Да наш Оцмар никогда не признает над собой ни человека, ни зверя, ни анделиса.
– А бога? – поинтересовался Дуз.
– А кто такой бог?
Это был тупик. Можно, конечно, было попытаться продолжить эту дискуссию, но она не вела к маленькому Юхани.
Почувствовали это, похоже, и тихриане.
– Если дума на ум нейдет, надо дремой ее приманить, – резюмировал шаман. – Отдыхайте, гости пашей дороги, а ежели на сибилло озарение снизойдет сибилло вас добудится.
И он начал устраиваться на ночлег прямо под открытым небом, усмотрев себе ложбинку между двумя продолговатыми глыбами, служившими основанием этому древнему сооружению никак не меньше тысячи лет тому назад. Но и сейчас замшелая кладка, прорезанная горизонтальными бойницами, подымалась еще на добрых три человеческих роста, и на верхнем ее уступе, добела загаженном куда-то подевавшимися птицами, неподвижно застыла Гуен. Глаза ее были прикрыты – верная стражница отдыхала, как и ее хозяйка. Спящая птица так органично вписывалась в общую картину этих руин, что никому из тихриан и в голову не пришло заподозрить присутствие еще одного существа из иного мира.
– Зачем же на камнях, уважаемый сибилло, – голосом ровным и бесцветным от непомерной усталости проговорила мона Сэниа. – Отдохни в моем шатре. И ты, рыцарь.
Шаман покосился на призывно раскрывшуюся дырку люка, припомнил, наверное, свой позорный провал на поприще отворения этих заговоренных дверей (надо же, у себя на Тихри с этим нехитрым делом он сызмальства справлялся) и решительно затряс бороденкой.
Глядя на него, и Травяной рыцарь предпочел жесткое ложе родной земли сомнительному уюту чужого дома, вытянувшись во весь свой не правдоподобный рост и закинув руку за голову. Через несколько секунд он, полуприкрыв глаза, уже дышал мощно и ровно.
Мона Сэниа, неслышно проходя мимо, невольно задержалась над спящим великаном. Смягченное сном, его лицо уже не казалось таким грубым; сейчас в нем проступило то редкостное сочетание детскости и надежности, которое так и манит довериться этим лучшим качествам души до конца. Слабые доверяются безотлагательно. Она не была слабой, видят древние боги. Но до какой же степени она была отчаявшейся! И несмотря на верных своих собратьев по оружию, как она была одинока…
Она уже хотела нагнуться к задремавшему великану, как тот сделал едва уловимое движение рукой и цепко обхватил ее щиколотку. Только надежная тренировка инопланетной воительницы предупредила естественный вскрик и заставила разом сосредоточиться. И вовремя: вторая рука рыцаря чуть приподнялась, указывая вверх.
Ах, вот оно что. Заметил-таки сову, несмотря на полуопущенные густые ресницы. Мона Сэниа стряхнула с себя напряжение и с улыбкой подняла голову.
Сквозь верхнюю бойницу на нее глядели злобные прищуренные глаза.
IX. Анделисова пустынь
Если бы у принцессы был хотя бы миг на размышления, она призвала бы своих дружинников и указала на смертельную опасность, нависшую – нет, не над ними, а над тихрианами. Но этого мига не было, и сам собой из ее груди вырвался крик:
– Гуен! Гуен, чакыр!!!
Позолоченные солнцем размашистые крылья распахнулись во всю свою устрашающую ширь, Гуен взмыла вверх и вдруг со скоростью метеора ринулась куда-то в сторону города, пропав из виду. Оба тихрианина, еще не знакомые с этой достойной представительницей земной фауны, оцепенело глядели в шафранное небо. Первым опомнился сибилло.
– Птенец джаяхуудлы? – постукивая зубами, проговорил он. – Или сам…
– Ага, птенчик, – заспанная рожица Таиры, незамедлительно откликнувшейся на сигнал нападения, показалась из люка. – Кого промышляем?
Она увидела выпрямившегося во весь рост Лронга и незамедлительно явила весь арсенал своего любопытства, спрыгнув на землю и подходя к великану почти вплотную. Затем она задрала вверх подбородок и звонко спросила:
– Эй ты, там, в вышине, ты свой?
Травяной рыцарь переместил свой взгляд с небес на юное создание, не достававшее ему до груди. Создание было облачено в один черненький свитерок, не прикрывавший даже коленок, но оба амулета – флакончик с мерцающей пылью ~ исправно несли свою декоративную вахту у нее на шее.
– Свой, свой, – досадливо проговорила принцесса. – Рыцарь Лроногирэхихауд-по-Рахихорд-над… забыла.
– И этого достаточно, – по-королевски кивнула девушка. – Рыцарь, ты женат?
– Вроде бы нет… – ошеломленно пожал плечами вопрошаемый.
– Я и не сомневалась. С таким-то безразмерным именем…
Рыцарь наклонил голову и посмотрел ей на макушку.
– Во время Невозможного Огня дети спят, – заметил он.
«Капля бальзама», – невольно подумала принцесса.
А над башней снова возникла устрашающая в выполнении своих прямых обязанностей Гуен. Традиционный бело-золотой размах, стремительное падение вниз, в глубину руин – и заячий вскрик соглядатая, покрываемый сатанинским хохотом плотоядного удовлетворения.
– Гуен, маленькая моя, не входи в раж! – крикнула Таира.
Травяной рыцарь неодобрительно покрутил головой и полез наверх, цепляясь за осыпающуюся кладку.
– Э-э, как там тебя, Хирвахорд, вернись! Гуен тебя не знает, так что подрать может основательно. Она ведь не только сова, но и гарпия.
– Да, – подтвердила принцесса, – вы еще, так сказать, ей не представлены. Пы и Флейж, заберитесь-ка наверх и что там осталось – сюда.
Не прошло и минуты, как Пы уже спускался по осыпи, водрузив себе на плечи обмякшее тело. Флейж следовал за ним с расчехленным десинтором. Очутившись внизу, они прислонили так и не пришедшего в себя лазутчика к упругой стенке малого кораблика. Лоб его был залит кровью, черпая волосяная повязка и валики бровей набухли и стали рыжими – Гуен била по голове.
– Было при нем, – сказал Флейж, протягивая моне Сэниа сдвоенную плетеную корзиночку. Крышка над одной половинкой была приоткрыта, в другой части, запертой, виднелось что-то желтое, как лимон. Сибилло задрал бороденку и поглядел на Гуен, уже занявшую свой пост и теперь наводившую красоту, расчесывая клювом свои роскошные штаны.
Два крошечных канареечных перышка закружились, опадая.
– Ага, – с удовлетворением произнес сибилло. – Соглядатай успел послать молвь-стрелу. Между прочим, на Тихри нет птицы, способной догнать княжескую вестницу.
– Теперь есть, – хихикнула Таира. – И не только догнать, но и поужинать. Вот жалко только, что она проглотила и донесение, надо бы его прочитать. Кстати, Гуен, это – свои. Охраняй их, как всех нас, ррыжик-ррыжик!
Гуен наклонила голову и замерла, вперив в тихриан стоячий колдовской взгляд. Кажется, она была не в восторге от расширения круга своих обязанностей.
– Кроме этого, – сказала принцесса, кончиком сапога указывая на пленника. – Где-то я его…
Она наклонилась и сильным рывком подняла лазутчика на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– А бога? – поинтересовался Дуз.
– А кто такой бог?
Это был тупик. Можно, конечно, было попытаться продолжить эту дискуссию, но она не вела к маленькому Юхани.
Почувствовали это, похоже, и тихриане.
– Если дума на ум нейдет, надо дремой ее приманить, – резюмировал шаман. – Отдыхайте, гости пашей дороги, а ежели на сибилло озарение снизойдет сибилло вас добудится.
И он начал устраиваться на ночлег прямо под открытым небом, усмотрев себе ложбинку между двумя продолговатыми глыбами, служившими основанием этому древнему сооружению никак не меньше тысячи лет тому назад. Но и сейчас замшелая кладка, прорезанная горизонтальными бойницами, подымалась еще на добрых три человеческих роста, и на верхнем ее уступе, добела загаженном куда-то подевавшимися птицами, неподвижно застыла Гуен. Глаза ее были прикрыты – верная стражница отдыхала, как и ее хозяйка. Спящая птица так органично вписывалась в общую картину этих руин, что никому из тихриан и в голову не пришло заподозрить присутствие еще одного существа из иного мира.
– Зачем же на камнях, уважаемый сибилло, – голосом ровным и бесцветным от непомерной усталости проговорила мона Сэниа. – Отдохни в моем шатре. И ты, рыцарь.
Шаман покосился на призывно раскрывшуюся дырку люка, припомнил, наверное, свой позорный провал на поприще отворения этих заговоренных дверей (надо же, у себя на Тихри с этим нехитрым делом он сызмальства справлялся) и решительно затряс бороденкой.
Глядя на него, и Травяной рыцарь предпочел жесткое ложе родной земли сомнительному уюту чужого дома, вытянувшись во весь свой не правдоподобный рост и закинув руку за голову. Через несколько секунд он, полуприкрыв глаза, уже дышал мощно и ровно.
Мона Сэниа, неслышно проходя мимо, невольно задержалась над спящим великаном. Смягченное сном, его лицо уже не казалось таким грубым; сейчас в нем проступило то редкостное сочетание детскости и надежности, которое так и манит довериться этим лучшим качествам души до конца. Слабые доверяются безотлагательно. Она не была слабой, видят древние боги. Но до какой же степени она была отчаявшейся! И несмотря на верных своих собратьев по оружию, как она была одинока…
Она уже хотела нагнуться к задремавшему великану, как тот сделал едва уловимое движение рукой и цепко обхватил ее щиколотку. Только надежная тренировка инопланетной воительницы предупредила естественный вскрик и заставила разом сосредоточиться. И вовремя: вторая рука рыцаря чуть приподнялась, указывая вверх.
Ах, вот оно что. Заметил-таки сову, несмотря на полуопущенные густые ресницы. Мона Сэниа стряхнула с себя напряжение и с улыбкой подняла голову.
Сквозь верхнюю бойницу на нее глядели злобные прищуренные глаза.
IX. Анделисова пустынь
Если бы у принцессы был хотя бы миг на размышления, она призвала бы своих дружинников и указала на смертельную опасность, нависшую – нет, не над ними, а над тихрианами. Но этого мига не было, и сам собой из ее груди вырвался крик:
– Гуен! Гуен, чакыр!!!
Позолоченные солнцем размашистые крылья распахнулись во всю свою устрашающую ширь, Гуен взмыла вверх и вдруг со скоростью метеора ринулась куда-то в сторону города, пропав из виду. Оба тихрианина, еще не знакомые с этой достойной представительницей земной фауны, оцепенело глядели в шафранное небо. Первым опомнился сибилло.
– Птенец джаяхуудлы? – постукивая зубами, проговорил он. – Или сам…
– Ага, птенчик, – заспанная рожица Таиры, незамедлительно откликнувшейся на сигнал нападения, показалась из люка. – Кого промышляем?
Она увидела выпрямившегося во весь рост Лронга и незамедлительно явила весь арсенал своего любопытства, спрыгнув на землю и подходя к великану почти вплотную. Затем она задрала вверх подбородок и звонко спросила:
– Эй ты, там, в вышине, ты свой?
Травяной рыцарь переместил свой взгляд с небес на юное создание, не достававшее ему до груди. Создание было облачено в один черненький свитерок, не прикрывавший даже коленок, но оба амулета – флакончик с мерцающей пылью ~ исправно несли свою декоративную вахту у нее на шее.
– Свой, свой, – досадливо проговорила принцесса. – Рыцарь Лроногирэхихауд-по-Рахихорд-над… забыла.
– И этого достаточно, – по-королевски кивнула девушка. – Рыцарь, ты женат?
– Вроде бы нет… – ошеломленно пожал плечами вопрошаемый.
– Я и не сомневалась. С таким-то безразмерным именем…
Рыцарь наклонил голову и посмотрел ей на макушку.
– Во время Невозможного Огня дети спят, – заметил он.
«Капля бальзама», – невольно подумала принцесса.
А над башней снова возникла устрашающая в выполнении своих прямых обязанностей Гуен. Традиционный бело-золотой размах, стремительное падение вниз, в глубину руин – и заячий вскрик соглядатая, покрываемый сатанинским хохотом плотоядного удовлетворения.
– Гуен, маленькая моя, не входи в раж! – крикнула Таира.
Травяной рыцарь неодобрительно покрутил головой и полез наверх, цепляясь за осыпающуюся кладку.
– Э-э, как там тебя, Хирвахорд, вернись! Гуен тебя не знает, так что подрать может основательно. Она ведь не только сова, но и гарпия.
– Да, – подтвердила принцесса, – вы еще, так сказать, ей не представлены. Пы и Флейж, заберитесь-ка наверх и что там осталось – сюда.
Не прошло и минуты, как Пы уже спускался по осыпи, водрузив себе на плечи обмякшее тело. Флейж следовал за ним с расчехленным десинтором. Очутившись внизу, они прислонили так и не пришедшего в себя лазутчика к упругой стенке малого кораблика. Лоб его был залит кровью, черпая волосяная повязка и валики бровей набухли и стали рыжими – Гуен била по голове.
– Было при нем, – сказал Флейж, протягивая моне Сэниа сдвоенную плетеную корзиночку. Крышка над одной половинкой была приоткрыта, в другой части, запертой, виднелось что-то желтое, как лимон. Сибилло задрал бороденку и поглядел на Гуен, уже занявшую свой пост и теперь наводившую красоту, расчесывая клювом свои роскошные штаны.
Два крошечных канареечных перышка закружились, опадая.
– Ага, – с удовлетворением произнес сибилло. – Соглядатай успел послать молвь-стрелу. Между прочим, на Тихри нет птицы, способной догнать княжескую вестницу.
– Теперь есть, – хихикнула Таира. – И не только догнать, но и поужинать. Вот жалко только, что она проглотила и донесение, надо бы его прочитать. Кстати, Гуен, это – свои. Охраняй их, как всех нас, ррыжик-ррыжик!
Гуен наклонила голову и замерла, вперив в тихриан стоячий колдовской взгляд. Кажется, она была не в восторге от расширения круга своих обязанностей.
– Кроме этого, – сказала принцесса, кончиком сапога указывая на пленника. – Где-то я его…
Она наклонилась и сильным рывком подняла лазутчика на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85