Нужно знать, а вдруг и впрямь в роддоме перепутали детей.
А нужно ли? - вот что отвечали Лене Аня с мужем. Да только ли они?
Ленин муж тоже был против. От одной мысли, что такое возможно, в душе начиналась смута, справиться с которой не было никакой возможности. Значит, дочка на самом деле не дочка? Значит, на этом вот турнике, с таким трудом и любовью устроенном в крошечной квартирке, кувыркалась не его смешная кроха, а совсем чужая девочка? И этих кукол он выбирал чужому ребенку? И платьица, и крошечные туфельки - все это будто для чужой куклы... А как насильно вытолкнуть из памяти мгновения начинающейся жизни, когда ребенок каждый день - другой, и ты другой вместе с ним... Даже если это правда, пусть все остается, как было. Это катастрофа. Ее не вынесут ни взрослые, ни дети.
Лену поддерживали родители. Аню отговаривала мама. Аня думала: Ленина мама живет в деревне, видит внуков раза два в год, ей проще, а моей маме, на глазах которой Маша сделала первые шаги, все это просто нож в сердце. Одна Лена отчаянно рвалась навстречу отгадке. И все были правы. У всех был свой ответ на ужасный вопрос.
После той, первой беседы Аня с мужем решили: да, наверное, подмена была. На фотографии, где все четверо детей сидят рядышком, уже есть ответ на все вопросы сразу. На другой фотографии, где мальчики сидят с "чужими" сестричками, все сразу становится на свои места. Ну и пусть. Значит, так тому и быть. Делать ничего не будем.
Прошло время. Лена с мужем приехали к Ане. Лена сказала, что они сами проведут первый анализ, а там будет видно. Этот разговор Лена запомнила на всю жизнь. Анин муж разговаривал так, что замирало сердце - едко, как ножом, резал слова. Да, они все понимают, но пусть все останется так, как есть. А Лена смотрела на Анину девочку, и ей казалось, что перед ней сидит её сын. Все, разговаривать не о чем, сказали Лене. Что хотите, то и делайте. С тем они и уехали.
Вот как судьба распорядилась. Аня старалась избавиться от этих мыслей, и временами ей это удавалось. Она готова была жить с этим тайным знанием, и ничто так не смущало её сердце, как мысль о том, что нужно будет расставаться с Машей. Боялась она именно этого. А Лена - Лена сходила с ума от неопределенности. Ее голова постоянно была занята одной мыслью. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, все вращалось и в конце концов приходило к одному, к тому самому. В детской поликлинике то и дело стала ловить себя на мысли, что разглядывает чужих детей - похожи ли они на мать. Если были непохожи, отвлекалась на других - с тем же вопросом. Когда встречала похожих, перед глазами вставала Маша.
А потом наступило лето, и они снова уехали в деревню. Там и налилась последняя капля, переполнившая эту чашу. Родня и соседи, как на грех, что ни слово, находили в её сыне такое явное, такое приметное сходство с ней, с её отцом. А про дочку ни слова. Будто её и не было. И тогда они с матерью сели ночью, поплакали, поговорили - и решились. Лена взяла Яну и приехала в Москву сдавать кровь на анализ, результат которого должен был перечеркнуть всю её прежнюю жизнь. И не только её.
Не тут-то было. Оказалось, что в лаборатории вся жизнь на лето замерла - все в отпусках. Сейчас доделывают старые экспертизы, а новых до осени не принимают. Пришлось ждать до осени. Когда они с мужем и Яной сдали кровь, позвонили Ане. Аня сказала - мы не поедем. Будем ждать вашего результата.
И вот этот день настал. Лена позвонила и сказала: Аня, все подтвердилось, Яна не наша.
Пусть тот, кто сейчас читает эти строки, посмотрит на своего малыша, сына или внука. Наверное, малышу не нравится, что вы читаете. Хочется, чтобы вы с ним поиграли, повалялись на ковре, покувыркались на диване. Вам известна каждая линия на этой ладошке. Запах этих волос вы не спутаете ни с чем. Так не пахнет больше никто на земле. Вдохните этот запах и представьте - малыш не ваш. Его надо отвезти в другой дом. Уйти от этих линий на ладошке и закрыть за собой дверь. И стараться не слышать, как малыш плачет. Что с вами?
В конце октября Аня с мужем решились. Провели генетическую экспертизу по тем же системам, по которым исследовали кровь Лениной семьи. Узнавать результат поехали вместе с мамой. Так Аня старалась сделать маму участницей процесса узнавания. Ведь Лена все это время была не одна, её поддерживали родители. А Анина мама никак не могла поверить в то, что дети перепутаны. В лаборатории сказали: Яна вписывается в их биологический "паспорт", а Маша в тот, другой. Чтобы исчерпать все вопросы, нужно провести исследование до конца. Маме стало плохо.
И наконец в лаборатории судебно-медицинской экспертизы Минздрава России в этой истории поставлена точка. Согласно законам наследования, в крови ребенка не может быть группового свойства, отсутствующего в крови его родителей, что имело место в случае с Машей и Яной. Проведено полное биологическое и генетическое исследование. Выявлено исключение от официальных родителей и доказана принадлежность детей другим родителям.
* * *
По словам Светланы Владимировны Гуртовой, руководителя биологического отделения лаборатории, в которой проводилась экспертиза, за сорок лет её работы в лаборатории это - шестой случай. Почему все это произошло, выяснить под силу, очевидно, только прокуратуре. В том, что виновники должны предстать перед судом, сомневаться не приходится. Ни родителей, которые сходят с ума, ни детей, которых ожидает страшное потрясение, не интересует, много ли работы пришлось выполнить в тот злополучный день сотрудникам роддома. Возможно, они просто устали или дома у них случились неприятности (о намеренной подмене я не говорю - это совсем другой сюжет) кого это волнует? Водитель имеет право поссориться с женой, но сбивать всех встречных пешеходов он тем самым права не приобретает.
Аня не находит себе места. Она боится, что не сможет полюбить Яну, не почувствует её родной. Одни говорят - нужно оставить все как есть, другие во что бы то ни стало вернуть детей родителям. Советов быть не может. У каждого своя правда, нет её только у тех, кто подменил детей.
А вчера пришло письмо от Лениной мамы: "Кровь своя - она воровка, она сама сроднит дитя с матерью..."
Жизнь взаймы
Утром 2 августа 1996 года Виталий Максимов привез в Красногорский роддом свою жену Елену, рожать первенца. Роддом был закрыт, и на машине "скорой помощи" Елену доставили в роддом № 1 Тушинского района. По дороге ей измерили давление, сделали укол дибазола, и в роддоме поместили в отделение интенсивной терапии, потому что на пальцах рук и ног были отеки. Елена поступила в отделение около 10 часов утра.
Едва Елена оказалась на кровати, ей поставили капельницу. Потом ещё измеряли давление, делали уколы, в том числе и такой, от которого она почувствовала себя точно пьяной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
А нужно ли? - вот что отвечали Лене Аня с мужем. Да только ли они?
Ленин муж тоже был против. От одной мысли, что такое возможно, в душе начиналась смута, справиться с которой не было никакой возможности. Значит, дочка на самом деле не дочка? Значит, на этом вот турнике, с таким трудом и любовью устроенном в крошечной квартирке, кувыркалась не его смешная кроха, а совсем чужая девочка? И этих кукол он выбирал чужому ребенку? И платьица, и крошечные туфельки - все это будто для чужой куклы... А как насильно вытолкнуть из памяти мгновения начинающейся жизни, когда ребенок каждый день - другой, и ты другой вместе с ним... Даже если это правда, пусть все остается, как было. Это катастрофа. Ее не вынесут ни взрослые, ни дети.
Лену поддерживали родители. Аню отговаривала мама. Аня думала: Ленина мама живет в деревне, видит внуков раза два в год, ей проще, а моей маме, на глазах которой Маша сделала первые шаги, все это просто нож в сердце. Одна Лена отчаянно рвалась навстречу отгадке. И все были правы. У всех был свой ответ на ужасный вопрос.
После той, первой беседы Аня с мужем решили: да, наверное, подмена была. На фотографии, где все четверо детей сидят рядышком, уже есть ответ на все вопросы сразу. На другой фотографии, где мальчики сидят с "чужими" сестричками, все сразу становится на свои места. Ну и пусть. Значит, так тому и быть. Делать ничего не будем.
Прошло время. Лена с мужем приехали к Ане. Лена сказала, что они сами проведут первый анализ, а там будет видно. Этот разговор Лена запомнила на всю жизнь. Анин муж разговаривал так, что замирало сердце - едко, как ножом, резал слова. Да, они все понимают, но пусть все останется так, как есть. А Лена смотрела на Анину девочку, и ей казалось, что перед ней сидит её сын. Все, разговаривать не о чем, сказали Лене. Что хотите, то и делайте. С тем они и уехали.
Вот как судьба распорядилась. Аня старалась избавиться от этих мыслей, и временами ей это удавалось. Она готова была жить с этим тайным знанием, и ничто так не смущало её сердце, как мысль о том, что нужно будет расставаться с Машей. Боялась она именно этого. А Лена - Лена сходила с ума от неопределенности. Ее голова постоянно была занята одной мыслью. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, все вращалось и в конце концов приходило к одному, к тому самому. В детской поликлинике то и дело стала ловить себя на мысли, что разглядывает чужих детей - похожи ли они на мать. Если были непохожи, отвлекалась на других - с тем же вопросом. Когда встречала похожих, перед глазами вставала Маша.
А потом наступило лето, и они снова уехали в деревню. Там и налилась последняя капля, переполнившая эту чашу. Родня и соседи, как на грех, что ни слово, находили в её сыне такое явное, такое приметное сходство с ней, с её отцом. А про дочку ни слова. Будто её и не было. И тогда они с матерью сели ночью, поплакали, поговорили - и решились. Лена взяла Яну и приехала в Москву сдавать кровь на анализ, результат которого должен был перечеркнуть всю её прежнюю жизнь. И не только её.
Не тут-то было. Оказалось, что в лаборатории вся жизнь на лето замерла - все в отпусках. Сейчас доделывают старые экспертизы, а новых до осени не принимают. Пришлось ждать до осени. Когда они с мужем и Яной сдали кровь, позвонили Ане. Аня сказала - мы не поедем. Будем ждать вашего результата.
И вот этот день настал. Лена позвонила и сказала: Аня, все подтвердилось, Яна не наша.
Пусть тот, кто сейчас читает эти строки, посмотрит на своего малыша, сына или внука. Наверное, малышу не нравится, что вы читаете. Хочется, чтобы вы с ним поиграли, повалялись на ковре, покувыркались на диване. Вам известна каждая линия на этой ладошке. Запах этих волос вы не спутаете ни с чем. Так не пахнет больше никто на земле. Вдохните этот запах и представьте - малыш не ваш. Его надо отвезти в другой дом. Уйти от этих линий на ладошке и закрыть за собой дверь. И стараться не слышать, как малыш плачет. Что с вами?
В конце октября Аня с мужем решились. Провели генетическую экспертизу по тем же системам, по которым исследовали кровь Лениной семьи. Узнавать результат поехали вместе с мамой. Так Аня старалась сделать маму участницей процесса узнавания. Ведь Лена все это время была не одна, её поддерживали родители. А Анина мама никак не могла поверить в то, что дети перепутаны. В лаборатории сказали: Яна вписывается в их биологический "паспорт", а Маша в тот, другой. Чтобы исчерпать все вопросы, нужно провести исследование до конца. Маме стало плохо.
И наконец в лаборатории судебно-медицинской экспертизы Минздрава России в этой истории поставлена точка. Согласно законам наследования, в крови ребенка не может быть группового свойства, отсутствующего в крови его родителей, что имело место в случае с Машей и Яной. Проведено полное биологическое и генетическое исследование. Выявлено исключение от официальных родителей и доказана принадлежность детей другим родителям.
* * *
По словам Светланы Владимировны Гуртовой, руководителя биологического отделения лаборатории, в которой проводилась экспертиза, за сорок лет её работы в лаборатории это - шестой случай. Почему все это произошло, выяснить под силу, очевидно, только прокуратуре. В том, что виновники должны предстать перед судом, сомневаться не приходится. Ни родителей, которые сходят с ума, ни детей, которых ожидает страшное потрясение, не интересует, много ли работы пришлось выполнить в тот злополучный день сотрудникам роддома. Возможно, они просто устали или дома у них случились неприятности (о намеренной подмене я не говорю - это совсем другой сюжет) кого это волнует? Водитель имеет право поссориться с женой, но сбивать всех встречных пешеходов он тем самым права не приобретает.
Аня не находит себе места. Она боится, что не сможет полюбить Яну, не почувствует её родной. Одни говорят - нужно оставить все как есть, другие во что бы то ни стало вернуть детей родителям. Советов быть не может. У каждого своя правда, нет её только у тех, кто подменил детей.
А вчера пришло письмо от Лениной мамы: "Кровь своя - она воровка, она сама сроднит дитя с матерью..."
Жизнь взаймы
Утром 2 августа 1996 года Виталий Максимов привез в Красногорский роддом свою жену Елену, рожать первенца. Роддом был закрыт, и на машине "скорой помощи" Елену доставили в роддом № 1 Тушинского района. По дороге ей измерили давление, сделали укол дибазола, и в роддоме поместили в отделение интенсивной терапии, потому что на пальцах рук и ног были отеки. Елена поступила в отделение около 10 часов утра.
Едва Елена оказалась на кровати, ей поставили капельницу. Потом ещё измеряли давление, делали уколы, в том числе и такой, от которого она почувствовала себя точно пьяной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154