Это письмо доставило ему немало волнений. Конечно, он сделал все, что мог в этих обстоятельствах. Много ли можно спрашивать с пожилого слуги! Такая ответственность ему не по плечу. Но он не стал от нее увиливать, а спокойно и без лишнего шума, по-деловому, кое-что все-таки устроил.
Он нашел девушке жилье у своих приятелей в Ньюкасле, перевел им некоторую сумму со своего банковского счета – на первое время, покуда она не найдет работу и станет на ноги. Словом, он сделал все, что смог предусмотреть. Но на душе у него было неспокойно. Сам не зная почему, он не чувствовал себя удовлетворенным этими приготовлениями.
Тем не менее он старался подавить свое недовольство. Излишняя чувствительность была ему несвойственна. Дело сделано, и чем скорее он поставит на нем точку, тем быстрее отправится домой в Йоркшир. Ему хотелось, чтобы эта минута наступила как можно быстрее.
А между тем высадка пассажиров уже началась, и Макбрайд поднял свой плакатик повыше и стал выискивать в толпе, спускающейся по сходням, девушку, порученную его заботам. Он понятия не имел, как она выглядит, и весь обратился во внимание, пытаясь угадать во множестве незнакомых лиц то, которое ждал.
Он узнал ее почти сразу. Почтенный джентльмен замахал руками и закричал, стараясь обратить на себя ее внимание. Она взглянула в его сторону и прочла надпись на плакатике. Ему никогда не доводилось видеть столь прекрасное юное создание.
Девушка застенчиво улыбнулась и начала пробираться к нему сквозь толпу. Он смотрел, как она спешит, высокая, худенькая, одетая в какое-то немыслимое тряпье, висевшее на ней мешком, и думал, до чего же она обворожительна. Бог знает почему, но он не мог оторвать от нее глаз. Она казалась одинокой и потерянной, надломленной, но, когда приблизилась на достаточное расстояние, он увидел, что ее глаза, необыкновенного цвета индийских изумрудов, смотрят прямо и спокойно. У этой девушки были ясные и доверчивые глаза, в которых светилась надежда.
– Франческа Кэмерон?
– Да.
Некоторое время они постояли, молча глядя друг на друга. Джон растерялся и не знал, что ему делать дальше. Какие все-таки замечательные глаза, думал он; в них можно читать, как в открытой книге – каждое чувство, каждое движение мысли. Но вот он заметил, как в них мелькнула тревога. Она мгновенно исчезла, но этого было довольно, чтобы Джон вспомнил, что перед ним – всего-навсего юная женщина, в сущности, совсем еще дитя. Он сделал шаг вперед и неловко обнял ее.
– Добро пожаловать в Англию, Франческа, – сказал он. – Очень рад видеть тебя здесь.
Она недоверчиво отстранилась и с сомнением спросила:
– Правда рады?
Он с трудом проглотил подкативший к горлу комок. Ньюкасл, приятели и крыша над головой, деньги со счета – какая же это чепуха! Вот девочка, беззащитное создание, которое нуждается в его покровительстве. Она задала ему прямой вопрос и ждет на него прямого ответа.
– Да, да, правда, – сказал он. И вдруг – неожиданно для себя самого улыбнулся теплой, искренней улыбкой. – Очень рад, – добавил он. И, взяв у нее из рук дорожную сумку, ласково обхватил за плечи и без лишних слов повел к автомобилю. У него созрело новое решение.
Тем не менее, ведя машину по шоссе в сторону Йоркшира, Джон лихорадочно соображал, какие же шаги нужно предпринять в первую очередь. За всю предшествующую жизнь он не принял ни одного скоропалительного решения, и теперь, хотя и не сожалел о том, что изменил свой план, все же не знал, с чего, собственно, начать. У него не было ни малейшего представления о каких-то конкретных действиях, а для бывшего военного, привыкшего к стратегическому планированию, эта ситуация была весьма необычной. Он был не из тех, что предпочитают плыть по воле волн, но сейчас он просто терялся, не видя ясного решения. И эти мысли не давали ему покоя на протяжении всего пути.
– Джон?
Все это время Франческа хранила упорное молчание, и от внезапного звука ее голоса он вздрогнул.
– М-да?
– Вы знаете, падре Анжело обещал, что вы обо мне позаботитесь. – Франческа говорила тихо, стараясь правильно выговаривать английские слова. Украдкой взглянула на Джона и продолжила: – Но я все же не была в этом уверена, то есть… – Она сделала паузу и опустила глаза на свои руки, постаравшись прикрыть покрытое синяками запястье. – То есть, после всего, что со мной случилось… – Она опять смолкла, тщательно обдумывая каждую фразу, которую должна была произнести на чужом языке, из-за робости не зная, как выразить свою благодарность. – В общем, мне не верилось, что вы возьмете на себя такую обузу.
Джон не решался смотреть в ее сторону. Ее слова тронули его до глубины души, он сам поразился своей чувствительности и застыдился. Ведь он ничего, в сущности, не знал об этой женщине, кроме того, что на ее долю выпали тяжелые страдания и что отец Анжело доверил ее его заботам. Джон не понимал, почему все это взяло его за живое.
– Вы очень добры, Джон.
Он смущенно откашлялся. Он не привык к изъявлению чувств и не знал, как на это реагировать.
– Да нет, – сказал он, – нет, что ты. Просто я… – он снова откашлялся и продолжил: – Просто я хочу, чтобы все уладилось как можно лучше, вот и все. – Он похлопал ее по руке. Ему хотелось привлечь ее к себе, успокоить, но не знал, как. У него не было опыта в таких делах, и он чувствовал себя не в своей тарелке.
– Я вас не подведу, – тихо сказала она.
Он, не поворачивая головы, искоса взглянул на нее. Франческа сидела прямо, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. Она выглядела очень собранной и очень печальной. Сердце его сжалось от сострадания к этой бедняжке.
– Ну, конечно же, нет, – ответил он. «И я тоже не подведу тебя», – хотелось ему сказать, но он не осмелился произнести эти слова вслух.
Остаток пути они проделали молча и сделали только одну остановку, чтобы позвонить леди Маргарет и приятелям в Ньюкасл, чтобы те ее не ждали.
Леди Маргарет сидела в гостиной своего дома в Мотком-парке. Настроение у нее было скверное. Она курила сигарету, смотрела в окно и постукивала дорогой туфелькой о край инкрустированного столика – любимой вещицы лорда Генри. Пепел она стряхивала в пепельницу из королевского фарфора, которую держала на колене.
– Чертов Джон, – прошипела она сквозь зубы. – Чертова Милли.
Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила облако дыма.
Мало того, что этот зануда Джон сюда едет, сердясь, думала она, так еще и Милли возвращается – подхватила в гостях ветрянку, и в довершение всего эта дура миссис Браун не сумела вызвать через агентство няню! Не желают, видите ли, возиться с заразным ребенком!
Леди Маргарет раздавила окурок в пепельнице. Она не ждала Джона раньше утра следующего дня, и перемена планов с его стороны пришлась как нельзя некстати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Он нашел девушке жилье у своих приятелей в Ньюкасле, перевел им некоторую сумму со своего банковского счета – на первое время, покуда она не найдет работу и станет на ноги. Словом, он сделал все, что смог предусмотреть. Но на душе у него было неспокойно. Сам не зная почему, он не чувствовал себя удовлетворенным этими приготовлениями.
Тем не менее он старался подавить свое недовольство. Излишняя чувствительность была ему несвойственна. Дело сделано, и чем скорее он поставит на нем точку, тем быстрее отправится домой в Йоркшир. Ему хотелось, чтобы эта минута наступила как можно быстрее.
А между тем высадка пассажиров уже началась, и Макбрайд поднял свой плакатик повыше и стал выискивать в толпе, спускающейся по сходням, девушку, порученную его заботам. Он понятия не имел, как она выглядит, и весь обратился во внимание, пытаясь угадать во множестве незнакомых лиц то, которое ждал.
Он узнал ее почти сразу. Почтенный джентльмен замахал руками и закричал, стараясь обратить на себя ее внимание. Она взглянула в его сторону и прочла надпись на плакатике. Ему никогда не доводилось видеть столь прекрасное юное создание.
Девушка застенчиво улыбнулась и начала пробираться к нему сквозь толпу. Он смотрел, как она спешит, высокая, худенькая, одетая в какое-то немыслимое тряпье, висевшее на ней мешком, и думал, до чего же она обворожительна. Бог знает почему, но он не мог оторвать от нее глаз. Она казалась одинокой и потерянной, надломленной, но, когда приблизилась на достаточное расстояние, он увидел, что ее глаза, необыкновенного цвета индийских изумрудов, смотрят прямо и спокойно. У этой девушки были ясные и доверчивые глаза, в которых светилась надежда.
– Франческа Кэмерон?
– Да.
Некоторое время они постояли, молча глядя друг на друга. Джон растерялся и не знал, что ему делать дальше. Какие все-таки замечательные глаза, думал он; в них можно читать, как в открытой книге – каждое чувство, каждое движение мысли. Но вот он заметил, как в них мелькнула тревога. Она мгновенно исчезла, но этого было довольно, чтобы Джон вспомнил, что перед ним – всего-навсего юная женщина, в сущности, совсем еще дитя. Он сделал шаг вперед и неловко обнял ее.
– Добро пожаловать в Англию, Франческа, – сказал он. – Очень рад видеть тебя здесь.
Она недоверчиво отстранилась и с сомнением спросила:
– Правда рады?
Он с трудом проглотил подкативший к горлу комок. Ньюкасл, приятели и крыша над головой, деньги со счета – какая же это чепуха! Вот девочка, беззащитное создание, которое нуждается в его покровительстве. Она задала ему прямой вопрос и ждет на него прямого ответа.
– Да, да, правда, – сказал он. И вдруг – неожиданно для себя самого улыбнулся теплой, искренней улыбкой. – Очень рад, – добавил он. И, взяв у нее из рук дорожную сумку, ласково обхватил за плечи и без лишних слов повел к автомобилю. У него созрело новое решение.
Тем не менее, ведя машину по шоссе в сторону Йоркшира, Джон лихорадочно соображал, какие же шаги нужно предпринять в первую очередь. За всю предшествующую жизнь он не принял ни одного скоропалительного решения, и теперь, хотя и не сожалел о том, что изменил свой план, все же не знал, с чего, собственно, начать. У него не было ни малейшего представления о каких-то конкретных действиях, а для бывшего военного, привыкшего к стратегическому планированию, эта ситуация была весьма необычной. Он был не из тех, что предпочитают плыть по воле волн, но сейчас он просто терялся, не видя ясного решения. И эти мысли не давали ему покоя на протяжении всего пути.
– Джон?
Все это время Франческа хранила упорное молчание, и от внезапного звука ее голоса он вздрогнул.
– М-да?
– Вы знаете, падре Анжело обещал, что вы обо мне позаботитесь. – Франческа говорила тихо, стараясь правильно выговаривать английские слова. Украдкой взглянула на Джона и продолжила: – Но я все же не была в этом уверена, то есть… – Она сделала паузу и опустила глаза на свои руки, постаравшись прикрыть покрытое синяками запястье. – То есть, после всего, что со мной случилось… – Она опять смолкла, тщательно обдумывая каждую фразу, которую должна была произнести на чужом языке, из-за робости не зная, как выразить свою благодарность. – В общем, мне не верилось, что вы возьмете на себя такую обузу.
Джон не решался смотреть в ее сторону. Ее слова тронули его до глубины души, он сам поразился своей чувствительности и застыдился. Ведь он ничего, в сущности, не знал об этой женщине, кроме того, что на ее долю выпали тяжелые страдания и что отец Анжело доверил ее его заботам. Джон не понимал, почему все это взяло его за живое.
– Вы очень добры, Джон.
Он смущенно откашлялся. Он не привык к изъявлению чувств и не знал, как на это реагировать.
– Да нет, – сказал он, – нет, что ты. Просто я… – он снова откашлялся и продолжил: – Просто я хочу, чтобы все уладилось как можно лучше, вот и все. – Он похлопал ее по руке. Ему хотелось привлечь ее к себе, успокоить, но не знал, как. У него не было опыта в таких делах, и он чувствовал себя не в своей тарелке.
– Я вас не подведу, – тихо сказала она.
Он, не поворачивая головы, искоса взглянул на нее. Франческа сидела прямо, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. Она выглядела очень собранной и очень печальной. Сердце его сжалось от сострадания к этой бедняжке.
– Ну, конечно же, нет, – ответил он. «И я тоже не подведу тебя», – хотелось ему сказать, но он не осмелился произнести эти слова вслух.
Остаток пути они проделали молча и сделали только одну остановку, чтобы позвонить леди Маргарет и приятелям в Ньюкасл, чтобы те ее не ждали.
Леди Маргарет сидела в гостиной своего дома в Мотком-парке. Настроение у нее было скверное. Она курила сигарету, смотрела в окно и постукивала дорогой туфелькой о край инкрустированного столика – любимой вещицы лорда Генри. Пепел она стряхивала в пепельницу из королевского фарфора, которую держала на колене.
– Чертов Джон, – прошипела она сквозь зубы. – Чертова Милли.
Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила облако дыма.
Мало того, что этот зануда Джон сюда едет, сердясь, думала она, так еще и Милли возвращается – подхватила в гостях ветрянку, и в довершение всего эта дура миссис Браун не сумела вызвать через агентство няню! Не желают, видите ли, возиться с заразным ребенком!
Леди Маргарет раздавила окурок в пепельнице. Она не ждала Джона раньше утра следующего дня, и перемена планов с его стороны пришлась как нельзя некстати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117