– Алло, будьте любезны Эдди Марса. Спасибо. Да, Эдди Марса. Понятно. Когда? Ага, ясно. Нет, сообщения не будет, пожелайте ему скорейшего выздоровления.
Дейв положил трубку и оглядел свой правый кулак. «Дерьмо!» – выругался он и ударил кулаком по подушке. Да, он вчера дал этому сукину сыну от всей души. У Марса предполагают перелом челюсти, а им остается складывать вещи и брать билеты до Ньюкасла. Какой теперь к черту показ! Марс раззвонит по всему Лондону, и даже если их коллекция окажется блистательной, никто даже словечком о ней не обмолвится, будто ее и не было.
Зазвонил телефон.
– Дейв, это Джон.
– Понял. Давай, выкладывай, что у нас плохого.
– Боюсь, что все даже хуже, чем ты предполагаешь. Утром позвонили из редакции «Фейс» и отменили интервью, следом за ними отбой дали «Таймс» и «Мейл». Словом, нас выпихивают отовсюду со страшной силой.
– Боже мой!
– Нам остается только одно – молиться, Дейв.
– Очень эффективный выход из положения.
– Но другого нет! – Джон был сердит. – У нас в списке осталось только одно неотмененное интервью, так что молись, чтобы и там не передумали.
– Плевать мне на них!
– Хорошо сказано. Не будь я джентльменом, я бы тоже так выразился.
– Слушай, Джон, я уже тебе говорил вчера, что этот гаденыш меня оскорбил. Конечно, с моей стороны было глупо его побить, но он сам напросился.
– Ну что теперь это обсуждать! – Они действительно уже разговаривали об этом накануне, и Джон был не в настроении затевать споры о том, кто прав, кто виноват, по новому кругу. – Дело сделано, – сказал он. – Сейчас тебе надо одеться и спуститься в холл, посмотрим, может быть, кто-нибудь пожелает еще с нами пообщаться. Только умоляю, не обостряй обстановку, укроти свой нрав.
– Ладно. Через десять минут буду готов.
Дейв встал с постели, первым делом собрал пустые бутылки и бросил их в корзину. Потом прошел в ванную. Да, Джон пав. Эти мерзавцы постараются раздуть скандал, а уж в этом деле они собаку съели! Конечно, он сумеет организовать несколько откликов в печати с помощью старинных приятелей, но это ерунда по сравнению с той травлей, которую организуют в прессе акулы пера, учуяв поживу в лице Франчески Кэмерон.
Дейв посмотрел на себя в зеркало и с отвращением увидел бледно-землистую физиономию. Конечно, поддержка, которую смогут оказать его друзья, – сущая ерунда, но и ей не следует пренебрегать. Хоть маленькая, но надежда. Другой в этот на редкость беспросветный день ему не светило.
В семь часов вечера оказалось, что никто из тех, кого Дейв пригласил для интервью, не пришел, не проявив никакого интереса к коллекции Кэмерон–Йейтс. Все предварительно обговоренные встречи были отменены. Только два каких-то профсоюзных журнала согласились прислать своих репортеров при условии, что беседа примет уклон в сторону связей с промышленностью. Это была блокада.
Дейв с Франческой и Джоном сидели в холле отеля, в который раз проклиная себя за глупость. Ведь сам же, идиот, твердил о том, какая важная шишка этот чертов Эдди Марс, и надо же – сорвался! Ничего не скажешь – ирония судьбы! С кем связался – с самым мерзким из всей журналистской братии, с самым злопамятным!
Опустив голову, Дейв рассеянно считал на узоре ковра кольца и квадраты. Еще ни разу в жизни не было у него так тягостно на душе.
– Мы всех занесли в этот список? – спросил Джон, прерывая затянувшееся молчание. Он сложил бумагу и швырнул на кофейный столик.
– Да.
– Значит, с этим все.
– Значит, все.
– Но это не значит, что надо падать духом. Этим делу не поможешь.
Дейв взглянул на Джона, удивленный его бодрым, энергичным тоном. Он приготовился к упрекам и жалобам, и ему было бы проще, если бы Джон кипятился и нападал на него – это было бы понятно и оправданно. Ведь Дейв вовлек их в эту историю. Но выдержка и сдержанность Джона заставили его устыдиться своего малодушия.
– Ты прав, Джон. Извини, – сказал он.
И улыбнулся. Кончиком туфли Дейв дотронулся до ноги Франчески. Она оторвала глаза от своего блокнота, в котором что-то рисовала.
– А знаете что, – предложил Дейв, – давайте-ка закатимся куда-нибудь выпить и хорошенько поесть. И забудем про все это дерьмо. Ты как, Фрэнки?
– С удовольствием.
Она сдерживалась изо всех сил, пытаясь выглядеть спокойной и невозмутимой. Она полностью доверяла Джону, который сказал ей, что, на его взгляд, ситуация совсем не так безнадежна. Вообще-то он не был искренен в этой оценке, но полагал, что не стоит усугублять ее тревоги.
– Джон?
– Идея отличная, но мне что-то не хочется сегодня никуда идти. Я поужинаю в номере.
– Ну что ж. – Дейв поднялся. – Фрэнки, я неважно знаком с этой частью города, я из северного Лондона, но, думаю, мы не заблудимся. Возьми сумочку, и отправимся в Пимлико. Давай напьемся, а?
Франческа встала и потянулась, расправляя затекшие плечи.
– Вдрабадан, – сказала она.
Франческа пригладила ладонью волосы и надела жакет, который был наброшен на плечи. Ее шелковый костюм помялся от сидения, но от этого стал выглядеть еще шикарнее, приобрел естественность, которая ценится особенно высоко. Франческа подобрала со столика сумочку.
– Джон, пока. Мы ненадолго.
– Хорошо.
Он улыбнулся Франческе, чтобы скрыть свою растерянность и тревогу. Им нужен успех, обязательно нужен. И беда в том, что он не знает, как его в этих условиях обеспечить. Если пресса так и не проявит к их коллекции никакого интереса и в печати не будет никаких откликов, значит, никто не станет ее раскупать, не удастся даже покрыть расходы. Весь напряженный труд, все вдохновение, все надежды пойдут прахом. Фирме Дэвида Йейтса и модельеру Дэвиду Йейтсу придет конец. Разве это справедливо?
– Джон! Ты меня слышал? Я говорю, мы вернемся часов в девять.
Дэвид рылся в карманах своей камуфляжной куртки в поисках платка. Наконец нашел и высморкался.
– Значит, пока!
– Да, пока!
Джон послал Франческе воздушный поцелуй и проводил их с Дейвом глазами. Как хорошо они смотрятся вместе, подумал он, как хорошо им вместе, какая они замечательная пара! Он глубоко вздохнул. Нет, нельзя терять надежду. Если они потерпят крах, это будет несправедливо.
Патрик Девлин сидел в баре ресторана «Гадкий утенок» на Винсент-сквер, одной из улочек в районе Вестминстера рядом с Пимлико, уткнувшись в тарелку с пирогом и жареной картошкой. Весь день он провел в палате, и ему еще предстояло идти на вечернее заседание, поэтому он специально выбрал местечко, куда члены парламента не заглядывают. Ему хотелось отдохнуть от политики. Он развернул и прислонил к пивной кружке свежий номер журнала «Ланцет» и ни на что не обращал внимания.
Проискав подходящее место не меньше часа, Дейв и Франческа наконец устроились на табуретах возле стойки бара «Гадкий утенок».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117