Массу тела, задумался десантник, как философ времен распада Римской империи. Не своего тела, а кого пыздишь, уточнил я. Да, почесал квадратный затылок мой подчиненный, ну ладно, буду стараться!
— Молодец, — похвалил я молодого коллегу и пошел изучать местность в радиусе километра. Единственное мое страстишко — прогулки в час полночный. По малоисследованной зоне. Можно разведать много интересного. Такого, что волосы дыбом…
О чем я и сообщил господину Селивестрову, пришедшему в себя. К своему огорчению. От шума электрички, мелькающей вдали восковыми окошечками с силуэтами поздних пассажиров, точно рвущаяся кинопленка.
Я предупредил оппонента, что на севере его ждет кислотное болотце, на южном направлении — шахта до земного ядрышка, запад — в оголенных проводах, а на востоке — одичавшие псы; так что бежать нет смысла, а лучше отвечать на поставленные вопросы. По причине позднего времени. Все устали и хотят на покой. В смысле, не вечный. Итак, повторяю вопрос — кто заказчик мыльной бомбы?
— Не знаю я его, — заныл лгунишка. — Я только по телефону-у-у!..
— Не верю, — на это сказал я. — И никто не верит. Арсенчик, ты веришь?
— Ну это… не очень, — пожал тот плечами.
— Так что, товарищ, не делай жизнь мучительно долгой.
— Не знаю я… И какая разница: вы или они?.. Меня.
— Они — это кто?
— Не знаю я. Ну сукой буду.
— Сука ты и есть кашимировая, — канитель начинала меня нервировать. Я человек удивительной выдержки. На мне можно кактусы выращивать. Буду терпеть. А вот когда мне начинают бесстыдно врать. Тут уж извините за грубое обхождение.
Мы кинули живой куль на рельсы, но гуманно. Чтобы колеса вагона-бронепоезда, стоящего на запасном пути, лишь передавили костыли, то бишь ноги, упрямца. В случае удачного, простите, расчленения господин Селивестров получал инвалидность и имел право на всевозможные льготы. Такая светлая перспектива ему оказалась не по душе и он принялся некультурно выражаться. А когда вагончик, толкаемый Арсенчиком, с развеселым перестуком покатился… все ближе и ближе… Наш новый друг заявил со всей категоричностью:
— Господа! Скажу все, и даже более того!.. — впрочем, орал он благим матом и на языке всех народов мира, но за смысл ручаюсь.
И я ему поверил. Порой на меня находит такая блажь. Пришлось выдернуть куль из-под гильотины на колесах. Мы освободили от пут героя и угостили сигаретой за примерное поведение.
И началось сказание. Понять было трудно где правда, а где ложь, однако процесс, как говорится, пошел, а это главное.
Да, есть заказчик. Некто Целкач — жирная морда. У него вся братва в кунаках. Занимается политикой и бизнесом оружейным. Как, что, с кем — он, Сильва, не знает и знать не желает. Не положено по штату. Мечтает уснуть вечным сном в койке в окружении любимых внучат.
Похвальное желание, согласился я, и попросил (попросил!) вспомнить встречу, где стороны обсуждали бомбовую проблему.
Встреча как встреча. В местном «Арагви». Так и так, Сильва, есть дельце, веселенькое, клиенту надо метнуть коцанные картишки. Зачем и почему? Такие вопросы не задаются. Я посетовал: какая не любопытная у нас молодежь. Но как и где найти Целкача знает? Кстати, что за кликуха? Да, рублики металлические крутит в руках, все судьбу гадает: орел — решка.
— Целковые крутит, — понял я. — И где крутит? Чаще всего?
— Не знаю. Он сам на меня выходит. Или… там такие… как этот, кивнул на Арсенчика.
Десантник насупился, то ли снова тащить врага на рельсы, то ли подождать. Я удержал его — что-то в этой истории не сходилось.
Зачем сия морока с этой мыльной оперой? Перепугать службу безопасности, пустив её по ложному лабиринту — пусть там бродит до скончания века? И пока мы впотьмах будем блуждать, можно без проблем организовать акцию. По устранению конкурента в лице господина Свечкина? Не люблю я заниматься подобными ребусами, головная боль — и более ничего.
Ничего нет хуже, чем прибахнутый ханыга. Такой любит покуражиться над жертвой, выпуская из неё кишки не сразу. Любитель позы непредсказуем, как смерч в степи, то ли вот-вот обрушится на дачно-дощатые домики, то ли обойдет их стороной.
Я сел в джип и переговорил с взломщиком Фадеечевым, а вдруг в компьютерных сетях заплутал смерч под кликухой Целкович?.. Затем связался с нашей усадьбой. В надежде, что где-то там уже рвануло тротиловыми шашечками и можно будет принимать адекватные меры. Шучу-шучу, нервничаю и поэтому так шучу. Дежурный Куралев бодро доложил, что чрезвычайных происшествий не наблюдается. Кроме одного.
— Что такое? — застыл я.
— Извините, вам тут хотят. Так сказать… сказать.
Я услышал сопение, матерок и раздрызганный голосок Резо-Хулио:
— Алекс, где вы там, вах! Ты ж ничего не знаешь, трень-брень!
— А что я должен знать?
— Ну тут такое, трень-брень!
— Говори, тебя в трень, убью!
Ну и так далее. И что же? От новости я чуть не вывалился из авто. Вот это бомба, так бомба! С ума сойти можно от смеха. Оказывается, пока мы тут развлекались, господин Свечкин пригласил прекрасную Фору в ресторан. Они там отужинали при свечах, а теперь… играют Баха.
— Ты что-то имеешь против Баха, кацо?
— Я имею против траха, Алекс, несанкционированного.
— Хулио, кот облезлый, заглоти люминал и спи спокойно, без сновидений, где много-много кустодиевской говядины. А всем остальным бдить и ещё раз бдить.
— Алекс, я ж её, трень, люблю в брень!
— Ты себя любишь, родной, себя. И хватит мне голову морочить. Вернусь и брень вставлю в трень! Ха-ха!
И пока я развлекался таким образом по телефончику, между Арсенчиком и Сильвой возникли какие-то разногласия. По-видимому, политические. Кто-то из них был убежденным демократом, а кто-то коммунистом, что одно и тоже. В нашей стране — главном экспериментальном «рубительном» цехе мирового сообщества.
Хотя скорее всего господин Селивестров подслушал мое толковище и решил, что пришел его смертный трень и нужно использовать фарт-брень, пока все отвлеклись от его персоны. И дал деру. В западном направлении. Пока десантник считал пассажиров в последней электричке.
Зря это сделал. Это я про нашего нового друга. Странные люди, им желаешь только добра, они не верят. Ведь предупреждал об опасности. И что? Кол на голове чеши, а все по-своему. Неприятно. Неприятно, когда тебя не слушают. Я же хотел как лучше, а получилось как всегда.
И вот результат такой беспечности. Ослепительно-искрящаяся дуга, как молния, пробила тело ночи и строптивца. Что там говорить, человеческий скелет хороший проводник электричества.
Когда неожиданный праздничный фейерверк закончился и снова наступили будни, я сделал замечание Арсенчику. За халатное отношение. А если бы Сильва убежал? Жди неприятностей.
И потом, почему он кинулся в бега?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Молодец, — похвалил я молодого коллегу и пошел изучать местность в радиусе километра. Единственное мое страстишко — прогулки в час полночный. По малоисследованной зоне. Можно разведать много интересного. Такого, что волосы дыбом…
О чем я и сообщил господину Селивестрову, пришедшему в себя. К своему огорчению. От шума электрички, мелькающей вдали восковыми окошечками с силуэтами поздних пассажиров, точно рвущаяся кинопленка.
Я предупредил оппонента, что на севере его ждет кислотное болотце, на южном направлении — шахта до земного ядрышка, запад — в оголенных проводах, а на востоке — одичавшие псы; так что бежать нет смысла, а лучше отвечать на поставленные вопросы. По причине позднего времени. Все устали и хотят на покой. В смысле, не вечный. Итак, повторяю вопрос — кто заказчик мыльной бомбы?
— Не знаю я его, — заныл лгунишка. — Я только по телефону-у-у!..
— Не верю, — на это сказал я. — И никто не верит. Арсенчик, ты веришь?
— Ну это… не очень, — пожал тот плечами.
— Так что, товарищ, не делай жизнь мучительно долгой.
— Не знаю я… И какая разница: вы или они?.. Меня.
— Они — это кто?
— Не знаю я. Ну сукой буду.
— Сука ты и есть кашимировая, — канитель начинала меня нервировать. Я человек удивительной выдержки. На мне можно кактусы выращивать. Буду терпеть. А вот когда мне начинают бесстыдно врать. Тут уж извините за грубое обхождение.
Мы кинули живой куль на рельсы, но гуманно. Чтобы колеса вагона-бронепоезда, стоящего на запасном пути, лишь передавили костыли, то бишь ноги, упрямца. В случае удачного, простите, расчленения господин Селивестров получал инвалидность и имел право на всевозможные льготы. Такая светлая перспектива ему оказалась не по душе и он принялся некультурно выражаться. А когда вагончик, толкаемый Арсенчиком, с развеселым перестуком покатился… все ближе и ближе… Наш новый друг заявил со всей категоричностью:
— Господа! Скажу все, и даже более того!.. — впрочем, орал он благим матом и на языке всех народов мира, но за смысл ручаюсь.
И я ему поверил. Порой на меня находит такая блажь. Пришлось выдернуть куль из-под гильотины на колесах. Мы освободили от пут героя и угостили сигаретой за примерное поведение.
И началось сказание. Понять было трудно где правда, а где ложь, однако процесс, как говорится, пошел, а это главное.
Да, есть заказчик. Некто Целкач — жирная морда. У него вся братва в кунаках. Занимается политикой и бизнесом оружейным. Как, что, с кем — он, Сильва, не знает и знать не желает. Не положено по штату. Мечтает уснуть вечным сном в койке в окружении любимых внучат.
Похвальное желание, согласился я, и попросил (попросил!) вспомнить встречу, где стороны обсуждали бомбовую проблему.
Встреча как встреча. В местном «Арагви». Так и так, Сильва, есть дельце, веселенькое, клиенту надо метнуть коцанные картишки. Зачем и почему? Такие вопросы не задаются. Я посетовал: какая не любопытная у нас молодежь. Но как и где найти Целкача знает? Кстати, что за кликуха? Да, рублики металлические крутит в руках, все судьбу гадает: орел — решка.
— Целковые крутит, — понял я. — И где крутит? Чаще всего?
— Не знаю. Он сам на меня выходит. Или… там такие… как этот, кивнул на Арсенчика.
Десантник насупился, то ли снова тащить врага на рельсы, то ли подождать. Я удержал его — что-то в этой истории не сходилось.
Зачем сия морока с этой мыльной оперой? Перепугать службу безопасности, пустив её по ложному лабиринту — пусть там бродит до скончания века? И пока мы впотьмах будем блуждать, можно без проблем организовать акцию. По устранению конкурента в лице господина Свечкина? Не люблю я заниматься подобными ребусами, головная боль — и более ничего.
Ничего нет хуже, чем прибахнутый ханыга. Такой любит покуражиться над жертвой, выпуская из неё кишки не сразу. Любитель позы непредсказуем, как смерч в степи, то ли вот-вот обрушится на дачно-дощатые домики, то ли обойдет их стороной.
Я сел в джип и переговорил с взломщиком Фадеечевым, а вдруг в компьютерных сетях заплутал смерч под кликухой Целкович?.. Затем связался с нашей усадьбой. В надежде, что где-то там уже рвануло тротиловыми шашечками и можно будет принимать адекватные меры. Шучу-шучу, нервничаю и поэтому так шучу. Дежурный Куралев бодро доложил, что чрезвычайных происшествий не наблюдается. Кроме одного.
— Что такое? — застыл я.
— Извините, вам тут хотят. Так сказать… сказать.
Я услышал сопение, матерок и раздрызганный голосок Резо-Хулио:
— Алекс, где вы там, вах! Ты ж ничего не знаешь, трень-брень!
— А что я должен знать?
— Ну тут такое, трень-брень!
— Говори, тебя в трень, убью!
Ну и так далее. И что же? От новости я чуть не вывалился из авто. Вот это бомба, так бомба! С ума сойти можно от смеха. Оказывается, пока мы тут развлекались, господин Свечкин пригласил прекрасную Фору в ресторан. Они там отужинали при свечах, а теперь… играют Баха.
— Ты что-то имеешь против Баха, кацо?
— Я имею против траха, Алекс, несанкционированного.
— Хулио, кот облезлый, заглоти люминал и спи спокойно, без сновидений, где много-много кустодиевской говядины. А всем остальным бдить и ещё раз бдить.
— Алекс, я ж её, трень, люблю в брень!
— Ты себя любишь, родной, себя. И хватит мне голову морочить. Вернусь и брень вставлю в трень! Ха-ха!
И пока я развлекался таким образом по телефончику, между Арсенчиком и Сильвой возникли какие-то разногласия. По-видимому, политические. Кто-то из них был убежденным демократом, а кто-то коммунистом, что одно и тоже. В нашей стране — главном экспериментальном «рубительном» цехе мирового сообщества.
Хотя скорее всего господин Селивестров подслушал мое толковище и решил, что пришел его смертный трень и нужно использовать фарт-брень, пока все отвлеклись от его персоны. И дал деру. В западном направлении. Пока десантник считал пассажиров в последней электричке.
Зря это сделал. Это я про нашего нового друга. Странные люди, им желаешь только добра, они не верят. Ведь предупреждал об опасности. И что? Кол на голове чеши, а все по-своему. Неприятно. Неприятно, когда тебя не слушают. Я же хотел как лучше, а получилось как всегда.
И вот результат такой беспечности. Ослепительно-искрящаяся дуга, как молния, пробила тело ночи и строптивца. Что там говорить, человеческий скелет хороший проводник электричества.
Когда неожиданный праздничный фейерверк закончился и снова наступили будни, я сделал замечание Арсенчику. За халатное отношение. А если бы Сильва убежал? Жди неприятностей.
И потом, почему он кинулся в бега?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102