Хакеры и примкнувший к ним ученый заняли места на пульте, и началось то, ради чего мы все собрались веселой компаний: добыча из недр Логической бомбы — ЛБ.
Я всегда с подозрением отношусь к операциям, проходящим без сучка и задоринки. Мы проникли в святая святых, как нож в масло. Лучше не сказать. И что же? Почему чувство беспокойства не покидало меня? Нервы? Какие быть могут нервы на девятикилометровой глубине? И тем не менее что-то мешало радоваться жизни. Что?
Я проверил (по связи) все подразделение, готовые к выносу ЛБ. Все было тики-так. Да, и какие могут быть ЧП в самые сладкие часы сна…
Стоп! Сон? Сон!.. Вот что не дает мне быть умиротворенным и спокойным. Плохо помню грезу о погибающей планете, но помню лейтмотив сновидения — п р е д а т е л ь с т в о. И что из этого следует? Кажется, на меня слишком давит толща земной коры, и я не в состоянии верно оценить сложившуюся ситуацию. Надо успокоиться и поразмышлять. Тем паче времени валом.
Допустим такую невероятную ситуацию — среди нас предатель. Здесь? А зачем? Бредово. Но предположим, что это так. И какую он преследует цель? Цель? Цель у нас одна — вырвать ЛБ.
Зачем ЛБ предполагаемому иуде? Вопрос второстепенный. Продать? Поменять? Подарить?.. Какая разница? Главное, ЛБ хотят упереть. А почему бы не подстраховаться? Я подобную ситуацию уже просчитывал. На своем компьютерном ящике, кой на плечах.
Думаю, генерал Орехов переживет несколько часов катарсиса. Заместо игры в «бомбу» поиграет в международную «сексораздевалочку» — эта игрушка, ботают, полезна для здоровья.
Безумие передавать достояние республики в незнакомые руки — это я про Е.Беня и его подразделение. У меня нет никаких доказательств их не лояльности, работают все хорошо и тем не менее. Береженого Бог бережет.
И, приняв такое простое решение, я немедленно успокоился. Как новый русский на кладбище. Прошу прощения за неуклюжую шутку. А все потому, что нервничаю. Нервы-нервы; если выберусь живым, буду лечиться электрическими разрядами. Или ледяными ваннами.
В душевных терзаниях часы мелькают, как века. Я приказал коллективу быть в готовности № 1 и, отвлекая внимания майора Беня какой-то чепухой, устремился к пульту управления, где колдовали мои хакеры.
На экране общего дисплея цвели невероятные дисгармонические всплески, состоящие из цифр, графиков, схем и проч.
Взломщики трудились в шесть рук — Ван Клиберн, который пианист, заплакал бы горькими слезами, глядючи на их потрясающую игру. На клавишах. И нервах публики.
Это я про себя. По-моему, в пещерном веке было куда попроще решать подобные проблемы.
— Как дела? — спросил я.
— Пока не родила, — находчиво отвечала Анна.
— А как скоро?
— Не мешай, а то зашибем младенца.
Намек я понял — и хотел уйти подышать свежей предрассветной атмосферой, да меня остановил напряженный голос ученого Гостюшева. У них, притомленных знаниями, свой взгляд на мир. Свое видение. Поначалу изобретают атомную чушку, способную разнести планету в куски, затем приходят в ужас от содеянного, предают себя анафеме и превращаются в фанатичных миротворцев и потенциальных пациентов известной клиники.
Я откликнулся на зов гения, и ученый задал мне вопрос — подозреваю ли я, какую гадость мы собираемся вынести из этого бункера?
— Догадываюсь, — ответил я.
А.Гостюшев занервничал — по его словам, я не представляю, какую чуму мы мечтаем подарить человечеству. Тот, кто будет владеть ЛБ, будет владеть миром.
— Так уж и миром? — не поверил я.
— Миром, — был тверд ученый.
Трудно вести разговоры с научной публикой. Она начинает нести такую околесицу — святых выноси.
Если дать перевод того, что в горячке наплел кометовец Гостюшев, то перспективы и вправду были чудные. А точнее, у того, кто обладал бы этой анафемной «Бомбой».
С её помощью легко поставить под свой контроль: все армии мира, все службы безопасности мира, все телефоны, почты, телеграфы, банки…
— Анатолий, и что из этого? — спросил я.
— Как что, Александр? — удивился ученый. — А если ЭТО поступит в недобросовестные руки?
— Это поступит в добросовестные руки, — пообещал я.
— Вы уверены, Саша?
— Да, Толя.
На этом наш конфиденциальный разговор был прекращен. Хакеры приступили к завершающему этапу. Я приказал майору Е.Беню проверить готовность своей группы, а сам уже был готов к приему продукции, как акушер-коновал в конюшне столичного ипподрома.
Пять-четыре-три-два-один!.. И через секунду уже держал компакт-диск, легкий, как перышко, тяжелый, как судьба…
В этом куске легированного железа хоронилась сила, разрушительнее всех атомных зарядов вместе взятых, созданные человечеством за все свое существование на воздушном нашем шарике.
Фантастика! Что на это можно сказать?
— Молодцы, братцы, — сказал я.
— Ой, водички бы сейчас! — потянулась Анна. — А лучше водочки!
Я крикнул Никитину, чтобы тот не жадничал и вытащил фляжку с бражкой. Потом выдрал себя из кресла и поспешил к люку, где томился майор Бень, как спринтер на старте.
— Поздравляю, — сказал я ему, передавая ЛБ в пластмассовом боксе. Ореху, привет!
— Кому? — не поняли меня.
— Орехову наше почтение.
— Ну да-ну да, — проговорил майор, прижимая долгожданную радость к груди. — Передам почтение-с.
И попрощались. Напоминаю: наша группа должна была уничтожить компьютерную Систему спецотдела G., после чего уйти по маршруту, никому неизвестному — даже мне.
Дальнейшие события напоминали кошмарный сон. В летнюю ночь. Если бы во всем этом я не принимал самое активное участие, то никогда никому не поверил — не поверил бы.
Я говорил и говорю, мне не нравится, когда Акция проходит без проблем. Как правило, затем случается такой слом, что лишь чудо может спасти отважных естествоиспытателей.
Что же случилось? Когда хакеры заканчивали свою разрушительную деятельность и наша группа готовилась покинуть бункер, свет вдруг погас. И мы все оказались в первозданном мраке. Такие потемки бывают в двух случаях. Либо в беспредельной дыре антимира. Либо в жопе у ночного верблюда. Не там и не там я ни бывал, но иные чудаки-испытатели туда наведывались и утверждают: мгла — не зги не видать. Хотя, подозреваю, не зги не видать это солнечный день по сравнению с тем, что имели мы.
Наступила мертвая тишина, словно все ожидали, что же последует дальше? Может быть, свет дадут и мы спокойно продолжим научные изыски.
— Пиздец! — сказал я. — Хакеры, чего вы там намудили?
— Александр, среди нас женщина, — сделал верное замечание А. Гостюшев.
— Извините, — покаялся. — Ни хрена ж не видать!
Меня услышали — и лучики фонариков заплясали по спецотделу G., точно по затонувшей атомной субмарине. Лица были искажены, и я сделал перекличку: я, Арсенчик, Куралев, Никитин, братья Суриковы и три хакера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Я всегда с подозрением отношусь к операциям, проходящим без сучка и задоринки. Мы проникли в святая святых, как нож в масло. Лучше не сказать. И что же? Почему чувство беспокойства не покидало меня? Нервы? Какие быть могут нервы на девятикилометровой глубине? И тем не менее что-то мешало радоваться жизни. Что?
Я проверил (по связи) все подразделение, готовые к выносу ЛБ. Все было тики-так. Да, и какие могут быть ЧП в самые сладкие часы сна…
Стоп! Сон? Сон!.. Вот что не дает мне быть умиротворенным и спокойным. Плохо помню грезу о погибающей планете, но помню лейтмотив сновидения — п р е д а т е л ь с т в о. И что из этого следует? Кажется, на меня слишком давит толща земной коры, и я не в состоянии верно оценить сложившуюся ситуацию. Надо успокоиться и поразмышлять. Тем паче времени валом.
Допустим такую невероятную ситуацию — среди нас предатель. Здесь? А зачем? Бредово. Но предположим, что это так. И какую он преследует цель? Цель? Цель у нас одна — вырвать ЛБ.
Зачем ЛБ предполагаемому иуде? Вопрос второстепенный. Продать? Поменять? Подарить?.. Какая разница? Главное, ЛБ хотят упереть. А почему бы не подстраховаться? Я подобную ситуацию уже просчитывал. На своем компьютерном ящике, кой на плечах.
Думаю, генерал Орехов переживет несколько часов катарсиса. Заместо игры в «бомбу» поиграет в международную «сексораздевалочку» — эта игрушка, ботают, полезна для здоровья.
Безумие передавать достояние республики в незнакомые руки — это я про Е.Беня и его подразделение. У меня нет никаких доказательств их не лояльности, работают все хорошо и тем не менее. Береженого Бог бережет.
И, приняв такое простое решение, я немедленно успокоился. Как новый русский на кладбище. Прошу прощения за неуклюжую шутку. А все потому, что нервничаю. Нервы-нервы; если выберусь живым, буду лечиться электрическими разрядами. Или ледяными ваннами.
В душевных терзаниях часы мелькают, как века. Я приказал коллективу быть в готовности № 1 и, отвлекая внимания майора Беня какой-то чепухой, устремился к пульту управления, где колдовали мои хакеры.
На экране общего дисплея цвели невероятные дисгармонические всплески, состоящие из цифр, графиков, схем и проч.
Взломщики трудились в шесть рук — Ван Клиберн, который пианист, заплакал бы горькими слезами, глядючи на их потрясающую игру. На клавишах. И нервах публики.
Это я про себя. По-моему, в пещерном веке было куда попроще решать подобные проблемы.
— Как дела? — спросил я.
— Пока не родила, — находчиво отвечала Анна.
— А как скоро?
— Не мешай, а то зашибем младенца.
Намек я понял — и хотел уйти подышать свежей предрассветной атмосферой, да меня остановил напряженный голос ученого Гостюшева. У них, притомленных знаниями, свой взгляд на мир. Свое видение. Поначалу изобретают атомную чушку, способную разнести планету в куски, затем приходят в ужас от содеянного, предают себя анафеме и превращаются в фанатичных миротворцев и потенциальных пациентов известной клиники.
Я откликнулся на зов гения, и ученый задал мне вопрос — подозреваю ли я, какую гадость мы собираемся вынести из этого бункера?
— Догадываюсь, — ответил я.
А.Гостюшев занервничал — по его словам, я не представляю, какую чуму мы мечтаем подарить человечеству. Тот, кто будет владеть ЛБ, будет владеть миром.
— Так уж и миром? — не поверил я.
— Миром, — был тверд ученый.
Трудно вести разговоры с научной публикой. Она начинает нести такую околесицу — святых выноси.
Если дать перевод того, что в горячке наплел кометовец Гостюшев, то перспективы и вправду были чудные. А точнее, у того, кто обладал бы этой анафемной «Бомбой».
С её помощью легко поставить под свой контроль: все армии мира, все службы безопасности мира, все телефоны, почты, телеграфы, банки…
— Анатолий, и что из этого? — спросил я.
— Как что, Александр? — удивился ученый. — А если ЭТО поступит в недобросовестные руки?
— Это поступит в добросовестные руки, — пообещал я.
— Вы уверены, Саша?
— Да, Толя.
На этом наш конфиденциальный разговор был прекращен. Хакеры приступили к завершающему этапу. Я приказал майору Е.Беню проверить готовность своей группы, а сам уже был готов к приему продукции, как акушер-коновал в конюшне столичного ипподрома.
Пять-четыре-три-два-один!.. И через секунду уже держал компакт-диск, легкий, как перышко, тяжелый, как судьба…
В этом куске легированного железа хоронилась сила, разрушительнее всех атомных зарядов вместе взятых, созданные человечеством за все свое существование на воздушном нашем шарике.
Фантастика! Что на это можно сказать?
— Молодцы, братцы, — сказал я.
— Ой, водички бы сейчас! — потянулась Анна. — А лучше водочки!
Я крикнул Никитину, чтобы тот не жадничал и вытащил фляжку с бражкой. Потом выдрал себя из кресла и поспешил к люку, где томился майор Бень, как спринтер на старте.
— Поздравляю, — сказал я ему, передавая ЛБ в пластмассовом боксе. Ореху, привет!
— Кому? — не поняли меня.
— Орехову наше почтение.
— Ну да-ну да, — проговорил майор, прижимая долгожданную радость к груди. — Передам почтение-с.
И попрощались. Напоминаю: наша группа должна была уничтожить компьютерную Систему спецотдела G., после чего уйти по маршруту, никому неизвестному — даже мне.
Дальнейшие события напоминали кошмарный сон. В летнюю ночь. Если бы во всем этом я не принимал самое активное участие, то никогда никому не поверил — не поверил бы.
Я говорил и говорю, мне не нравится, когда Акция проходит без проблем. Как правило, затем случается такой слом, что лишь чудо может спасти отважных естествоиспытателей.
Что же случилось? Когда хакеры заканчивали свою разрушительную деятельность и наша группа готовилась покинуть бункер, свет вдруг погас. И мы все оказались в первозданном мраке. Такие потемки бывают в двух случаях. Либо в беспредельной дыре антимира. Либо в жопе у ночного верблюда. Не там и не там я ни бывал, но иные чудаки-испытатели туда наведывались и утверждают: мгла — не зги не видать. Хотя, подозреваю, не зги не видать это солнечный день по сравнению с тем, что имели мы.
Наступила мертвая тишина, словно все ожидали, что же последует дальше? Может быть, свет дадут и мы спокойно продолжим научные изыски.
— Пиздец! — сказал я. — Хакеры, чего вы там намудили?
— Александр, среди нас женщина, — сделал верное замечание А. Гостюшев.
— Извините, — покаялся. — Ни хрена ж не видать!
Меня услышали — и лучики фонариков заплясали по спецотделу G., точно по затонувшей атомной субмарине. Лица были искажены, и я сделал перекличку: я, Арсенчик, Куралев, Никитин, братья Суриковы и три хакера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102