья, сделанного в форме розочек.
– Как настоящие розовые бутоны, – прошептала она, не отрывая взгляда от нежданного подарка.
– Так оно и есть, – с улыбкой объяснил Анджело. – Это бутоны розы, ты ведь у нас Роза, Роза в бутоне. Я выбрал это украшение для тебя.
Слова брата звучали нежно, он надел ожерелье девочке на шею, и Роза почувствовала прикосновение серебряных розочек. Она коснулась их пальцем, опустила глаза, чтобы рассмотреть получше. Она почувствовала себя иной, единственной в своем роде, и ощутила непривычное волнение. Раз брат сделал ей подарок, как настоящей женщине, значит, она действительно становится женщиной.
– Ты прямо красавица! – заметил брат, с улыбкой наблюдавший за изумленной Розой.
– Как те дамы в Англии? – робко спросила она, не поднимая от смущения глаз.
– Лучше, куда лучше, – рассмеялся Анджело.
Алина строго взглянула на детей, но решила пока не вмешиваться, опасаясь нарушить хрупкую гармонию этой минуты.
– Спасибо! – произнесла Роза.
Она подошла к Анджело, поцеловала его в щеку, ощутив на нежных губах колкую щетину, и еще почувствовала какой-то неизвестный, но приятный запах.
– Ну хватит, – заявила Алина, похоже, несколько раздраженная.
– Конечно, хватит, – согласилась Роза, думая, что мать намекает на полученные великолепные подарки.
Женщина же имела в виду этот неуместный, на ее взгляд, поцелуй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107