– Тихо. – Сабина положила ладонь на его плечо и заставила лечь. – И радуйся. Подошла вторая армия. Мы спасены.
Ее слова заглушили крики радости, донесшиеся снаружи, Симону казалось, что эти громкие звуки разорвут его череп. Сознание уходило, и, хотя глаза его были открыты, он видел не палатки и суетящихся женщин, а высокого человека с волосами цвета меди и красной полосой на шее, который держал в руке боевой топор.
Как ни старался Симон держаться, настоящая битва для него началась после того, как турки были повержены. Вдобавок к ранам нога так воспалилась, что он почти не приходил в сознание.
– Мы не можем взять его с собой в Антиохию, – объявил Ральф де Гал, зашедший навестить Симона, – дорога слишком трудная. – На следующее утро армия должна была двинуться к Антиохии, путь ее лежал через безводную знойную пустыню. – Больные и слабые такого похода не выдержат.
Сабина взглянула на Симона, который дремал в тени палатки.
– Я уже это слышала, милорд, – тихо произнесла она. – Я понимаю, что если он пойдет с вами, то это будет его последний путь. Он должен вернуться домой – хочет он этого или нет. – Она повернулась к де Галу. – Я останусь с ним и буду за ним ухаживать. Это мой муж давал клятву дойти до Иерусалима, не я.
Де Гал молчал, и она уже подумала, что сказала что-то не так, потому что щеки его залил румянец. Тонкими, изящными пальцами он отстегнул кожаный мешочек от ремня и бросил ей.
– Вот возьми, – сказал он. – Это поможет вам добраться до дома.
Она поймала его, почувствовав тяжесть золотых монет. Те крестоносцы, которые держались на ногах к концу битвы, заставили турок бежать, бросив свои обозы, и к вечеру люди, которые утром были нищими, стали богатыми, как короли.
– Мне не нужна ваша милостыня, де Гал, – прохрипел Симон. Он проснулся и слегка повернулся к бретонцу, но видно было, что это движение дорого ему стоило. Он побледнел, на лбу появились капли пота.
– Я даю это не вам, а женщине, – возразил де Гал и подошел поближе к Симону. – Если она остается с вами, то заслуживает вознаграждения за свою верность.
Сабина презрительно сверкнула глазами. Симон же засмеялся.
– Вы слишком низко ее оценили, милорд, – хрипло проговорил он.
Де Гал не мог ничего понять.
– Вы хотите сказать, что я должен был дать ей больше?
– Я хочу сказать, что ее верность не оплатить золотом. – Симон бросил на нее такой взгляд, который, несмотря на лихорадку, пронзил ее, как стрела.
– Понятно, – поднял брови бретонец.
– Ничего вам непонятно. И никогда вы ничего не понимали. – Симон сморщился, но скорее от боли, чем от презрения. Глаза его снова закрылись.
– Милорд, ему надо отдохнуть, – пробормотала Сабина, подходя к Симону. Она смочила в воде кусок ткани и положила ему на лоб.
Де Гал кивнул.
– Я отнесу ваши молитвы за себя и Уолтефа с собой и Иерусалим, – пообещал он, – И буду молиться за ваше благополучное возвращение домой. – Когда Симон не ответил, де Гал повернулся и ушел с обреченным видом.
Сабина облегченно вздохнула. Ее беспокоило его присутствие. Оглядевшись и убедившись, что никто не смотрит, она подняла юбки и прикрепила мешочек с золотом к поясу.
– Я часто слышал, что женщины хранят свои сокровища под юбками, но увидел впервые, – слабым голосом произнес Симон. Он снова открыл глаза, и она видела, чего ему стоит борьба с изматывающей болью.
Она сняла кусок материи с его лба, смочила его и снова положила.
– Тебе не стоит тратить силы на глупости, они тебе понадобятся в дороге, – укорила она его. – Со мной не надо притворяться.
Он проглотил комок в горле.
– Я не ради тебя притворяюсь, – пояснил он сквозь сжатые зубы. – Ради себя.
Глава 35
Закусив губу, Сабина впустила отца Жильбера в комнату, где лежал Симон. Лихорадка съела всю его плоть, оставив только кости, и она боялась, что он может умереть. В юности она легко лечила соколов, спасала слабых от голода, насильно кормя их, промывала воспаленные глаза, расправлялась с паразитами. Но она не смогла спасти детей от лихорадки, а мужа от смерти в воде. Теперь человек – первый, в кого она влюбилась в молодости, – умирал у нее на глазах.
Священник пришел, чтобы отпустить грехи Симону на случай, если тот умрет. Сабина закрыла за ним дверь, вышла во двор и села на скамейку у фонтана. Но беспокойство терзало ее, она поднялась и стала ходить по двору. Нормандский костоправ, побывавший у Симона утром, сказал, что ничего нельзя сделать, разве что взять топор и отрубить зараженную ногу. Симон, будучи в ясном уме, заявил, что он лучше умрет, чем потеряет ногу. Костоправ ушел, бормоча под нос, что в городе есть византийский лекарь, но крестоносцы не верили в его лекарства и не доверяли ему, как они вообще не доверяли грекам. Поговаривали, что они поддерживали неверных. Оруженосец Симона отказался звать его, сказав, что не позволит иностранцу калечить своего хозяина. Но терять уже было нечего, и Сабина все больше склонялась к решению позвать его.
Из комнаты Симона вышел мрачный священник. Сабина все это уже видела, когда умирали дети.
– Я не позволю этому случиться, – решила она, сжав кулаки и не опасаясь, что ее слова звучат как богохульство. Ведь некоторые священники утверждали, что человек живет или умирает по воле Господней, и, ухаживая за больным, надо стремиться только облегчить его страдания, а не спасти. Но она с этим не могла смириться.
Когда отец Жильбер вышел из дома, она поспешила за ним. Он обернулся и вопросительно взглянул на нее. Сабина вытерла потные ладони о юбку.
– Пожалуйста, – умоляюще обратилась она к нему, – не подскажете, где я могу найти византийского лекаря?
Он задумчиво взглянул на нее.
– Ты хочешь помочь милорду, но я сомневаюсь, что кто-либо, кроме Бога, способен это сделать. Он не соглашается, чтобы ему отняли часть ноги, а только это могло бы его спасти.
– Все равно.
– Твое усердие похвально, дочь моя. Но все зря.
Сабина выпрямилась.
– Пусть, но ведь я не буду знать, так ли это, если не попытаюсь. Я слышала, что этот византийский лекарь знает много старинных рецептов. Если он не сможет помочь, я все равно ничего не теряю. А если сможет, значит, я упущу единственную возможность.
– Ты слишком смело говоришь для женщины. – Но тон у священника был задумчивым, невраждебным.
– Я должна попытаться. Господин Симон был безмерно милосерден ко мне в Бриндизи. Я должна отплатить ему тем же.
Священник кивнул.
– Значит, ты не его любовница, – сухо заметил он.
– Конечно нет! – возмутилась Сабина. – Я вдова с добрым именем. – Собственные слова резанули ей ухо. Останется ли у нее доброе имя, когда она вернется домой?
– Тогда твоя преданность этому человеку вдвойне похвальна, – одобрил священник. – Я знаю, где живет византийский лекарь, и отведу тебя туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102