Вот тут мне стало и страшно, и легко одновременно.
Стараясь сохранять спокойствие, я подумала, что лучше ехать верхом, да и Тоби уже взгромоздился на своего мула. Обоим мужчинам, приехавшим с Ансельмо, одинаково бедно одетым и небритым, было лет по тридцать с небольшим. У каждого в руках было по ружью. Пока мы собирались, они с любопытством поглядывали на нас из-под сомбреро. Около часа мы взбирались на крутую гору. Ансельмо болтал, почти не умолкая, с мексиканцами, не обращая на нас с Тоби никакого внимания. Кружа по узкой тропинке между скалами, мы в конце концов увидали в четверти мили в стороне, возле небольшого озерца, полуразрушенную и, как нам поначалу показалось, брошенную деревню. Подъехав поближе, я поняла, что в домах живут люди, хотя во многих были забиты окна и двери, а некоторые совсем разрушились от ветра и непогоды.
Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда мы остановились в начале, вероятно, главной улицы и соскочили с мулов. В стороне от домов под навесами горело не меньше дюжины костров, на которых готовили пищу. Понемногу вокруг нас стали, переговариваясь, собираться мужчины, глазевшие на нас с нескрываемым любопытством. У каждого было оружие. Я насчитала примерно с полторы сотни бойцов и поняла, что Энрике дель Рио был совершенно прав, отказывая горсточке бунтовщиков в надежде на победу.
Две-три минуты Ансельмо отвечал на сыпавшиеся на него градом вопросы, а потом появился пожилой мужчина, видимо, имевший определенную власть, потому что толпа пропустила его к нам поближе.
– Идемте, – сказал он, переводя взгляд с меня на Тоби и обратно. – Идемте.
Я взяла Тоби за руку, и мы отправились следом за пожилым гонцом по пыльной улице, пока он не остановился у одного дома с целыми окнами. Он вошел внутрь, миновал коридор, отворил еще одну дверь и отступил в сторону. Отпустив руку Тоби, я вошла. Он последовал за мной, и дверь за нами захлопнули.
Рамон Дельгадо сидел за деревянным непокрытым столом, склонившись над какими-то бумагами, пожелтевшими газетами, журналами и несколькими письмами, написанными на отличной бумаге. Он постарел гораздо больше, чем на два года, что мы с ним не виделись, да еще отрастил бороду, очень неопрятную на вид, но я бы все равно его узнала где угодно, потому что глаза у него горели огнем, в точности как раньше.
Он поднялся, когда я вошла, вопросительно посмотрел на Тоби, потом показал нам на два грубо сколоченных стула.
– Пожалуйста, садитесь, сеньорита, сеньор.
Он тоже сел, и я заметила перед ним на листке бумаги свое серебряное кольцо. Он наморщил лоб и повернулся ко мне:
– Сеньорита, чем могу быть вам полезен?
– Позвольте, сеньор, представить вам мистера Тоби Кента, который любезно проводил меня к вам.
Рамон Дельгадо кивнул Тоби, но ничего не сказал. Я тоже немного помолчала.
– Сеньор, вы меня не забыли?
Он не изменил своей привычке, которую я хорошо помнила, разводить руки в стороны.
– Сеньорита, вы задаете мне щекотливый вопрос. Позвольте узнать, мистер Кент – ваш муж?
– Нет. Он мой друг.
– Простите... Он ваш любовник?
– Нет, сеньор. Смею вам сказать, что вы можете говорить свободно. Мистеру Кенту известно, что я служила в Колледже для юных девиц мамзель Монтавон.
– А... – Рамон Дельгадо откинулся на спинку стула и улыбнулся. – Ну, конечно, я помню la professeuse, помню очень хорошо и никогда не забывал. – Он взглянул на кольцо. – Я даже помню, почему подарил ей это кольцо, но, представьте, я был изумлен, когда сегодня вновь увидел его и узнал, что девушка с золотистой бабочкой ждет всего в миле или двух от лагеря. – Он с недоверием покачал головой. – Я даже сейчас еще не совсем опомнился от изумления.
– Однажды вы обещали Ханне Маклиод, – вмешался Тоби, – свою помощь в случае крайней нужды. Вы сказали, что сделаете все от вас зависящее, сеньор. Поэтому она сегодня здесь.
Рамон Дельгадо недовольно кивнул:
– Так я и думал. Однако, вы понимаете, сегодня я почти бессилен. Я – преступник, за которым охотятся. У меня нет ни богатства, ни влияния, так что я плохо представлю, чем могу услужить сеньорите.
– Всего лишь одним, сеньор Дельгадо, – сказала я. – Вы держите у себя человека по имени Эндрю Дойл. Я – его невеста, и я прошу вас его отпустить.
Рамон Дельгадо со свистом набрал в грудь воздуха, и я испугалась, когда он повернул ко мне свое окаменевшее лицо.
– Эндрю Дойл? – переспросил он. – Он – ваш жених? А он знает, кем вы были?
– Он знает, сеньор, – ответила я, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Два года назад я покинула колледж, как только у меня появилась такая возможность.
– Но... Он знает?
– Конечно. Сеньор, вы считаете, что я могу быть нечестной?
– О нет, нет... – Он махнул рукой, как бы извиняясь, а потом покачал головой, не в состоянии скрыть своего изумления. – Но когда я подумаю о его семье... А, ну ладно, кажется, бедняжка Эндрю совсем у нас дурачок.
Тоби взвился, но я, не повернув головы, резко бросила ему:
– Сидите, Тоби. Я не оскорблена.
Через пару секунд я услыхала рядом спокойный голос:
– Не бойтесь, Ханна, я вас не подведу.
Рамон Дельгадо поднялся из-за стола и принялся ходить по комнате.
– Вы знаете, чего вы просите от меня, настаивая, чтобы я освободил Эндрю Дойла? – угрюмо спросил он. – Я вам скажу, сеньорита. Вы просите, чтобы я уничтожил последний шанс удержать моих людей. Если я не спасу их товарищей, они потеряют веру в меня, а спасти их я могу только с помощью Эндрю Дойла. – Он почти кричал, и голос у него дрожал от волнения. – Когда-то вы дали мне уверенность в себе и силы продолжать дело моей жизни, а теперь собственной рукой отбираете у меня последнюю надежду.
– Что бы вы ни сделали с Эндрю Дойлом, – сказал Тоби, – ваши товарищи в тюрьме, сеньор, не избегнут расстрела.
– Это то, во что родные Дойла хотят заставить меня поверить.
– Это то, во что вы сами верите в глубине души, сеньор Дельгадо.
– Пожалуйста, – взмолилась я. – Сейчас неважно, кто из вас прав. Мексиканский дворянин дал мне слово и в подтверждение этого слова подарил мне кольцо, чтобы я могла воспользоваться им в случае надобности. Час настал, сеньор Дельгадо, и я спрашиваю вас, чтите ли вы слово, данное мне?
Он ответил не сразу, а сначала подошел к лампе и зажег ее, потому что в комнате уже стало темно. Когда он ставил лампу обратно, я заметила, что у него посерело лицо, крепко сжаты зубы и в глазах полыхает мрачный огонь.
– Сеньорита, вы пришли к отчаявшимся людям, – сказал он наконец. – Если бы вы умерли, мое обещание больше не имело бы цены.
Внезапно меня охватил страх, но я не поддалась ему и постаралась говорить не очень дрожащим голосом:
– Сеньор, в вашей власти убить нас и жить убийцей до конца своих дней.
Тоби вытянул ноги и задумчиво произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92