Шаман выжидающе глядел на принцессу – позвала, так говори зачем.
– Я ищу ребенка, – мона Сэниа сложила руки так, словно держала младенца на сгибе локти. – Ребенка, понимаешь?
Она принялась качать несуществующее дитя, и взгляд ее сразу же потерял твердость. Губы задрожали, и Таира поняла, что сейчас все переговоры закончатся слезами.
Но, похоже, понял это и шаман. Он вскинул перед лицом женщины четырехпалую ладонь, покрытую какой-то неживой, доисторической кожицей, словно велел ей замолчать. Направил остроклювый нос на Таиру.
– И правда, дай-ка я, – сказала девушка. – У тебя эмоции забивают смысл. Между прочим, детей здесь не качают, а суют в сумки к кенгурам. А теперь поехали: уважаемый сибилло, постарайся меня понять. Мы – люди.
Она подняла руку и отмерила приблизительный человеческий рост, проведя усредненную линию между собственной макушкой и подбородком принцессы. Потом понизила ладонь до собственной груди:
– А этот – подросток. – Ладонь опустилась до пупа:
– Ребенок.
Таким же непринужденным движением она изобразила у себя на животе сумку и показала в нее пальцем:
– А там – дите. Понял? Грудное дите.
Против ожидания шаман медленно наклонил голову, коснувшись при этом указательным пальцем левой щеки.
– Ну и умница. Допер. Теперь сядь – сядь, сядь где стоишь, – и мы разберемся с цветом кожи. Сэнни, ты тоже не торчи.
Принцесса, зачарованно слушавшая весь этот урок, опустилась на подушки. Шаман поглядел на голый пол, величаво повернулся спиной к женщинам и огляделся – вероятно, искал достойное кресло для своего многострадального седалища. Не найдя, медленно спустил с плеч свой роскошный плащ, сшитый из белых и черных шкурок. Обнажилась спина, покрытая сетью трещинок, как старинная картина. Заношенные необъятные шальвары и жутко грязный пояс, к которому были привешены на колечках разноцветные мешочки.
Неразговорчивый собеседник скатал плащ в пухлый валик, бережно опустил на пол и наконец повернулся к женщинам лицом. Они ожидали от него каких угодно чудес, но это…
На шее не было ни амулетов, ни бус, приличествующих захолустному магу. Зато, свешиваясь чуть не до пояса, болтались иссохшие женские груди.
Таира лязгнула зубами, закрывая рот, и ошеломление спросила:
– Слушай, ты кто?
Вопрошаемый медленно уселся, поелозив на самодельной подушке, взялся за свой вызывающий уважение бержераковский нос и сиял его, как снимают очки. Вместе с торчавшей из него белой шерстью. Затем она… оно… Нет, с полом решительно нужно было определяться, и поскорее, – иначе все мысли путались, – лизнуло пальцы и принялось оттирать на курносом, едва выступающем бугорке пятна клея.
И уже не гнусавым, а чуть дребезжащим низким голосом ответило:
– Сибилло.
Очень вразумительно.
– Слушай, ты прикройся, а то на тебя страшно смотреть, – сказала Таира, снимая свою рыжую накидку и протягивая ее шаману. Мириться со средним родом этого монстра она была не в силах.
Тот осклабился, встряхнул неожиданный дар – судя по заблестевшим глазкам, весьма ценный – и накинул себе на плечи. Изящный плащик не сходился на груди, так что то, на что у женщин глаза бы не глядели, осталось доступным всеобщему обозрению. Шаман порылся в одном из мешочков, подвешенных к поясу, и достал теплый на вид розоватый шарик. Прикинул на вес и, растянув под усами отвислые, как у негра-саксофониста, губы, с церемонным поклоном отправил шарик катиться прямо к ногам девушки. Она поймала его и ойкнула от восторга: на ее ладони сияла огромная живая жемчужина телесного цвета.
– Солнышко! – восторженно воскликнула Таира и, приложив жемчужину ко лбу, потом к губам и груди, послала шаману воздушный поцелуй.
– Хм, – многозначительно произнес даритель.
– Вы отклонились… – тихонечко простонала принцесса.
– Устанавливаем контакт. Итак, с обменом любезностями покончили, займемся определением цветов. Счастье еще, что сидим на мозаике. Сибилло, смотри: красное. Синее. Черное. Белое. Белое дите. Белое – ты видел?
– Ребенок, сын – вот такой! – не выдержала мона Сэниа, показывая сначала размеры младенца, а потом на белый квадратик.
Шаман снова вскинул ладонь, приказывая старшей из женщин замолчать, и, покачиваясь на своих тощих ягодицах, принялся с каким-то болезненным, надсадным вниманием всматриваться поочередно в их непривычно светлые лица. Казалось, он искал в них какое-то различие, на первый взгляд далеко не очевидное, или сравнивал, причем не оставалось сомнения в том, что это сравнение было в пользу младшей. Наконец он выбросил вперед цепкую, как ястребиная лапа, руку и, схватив Таиру за воротник куртки, слегка притянул к себе.
– Тира… – прошептала мона Сэниа, вскакивая на ноги и изготавливаясь к спасительному прыжку. В негромком всплеске ее голоса было и предостережение, и уверенность в том, что она успеет вытащить девушку при малейшей угрозе, и мольба не торопиться с таким спасением.
Шаман шумно принюхался. Возбуждение его росло; Таире вдруг пришло на ум, что он напоминает ей щенка-первогодка, обнаружившего мирно спящего крокодила, – видала она такую сцену в Батумском серпентарии, когда ее спаниель наткнулся на Кешу-Мойдодыра, заменявшего тамошнему директору кота. Песика оттащили от этого живого, по абсолютно непостижимого существа прежде, чем он сумел оценить степень риска своей любознательности. Вот и сейчас этот австралопитек с бантиками даже не подозревает, что сверху на него нацелены два самых метких десинтора их звездной дружины. Впрочем, с такой развалиной в случае чего она и сама бы справилась.
А «развалина» между тем проявляла прыть, явно не по годам: закончив обнюхивание, он принялся весьма осторожными и умелыми движениями расстегивать на курточке пуговицы. Обнаружил под ней неизвестного происхождения амулет – узенький флакончик с мельтешащими внутри искорками. Подцепил вещичку двумя пальцами и легонько встряхнул. Таира задержала дыхание: и руки, и их движения, и лавандовый запах – все это было несомненно женским. Может, усы и борода тоже приклеены, как и нос?
– Подари ему… – подсказала принцесса.
– Много будет. Пусть теперь заслужит.
Шаман, словно поняв их мимолетный диалог, отбросил вещицу без малейшего сожаления. Опасливо потыркал полупрозрачным пальцем в черный свитерок – нет ли под ним еще чего? Ничего, кроме купальника, там не было, и он нескрываемо огорчился. Взялся за рукав, деловито пробежал пальцами до плеча. Опять задумался. И вдруг резким движением вскинул руки и отвел назад пряди волос, обрамлявшие личико девушки, как темная бронзовая рамка. Брякнула дешевенькая сережка. Девушка отпрянула, прижимаясь к ногам принцессы, и точно так же отшатнулся шаман. Мона Сэниа даже не успела ничего толком разглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85