– Зависит от того, что вы под этим подразумеваете. Как я уже сказал, Симон в походе. – Он откашлялся и покачался на каблуках. – Я знаю способности вашего мужа и не опасаюсь за него, так что и вам не стоит.
Матильда поразмыслила над его словами.
– Если моему мужу не грозит опасность, почему вы колеблетесь и не говорите все? – спросила она.
Честер бросил на нее быстрый взгляд из-под бровей.
– Не каждая жена последует за мужем через море на поле битвы, – произнес он, скорее укоряя, нежели восхищаясь.
Матильда гордо подняла голову.
– Я не каждая жена. Я почти два года не видела мужа. Даже когда он вернулся из Крестового похода, нам редко приходилось быть вместе. Мать заболела и умерла, потом его призвали на эту войну. – Она покраснела под пристальным взглядом Хью Честера. – Я приехала, чтобы успокоить мужа и успокоиться самой.
Теперь Честер выглядел еще более настороженным.
– Вы вполне можете достичь своей цели, – выдохнул он. – Но мне хотелось бы убедиться в вашем благородстве.
По его поведению ей стало ясно, что он чувствует себя неловко в ее присутствии и ее появление его раздражает.
– Я была бы признательна, если бы вы мне все рассказали и покончили с этим, – с достоинством произнесла она.
Честер вздохнул.
– Пойдемте со мной, – пригласил он. Он вывел ее из дома и провел к другому строению, где жил сам со слугами. Нырнув в дверь, он подвел ее к очагу и показал на женщину, кормящую спеленатого младенца.
– Это Алаиз, моя любовница, – прямо признался он. – Поскольку у нее много молока, она согласилась пока кормить ребенка вашего мужа.
Матильда оцепенела.
– Ребенка моего мужа? – беспомощно переспросила она.
– Мне жаль, что вы приехали, чтобы услышать такие новости, но… – Он пожал плечами.
– Но жены, которые следуют за своими мужьями, должны быть готовы к последствиям, – продолжила она резким голосом, который ей самой напомнил голос матери.
– Вот именно, – согласился Честер, радуясь, что она сказала то, чего он сказать не рискнул.
– Как этот ребенок может быть его? – со злым недоумением спросила она. – Он уехал только после Рождества.
Хью Лупус кивнул.
– А до того он был крестоносцем. Вы никогда не думали, что в пути он мог позволить себе некоторые удовольствия?
Матильда проглотила комок в горле.
– Я…
Подошел молодой солдат и сообщил графу, что необходимо его присутствие у главных ворот.
– Извините меня, – склонил голову Честер. – Я поговорю с вами позже. Если вам что-то потребуется, обратитесь к любому из моих помощников. – Он с явным облегчением зашагал прочь с легкостью, удивительной для такого грузного человека.
Матильда изо всех сил старалась сохранить достоинство. Взглянула на ребенка, которого женщина держала на руках. Очень темные волосы, но в остальном он удивительно напоминал ее собственных детей, когда те были маленькими. Как правильно сказал Честер, девять месяцев назад Симон вернулся из похода. Она вспомнила, как он избегал ее взгляда, рассказывая о прачке, которая так умело штопала его штаны. Уже тогда у нее появилось подозрение, но она предпочла не задумываться, но не забыла. Все осталось в прошлом. Но от ребенка нельзя отмахнуться. Как долго, подумала она, эта женщина была его любовницей?
– Вы знали его мать? – спросила она Алаиз. Она заставила себя заговорить с женщиной, хотя та была любовницей графа Честерского, и ей было неприятно и тяжело, особенно в свете последних новостей.
– Нет, миледи. Господин Симон привез ребенка вчера и попросил меня кормить его. – Женщина смотрела с сочувствием, но и с тревогой.
– Откуда?
– Из монастыря в Эвре, миледи.
– Милостивый Боже, так его любовница – монахиня?! – воскликнула Матильда. Она его убьет. Возьмет нож и вырежет ему сердце, но сначала отрежет член и скормит собакам.
Малыш вздрогнул от громкого голоса и захныкал. Женщина расстегнула сорочку и дала ему грудь.
– Я не знаю, миледи. Из разговоров я поняла, что она еще не приняла обет, но монастырь покидать не хочет.
Матильда смотрела, как младенец почмокал и ухватил сосок. Сын Симона от другой женщины – монахини. Обменивались ли они нежностями, когда лежали вместе, или это была лишь похоть?
Она, спотыкаясь, вышла из помещения и прислонилась к косяку, хватая холодный воздух открытым ртом. Она приехала сюда, мечтая о воссоединении с Симоном. Вместо этого она столкнулась с предательством с его стороны. Внезапно она поняла мать и ее чувства. Горечь, злость, стыд. В конечном счете остается только долг, потому что это единственное, что в ее власти.
Матильда поднесла чашу к губам и удивилась, обнаружив ее пустой. Она потянулась к кувшину, но и он был пуст.
– Пойди и принеси еще вина, – приказала она Элисанд, которая обеспокоенно наблюдала за ней.
– Миледи, но уже все закрыли. До утра мне ничего не дадут.
– Мне дадут… Я гостья… Я графиня…
Элисанд взялась за ручку кувшина.
– Все спят, – пыталась пояснить она. – Уже поздняя ночь. Мне придется поднять кого-нибудь с постели.
– Так иди и подними! – закричала Матильда. Она встала из-за низкого стола, за которым сидела и пила уже несколько часов, наступила на подол платья и упала.
Элисанд бросила кувшин и кинулась помогать ей подняться.
Матильда хотела оттолкнуть служанку, но ее руки были словно куски мокрой веревки. Она опустила голову и внезапно почувствовала себя очень плохо. Сообразительная Элисанд загодя высыпала яблоки из деревянной миски, стоявшей на столе, и теперь подсунула ее Матильде.
Рыдающую Матильду долго рвало. Никогда раньше она не выпивала больше половины кувшина зараз, и теперь ее организм бурно протестовал.
– Вот так, миледи, лучше отдать, чем удержать, – приговаривала Элисанд. – Скоро все пройдет.
– Ничего не пройдет, – захлебывалась слезами Матильда. – Никогда.
Морщась, Элисанд вынесла миску и, вернувшись, стала уговаривать свою госпожу лечь в постель. Матильда упрямо сопротивлялась.
– Только не туда, – заявила она, выпятив нижнюю губу. – Я не хочу спать в его постели.
– Так все лучше, чем на полу, миледи. Зачем наказывать себя за его слабости? – возразила Элисанд. – Он спал с другой женщиной, она родила ребенка. Это же не конец света.
– Он меня предал! – выкрикнула Матильда.
– Возможно, но от того, где вы заснете, ничего не изменится, – Элисанд слегка встряхнула ее, как будто пытаясь вразумить. – Да и не мог он спать с ней здесь. Три сезона назад Жизор вообще был лишь песчинкой в глазу Робера де Беллема. Пойдемте. – Обращаясь с ней, как с маленьким ребенком, Элисанд уговорила ее лечь в постель, разула ее, сняла платок и хорошенько укрыла. – Утро вечера мудренее, – пробормотала она.
– Ничего подобного, – решительно возразила Матильда. Сквозь пьяный туман ей привиделась Сибилла, обещающая ей, маленькой девочке, что отец обязательно вернется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102