Мужчина пробудил в ее душе бурю чувств. В ней проснулась могучая сила, что поддерживает продолжение рода, являясь источником жизни и желания. Буря, что клубилась над морем, воплотилась в женщине, и ветер, поднимавший высокие пенные волны, гудел в душе Розы.
– Убирайся, Ричард Тильман! – приказала она.
Но лицо и тело ее говорили совсем другое.
– Прекрати, Роза, – произнес мужчина, сжимая ее в объятиях.
– Я тебя выгоню из дому, – пригрозила Роза. – Тебя выставят из страны!
– Кричи! – с вызовом сказал Ричард. – Зови на помощь! Прибегут слуги, вызовут полицию. Что же ты не зовешь никого?
Первые капли дождя упали на их разгоряченные лица.
– Потому что умираю от желания, – призналась наконец Роза.
Совсем рядом вспыхнула молния, загрохотал гром, и полил дождь. Аромат мокрой земли и грозы, нежное благоухание духов «Арпеджио», запах сплетенных тел, запах любви и плоти кружил им головы.
– Пошли в дом, – сказал Ричард.
– Нет, я хочу тебя здесь, сейчас.
Ричард прильнул к ее губам и почувствовал, как затрепетала женщина, принимая его в себя.
С балкона виллы донесся голос Клементе:
– Синьора Роза!
Шум дождя заглушил слова дворецкого.
– Нам надо возвращаться, – задыхаясь, прошептал Ричард.
– Не останавливайся, прошу, – хрипло ответила Роза.
– Нас будут искать.
– Ну и что, не хочу, чтобы это наслаждение кончалось.
Крик женщины, испытавшей впервые настоящий оргазм, смешался с рокотом грома. Роза в изнеможении застыла в объятиях мужчины.
– Отнеси меня домой, – попросила она.
А дождь лил все сильней и сильней.
Глава 5
Самолет получился изящным, красивым, устремленным ввысь. Он напоминал серебряную стрелу. А луком, запускавшим стрелу в небо, служил реактивный мотор, спроектированный Пьером Луиджи. Вторая в истории итальянской авиации воздушная машина без традиционного винта получила название «Дуньяни-один». Самолет совершенно секретно строили в цехах корпорации; Пьер Луиджи десять лет работал над этой машиной. Получился настоящий шедевр, во многом превосходивший первый итальянский реактивный самолет, спроектированный инженером Кампини и получивший крещение в воздухе всего несколько дней назад.
– Фирма «Капрони» обогнала нас на самом финише, – расстроился Пьер Луиджи.
– Идея реактивного самолета носилась в воздухе, – утешала брата Роза.
В это ясное августовское утро она выглядела прекрасной, как никогда. В воздухе чувствовалась приятная прохлада, яркие краски лета радовали глаз.
– Говорят, что немцы уже запустили реактивный самолет, – заметил Пьер Луиджи.
– Не исключено, – откликнулась Роза.
Мотор «Дуньяни-один» мощно взревел. Пилот Томмазо Риккарди помахал им рукой из кабины. Брат с сестрой ответили на приветствие летчика. Рядом с Розой и Пьером Луиджи стояли представители военно-воздушного ведомства и несколько журналистов.
Когда самолет после долгого разбега оторвался от земли, сердца Розы и Пьера Луиджи словно взлетели в небо.
– Корпорация «Роза Летициа и сыновья» обеспечила себе будущее, – торжественно заявил Пьер Луиджи.
– Спасибо, братишка, – с улыбкой поблагодарила его Роза.
Очень скоро самолет превратился в точку на горизонте, а потом его поглотила небесная лазурь. Свидетели исторического полета отправились в здание аэропорта, где в специальном зале были накрыты столы.
– Меньше чем через два часа он будет в Риме, – сказала Роза.
– Дай-то Бог, – вздохнул Пьер Луиджи.
– Да ты не заметишь, как пролетят эти два часа, – улыбнулась сестра.
– Будем надеяться, – заметил Пьер Луиджи, пытаясь скрыть волнение.
Их поздравил полковник Марио Балдинелли:
– Поздравляю, синьора! Поздравляю, инженер Дуньяни!
Пьер Луиджи недавно получил почетный диплом Миланского университета и теперь имел право именоваться инженером.
– Благодарю, полковник, – ответила Роза.
– Нам остался всего один шаг до турбореактивной машины, – сказал Пьер Луиджи. – Жаль только, что с теми материалами, которыми мы располагаем, проблему скорости не решить. Нам еще далеко до четырехсот километров в час.
К ним приблизились двое журналистов, сияя улыбками.
– Итак, Италия – первая в мире, – заявил тот, что постарше, со значком фашистской партии на отвороте пиджака.
– Полковник Балдинелли в вашем распоряжении. Он предоставит вам любую информацию, – отделался от журналистов Пьер Луиджи.
Все равно они дадут только официальную хронику.
Вдруг Роза заметила в толпе чеканный профиль Ричарда. Она не могла оторвать глаз от американца. Ей хотелось броситься ему на шею, но разум подсказывал – лучше не показывать виду, что они знакомы. Какого черта он вообще проник сюда? Вел он себя совершенно естественно, словно давно и хорошо знал всех присутствующих. Роза же чувствовала себя смущенной, как девица на первом балу. Она сама составляла список приглашенных, и Ричард там не значился. Оказавшись рядом, он улыбнулся ей.
– Вот уж не рассчитывала встретить тебя здесь, – покраснев, заметила Роза.
– А я как раз был уверен, что встречу тебя. Я и пришел из-за тебя.
Он разговаривал с обычной мальчишеской дерзостью.
– Ты с ума сошел, – испугалась за него Роза.
Но ее раздраженные слова потерялись в шуме голосов. Лучи раннего солнца, проникавшие сквозь окно, ласкали ее волосы.
– Конечно, сошел, – с лучезарной улыбкой признался Ричард.
Роза тоже улыбнулась, но в ее поведении сквозила нервозность.
– Зачем ты явился? – упрекнула она Тильмана.
– Я тебя не видел с прошлой ночи.
Ну почему, почему он так неотразим? Роза неодобрительно покачала головой, справившись с волнением.
– Очень важная причина! Как-нибудь расскажешь, откуда ты узнал про это испытание и как сюда пробрался.
– Для влюбленного нет препятствий, – заявил Ричард.
Банальный ответ показался Розе в тот момент самой мудростью.
Она переживала настоящий медовый месяц. А вокруг гремела война. Зенитки не могли противостоять английским бомбардировщикам, рвущимся к Милану, но, к счастью, зажигательные бомбы не нанесли городу особого ущерба. Правда, итальянские истребители показали себя не с лучшей стороны, да и вести с фронтов не всегда были утешительными.
Кругом бушевала война, а Роза чувствовала себя безмятежно спокойной. В сорок лет она познала любовь, не слащавую киношную любовь, не романтическое книжное чувство, а настоящую страсть, не знающую запретов, – она наполняет сердце, разогревает кровь и придает жизни смысл. Такая страсть порождает не болезненную истому, а возвращает молодость. В ней, наверное, и кроется тайна счастья. Возможно, из страха Роза ни о чем не спрашивала Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они не говорили: я люблю тебя. Они просто любили. Как первый раз в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Убирайся, Ричард Тильман! – приказала она.
Но лицо и тело ее говорили совсем другое.
– Прекрати, Роза, – произнес мужчина, сжимая ее в объятиях.
– Я тебя выгоню из дому, – пригрозила Роза. – Тебя выставят из страны!
– Кричи! – с вызовом сказал Ричард. – Зови на помощь! Прибегут слуги, вызовут полицию. Что же ты не зовешь никого?
Первые капли дождя упали на их разгоряченные лица.
– Потому что умираю от желания, – призналась наконец Роза.
Совсем рядом вспыхнула молния, загрохотал гром, и полил дождь. Аромат мокрой земли и грозы, нежное благоухание духов «Арпеджио», запах сплетенных тел, запах любви и плоти кружил им головы.
– Пошли в дом, – сказал Ричард.
– Нет, я хочу тебя здесь, сейчас.
Ричард прильнул к ее губам и почувствовал, как затрепетала женщина, принимая его в себя.
С балкона виллы донесся голос Клементе:
– Синьора Роза!
Шум дождя заглушил слова дворецкого.
– Нам надо возвращаться, – задыхаясь, прошептал Ричард.
– Не останавливайся, прошу, – хрипло ответила Роза.
– Нас будут искать.
– Ну и что, не хочу, чтобы это наслаждение кончалось.
Крик женщины, испытавшей впервые настоящий оргазм, смешался с рокотом грома. Роза в изнеможении застыла в объятиях мужчины.
– Отнеси меня домой, – попросила она.
А дождь лил все сильней и сильней.
Глава 5
Самолет получился изящным, красивым, устремленным ввысь. Он напоминал серебряную стрелу. А луком, запускавшим стрелу в небо, служил реактивный мотор, спроектированный Пьером Луиджи. Вторая в истории итальянской авиации воздушная машина без традиционного винта получила название «Дуньяни-один». Самолет совершенно секретно строили в цехах корпорации; Пьер Луиджи десять лет работал над этой машиной. Получился настоящий шедевр, во многом превосходивший первый итальянский реактивный самолет, спроектированный инженером Кампини и получивший крещение в воздухе всего несколько дней назад.
– Фирма «Капрони» обогнала нас на самом финише, – расстроился Пьер Луиджи.
– Идея реактивного самолета носилась в воздухе, – утешала брата Роза.
В это ясное августовское утро она выглядела прекрасной, как никогда. В воздухе чувствовалась приятная прохлада, яркие краски лета радовали глаз.
– Говорят, что немцы уже запустили реактивный самолет, – заметил Пьер Луиджи.
– Не исключено, – откликнулась Роза.
Мотор «Дуньяни-один» мощно взревел. Пилот Томмазо Риккарди помахал им рукой из кабины. Брат с сестрой ответили на приветствие летчика. Рядом с Розой и Пьером Луиджи стояли представители военно-воздушного ведомства и несколько журналистов.
Когда самолет после долгого разбега оторвался от земли, сердца Розы и Пьера Луиджи словно взлетели в небо.
– Корпорация «Роза Летициа и сыновья» обеспечила себе будущее, – торжественно заявил Пьер Луиджи.
– Спасибо, братишка, – с улыбкой поблагодарила его Роза.
Очень скоро самолет превратился в точку на горизонте, а потом его поглотила небесная лазурь. Свидетели исторического полета отправились в здание аэропорта, где в специальном зале были накрыты столы.
– Меньше чем через два часа он будет в Риме, – сказала Роза.
– Дай-то Бог, – вздохнул Пьер Луиджи.
– Да ты не заметишь, как пролетят эти два часа, – улыбнулась сестра.
– Будем надеяться, – заметил Пьер Луиджи, пытаясь скрыть волнение.
Их поздравил полковник Марио Балдинелли:
– Поздравляю, синьора! Поздравляю, инженер Дуньяни!
Пьер Луиджи недавно получил почетный диплом Миланского университета и теперь имел право именоваться инженером.
– Благодарю, полковник, – ответила Роза.
– Нам остался всего один шаг до турбореактивной машины, – сказал Пьер Луиджи. – Жаль только, что с теми материалами, которыми мы располагаем, проблему скорости не решить. Нам еще далеко до четырехсот километров в час.
К ним приблизились двое журналистов, сияя улыбками.
– Итак, Италия – первая в мире, – заявил тот, что постарше, со значком фашистской партии на отвороте пиджака.
– Полковник Балдинелли в вашем распоряжении. Он предоставит вам любую информацию, – отделался от журналистов Пьер Луиджи.
Все равно они дадут только официальную хронику.
Вдруг Роза заметила в толпе чеканный профиль Ричарда. Она не могла оторвать глаз от американца. Ей хотелось броситься ему на шею, но разум подсказывал – лучше не показывать виду, что они знакомы. Какого черта он вообще проник сюда? Вел он себя совершенно естественно, словно давно и хорошо знал всех присутствующих. Роза же чувствовала себя смущенной, как девица на первом балу. Она сама составляла список приглашенных, и Ричард там не значился. Оказавшись рядом, он улыбнулся ей.
– Вот уж не рассчитывала встретить тебя здесь, – покраснев, заметила Роза.
– А я как раз был уверен, что встречу тебя. Я и пришел из-за тебя.
Он разговаривал с обычной мальчишеской дерзостью.
– Ты с ума сошел, – испугалась за него Роза.
Но ее раздраженные слова потерялись в шуме голосов. Лучи раннего солнца, проникавшие сквозь окно, ласкали ее волосы.
– Конечно, сошел, – с лучезарной улыбкой признался Ричард.
Роза тоже улыбнулась, но в ее поведении сквозила нервозность.
– Зачем ты явился? – упрекнула она Тильмана.
– Я тебя не видел с прошлой ночи.
Ну почему, почему он так неотразим? Роза неодобрительно покачала головой, справившись с волнением.
– Очень важная причина! Как-нибудь расскажешь, откуда ты узнал про это испытание и как сюда пробрался.
– Для влюбленного нет препятствий, – заявил Ричард.
Банальный ответ показался Розе в тот момент самой мудростью.
Она переживала настоящий медовый месяц. А вокруг гремела война. Зенитки не могли противостоять английским бомбардировщикам, рвущимся к Милану, но, к счастью, зажигательные бомбы не нанесли городу особого ущерба. Правда, итальянские истребители показали себя не с лучшей стороны, да и вести с фронтов не всегда были утешительными.
Кругом бушевала война, а Роза чувствовала себя безмятежно спокойной. В сорок лет она познала любовь, не слащавую киношную любовь, не романтическое книжное чувство, а настоящую страсть, не знающую запретов, – она наполняет сердце, разогревает кровь и придает жизни смысл. Такая страсть порождает не болезненную истому, а возвращает молодость. В ней, наверное, и кроется тайна счастья. Возможно, из страха Роза ни о чем не спрашивала Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они не говорили: я люблю тебя. Они просто любили. Как первый раз в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107