Перебьется. А Чудова до последней минуты пользуется возможностями диалога, потому что ей важно что-то оставить у него на потом, чтобы он думал, когда останется один.
Так вот, судья Чудова спросила Кириллова: что было бы, если бы его не взяли под стражу? Продолжал бы он убивать?
- Наверное, да, - ответил он. - Мне жить было не на что.
Для кого она рисует эту картину? Ведь можно обойтись без всяких пустяков, деталей и подробностей, которые все равно уже ничего не изменят. Ну, ответил бы он, что, конечно, убивать устал и пошел бы в церковь мыть полы. Но ведь он же не ответил. Он не стал врать. А почему? Потому что весь процесс Чудова с ним разговаривала. Не стреляла в него вопросами, как из пушки, не блистала эрудицией, а разговаривала. Ну что с того, что он простодушно признал, что заработать мог только убийствами, другая работа ему просто не приходила в голову? Разве это повлияло на приговор? Нет. Зачем же было спрашивать? Чтобы он и все присутствующие услышали этот ответ. И главное, чтобы он сам его услышал.
А приговор такой: смертная казнь.
В жалобе он продолжал объяснять, что убивать и грабить людей для него было единственной возможностью выжить. И ещё он написал, что в приговоре все так, как было на самом деле. Он не писал, что невиновен. Он просил его понять.
Однажды Чудова слушала дело трех пятнадцатилетних подростков, которые задушили женщину. Чудова спросила: раскаиваются ли они в содеянном? Один из подсудимых, Вадим Иванов, ответил: "А мне нравится убивать. Больше десятки вы мне все равно не дадите. Ну вот, я вернусь и снова буду убивать". Иванову тоже нужно было, чтоб его поняли.
Сожженные заживо
В ночь с 30 на 31 января 1994 года в поселке Михнево Ступинского района загорелся дом на Железнодорожной улице. В выгоревшем дотла бесхозном доме обнаружили два обуглившихся трупа. Опознать погибших милиция не сумела. Но, поскольку сгоревший домик в Михневе именовался домом свиданий, решили, что сгорела беспутная Люська с хахалем. Наверное, в каждом мало-мальски людном поселке есть такой дом, куда можно прийти в любое время дня и ночи с бутылкой и подружкой. Этот был именно такой.
Разумеется, первым делом арестовали жильца этого дома, но он, как быстро выяснилось, в ту ночь находился совсем в другом месте. Его алиби подозрений не вызывало. Человека отпустили, а дело закрыли.
Уже сообщили Люськиной матери, что её беспутная дочь сгорела, уже назначили день похорон, как вдруг она, Люська, собственной персоной, появилась в местном магазине. Народ ахнул. Сообщили в милицию. А кто же сгорел в доме свиданий? Выходит, совершенно неясно. Ну что делать? Как пишут в официальных бумагах, установить не представилось возможным. Спасибо хоть Люська с того света живая вернулась.
Между тем в Ступинское отделение милиции поступило заявление двух братьев о том, что исчезли их родители - И.В. и Т.А. Гуляевы, жившие в дачном доме в поселке Михнево. Узнав, что родители пропали, братья приехали на дачу. Дом был открыт, на калитке болтался незапертый замок, пропала верхняя одежда родителей. Шапку отца и нижнюю сорочку матери нашли возле дома. В комнате на полу - пятна крови, постель разбросана, посреди комнаты валяется разбитый горшок с цветком. От электрообогревателя и фена отрезаны провода, сумка матери раскрыта, а кошелек пуст.
Решили, что отца с матерью похитили и ждут выкупа.
Но где их искать?
Третьего февраля на пилораме, где работал исчезнувший Гуляев, братья встретили Андрея Козырькова, который работал вместе с их отцом. Вид у Козырькова был помятый. И почему-то он попросил их не заявлять в милицию о пропаже родителей. И вообще Козырьков, как людям показалось, повел себя странно.
Собственно, когда возбудили дело по факту исчезновения Гуляевых, арестовали человек десять. Постепенно выяснилось, что под стражу взяты люди, к делу отношения не имеющие. Тем временем по поселку неумолимо расползались слухи о том, что в брошенном доме сгорели Гуляевы и что в их таинственной гибели виноват Козырьков, который раньше с Гуляевым работал и имел с ним денежные отношения.
Дело было за малым. Установить, что в доме на Железнодорожной улице сгорели именно супруги Гуляевы. Но как? Трупы обуглились. Можно было, наверное, провести "генную дактилоскопию", но такая экспертиза, видимо, удел царских особ - как живых, так и усопших. Дело поступило в прокуратуру, начались экспертизы - не царские, а такие, которые испокон веку проводят криминалисты. Ничего утешительного. В экспертных заключениях преобладала частица "не". Однако прокуратура и милиция работу продолжали. И вот 9 февраля взяли под стражу Андрея Козырькова и Александра Белобородова, которые, во-первых, назвали ещё одного - Диму Лебедина, а во-вторых, после недолгих размышлений рассказали, что же произошло в ночь с 30 на 31 января.
С Иваном Васильевичем Гуляевым Козырьков познакомился весной 1992 года. По словам Козырькова, дружба между ними началась с того, что Гуляев попросил его помочь в строительстве дачи, поскольку у Козырькова была возможность недорого доставать лес. В то время Козырьков работал в акционерном обществе "Империал ИНК". Потом работу он бросил, и Гуляев предложил ему - а может, это Козырьков предложил Гуляеву, теперь не узнать, - открыть собственную пилораму.
Понадобились деньги. Козырьков продал дачу и половину вырученной суммы "пустил в дело". По словам Козырькова, 500 тысяч рублей он сразу дал Гуляеву на покупку леса. Был и такой случай: Гуляев просил одолжить ему денег, так как нечем было заплатить зарплату рабочим пилорамы. Еще он брал у Козырькова в долг 300 тысяч на похороны матери. Такими подробностями пестрят показания Козырькова, но проверить их нельзя. Так или иначе, не только Козырьков, но и знакомые Гуляева рассказывали, что какие-то денежные дела у них были.
Потом работа на пилораме стала убыточной. Козырьков, имевший, кстати, жену и двоих детей, стал постоянно нуждаться в деньгах. Деньги нужны были и его приятелю Александру Белобородову, который жил недалеко от пилорамы.
Кому пришло в голову пойти к Гуляеву? Козырьков говорит, что Белобородову, а Белобородов кивает на Козырькова. Третьим взяли Диму Лебедина, в то время несовершеннолетнего. Выпили и вечером подошли к даче Гуляевых. Все знали, что Иван Васильевич живет в своем дачном доме с женой, которая работала врачом в поликлинике на Каширском шоссе. Сыновья бывают редко. Стало быть, в доме никого, кроме хозяев, наверняка не будет.
Так и оказалось.
Козырьков постучал в окно. Гуляев выглянул, узнал приятеля и открыл дверь.
Похоже на то, что Козырьков решил не церемониться и прямо с порога заявил, что ему нужны деньги. Гуляев ответил: денег нет. На такое негостеприимное обращение Козырьков ответил, что тогда придется Гуляеву поговорить с ребятами, которые настойчиво требуют денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Так вот, судья Чудова спросила Кириллова: что было бы, если бы его не взяли под стражу? Продолжал бы он убивать?
- Наверное, да, - ответил он. - Мне жить было не на что.
Для кого она рисует эту картину? Ведь можно обойтись без всяких пустяков, деталей и подробностей, которые все равно уже ничего не изменят. Ну, ответил бы он, что, конечно, убивать устал и пошел бы в церковь мыть полы. Но ведь он же не ответил. Он не стал врать. А почему? Потому что весь процесс Чудова с ним разговаривала. Не стреляла в него вопросами, как из пушки, не блистала эрудицией, а разговаривала. Ну что с того, что он простодушно признал, что заработать мог только убийствами, другая работа ему просто не приходила в голову? Разве это повлияло на приговор? Нет. Зачем же было спрашивать? Чтобы он и все присутствующие услышали этот ответ. И главное, чтобы он сам его услышал.
А приговор такой: смертная казнь.
В жалобе он продолжал объяснять, что убивать и грабить людей для него было единственной возможностью выжить. И ещё он написал, что в приговоре все так, как было на самом деле. Он не писал, что невиновен. Он просил его понять.
Однажды Чудова слушала дело трех пятнадцатилетних подростков, которые задушили женщину. Чудова спросила: раскаиваются ли они в содеянном? Один из подсудимых, Вадим Иванов, ответил: "А мне нравится убивать. Больше десятки вы мне все равно не дадите. Ну вот, я вернусь и снова буду убивать". Иванову тоже нужно было, чтоб его поняли.
Сожженные заживо
В ночь с 30 на 31 января 1994 года в поселке Михнево Ступинского района загорелся дом на Железнодорожной улице. В выгоревшем дотла бесхозном доме обнаружили два обуглившихся трупа. Опознать погибших милиция не сумела. Но, поскольку сгоревший домик в Михневе именовался домом свиданий, решили, что сгорела беспутная Люська с хахалем. Наверное, в каждом мало-мальски людном поселке есть такой дом, куда можно прийти в любое время дня и ночи с бутылкой и подружкой. Этот был именно такой.
Разумеется, первым делом арестовали жильца этого дома, но он, как быстро выяснилось, в ту ночь находился совсем в другом месте. Его алиби подозрений не вызывало. Человека отпустили, а дело закрыли.
Уже сообщили Люськиной матери, что её беспутная дочь сгорела, уже назначили день похорон, как вдруг она, Люська, собственной персоной, появилась в местном магазине. Народ ахнул. Сообщили в милицию. А кто же сгорел в доме свиданий? Выходит, совершенно неясно. Ну что делать? Как пишут в официальных бумагах, установить не представилось возможным. Спасибо хоть Люська с того света живая вернулась.
Между тем в Ступинское отделение милиции поступило заявление двух братьев о том, что исчезли их родители - И.В. и Т.А. Гуляевы, жившие в дачном доме в поселке Михнево. Узнав, что родители пропали, братья приехали на дачу. Дом был открыт, на калитке болтался незапертый замок, пропала верхняя одежда родителей. Шапку отца и нижнюю сорочку матери нашли возле дома. В комнате на полу - пятна крови, постель разбросана, посреди комнаты валяется разбитый горшок с цветком. От электрообогревателя и фена отрезаны провода, сумка матери раскрыта, а кошелек пуст.
Решили, что отца с матерью похитили и ждут выкупа.
Но где их искать?
Третьего февраля на пилораме, где работал исчезнувший Гуляев, братья встретили Андрея Козырькова, который работал вместе с их отцом. Вид у Козырькова был помятый. И почему-то он попросил их не заявлять в милицию о пропаже родителей. И вообще Козырьков, как людям показалось, повел себя странно.
Собственно, когда возбудили дело по факту исчезновения Гуляевых, арестовали человек десять. Постепенно выяснилось, что под стражу взяты люди, к делу отношения не имеющие. Тем временем по поселку неумолимо расползались слухи о том, что в брошенном доме сгорели Гуляевы и что в их таинственной гибели виноват Козырьков, который раньше с Гуляевым работал и имел с ним денежные отношения.
Дело было за малым. Установить, что в доме на Железнодорожной улице сгорели именно супруги Гуляевы. Но как? Трупы обуглились. Можно было, наверное, провести "генную дактилоскопию", но такая экспертиза, видимо, удел царских особ - как живых, так и усопших. Дело поступило в прокуратуру, начались экспертизы - не царские, а такие, которые испокон веку проводят криминалисты. Ничего утешительного. В экспертных заключениях преобладала частица "не". Однако прокуратура и милиция работу продолжали. И вот 9 февраля взяли под стражу Андрея Козырькова и Александра Белобородова, которые, во-первых, назвали ещё одного - Диму Лебедина, а во-вторых, после недолгих размышлений рассказали, что же произошло в ночь с 30 на 31 января.
С Иваном Васильевичем Гуляевым Козырьков познакомился весной 1992 года. По словам Козырькова, дружба между ними началась с того, что Гуляев попросил его помочь в строительстве дачи, поскольку у Козырькова была возможность недорого доставать лес. В то время Козырьков работал в акционерном обществе "Империал ИНК". Потом работу он бросил, и Гуляев предложил ему - а может, это Козырьков предложил Гуляеву, теперь не узнать, - открыть собственную пилораму.
Понадобились деньги. Козырьков продал дачу и половину вырученной суммы "пустил в дело". По словам Козырькова, 500 тысяч рублей он сразу дал Гуляеву на покупку леса. Был и такой случай: Гуляев просил одолжить ему денег, так как нечем было заплатить зарплату рабочим пилорамы. Еще он брал у Козырькова в долг 300 тысяч на похороны матери. Такими подробностями пестрят показания Козырькова, но проверить их нельзя. Так или иначе, не только Козырьков, но и знакомые Гуляева рассказывали, что какие-то денежные дела у них были.
Потом работа на пилораме стала убыточной. Козырьков, имевший, кстати, жену и двоих детей, стал постоянно нуждаться в деньгах. Деньги нужны были и его приятелю Александру Белобородову, который жил недалеко от пилорамы.
Кому пришло в голову пойти к Гуляеву? Козырьков говорит, что Белобородову, а Белобородов кивает на Козырькова. Третьим взяли Диму Лебедина, в то время несовершеннолетнего. Выпили и вечером подошли к даче Гуляевых. Все знали, что Иван Васильевич живет в своем дачном доме с женой, которая работала врачом в поликлинике на Каширском шоссе. Сыновья бывают редко. Стало быть, в доме никого, кроме хозяев, наверняка не будет.
Так и оказалось.
Козырьков постучал в окно. Гуляев выглянул, узнал приятеля и открыл дверь.
Похоже на то, что Козырьков решил не церемониться и прямо с порога заявил, что ему нужны деньги. Гуляев ответил: денег нет. На такое негостеприимное обращение Козырьков ответил, что тогда придется Гуляеву поговорить с ребятами, которые настойчиво требуют денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154