А именно — Игоря убрал ты сам. И счет за мой пиджак присылать надо тоже тебе. Договорились?
Санычев стал белый, как фарфоровый чайник.
— Да как ты смеешь… Да я за Игоря…
— Тогда кто?
Санычев помолчал. Видимо, он прикидывал, насколько серьезна угроза собеседника.
— Это началось где-то месяца два… Или, если уж с самого начала, — я вам говорил, как на заводе хозяйствовали пару лет назад?
— Никак. Все раскрали.
— Не совсем. В паре цехов гнали водку. Сначала самогонку, а потом была такая бригада, бандита звали Сыч, он арендовал цех и делал какой-то фальшак. Когда мы все это купили, милиция помогла нам Сыча с завода вышибить. Его, кстати, вскоре застрелили, только поверьте, что я к тому, что его застрелили, ни малейшего отношения не имел.
Санычев шумно вздохнул.
— Ну вот. После смерти Сыча некоторое время шла война за наследство, и одним из наследников стал некто Спиридон. Ходили такие слухи, что он же сам своего шефа и определил в покойники… Ну да это ладно. Спиридон — человек довольно жестокий. Пиджаков от Армани, в отличие от вас, не носит, «вы» не говорит, его стиль — «коза» в глаза или кирпичом в темном проулке по морде. И вот пару месяцев назад Спиридон к нам начинает подкатываться…
— С конкретными претензиями?
— С деловым предложением… скажем так.
— А именно?
— Спиридон давно и прочно сидит на игле. Ну ему в мозги и стукнуло, что зачем ему покупать это дело, если у него под боком отличное подсобное хозяйство? И он предложил нам синтезировать ЛСД.
— А вы?
Санычев брезгливо улыбнулся.
— Во-первых, для синтеза ЛСД совершенно не нужно завода. Для этого достаточно кухни. Во-вторых, наш НИИ — он в общем-то занимается не химией, а молекулярной биологией. Товарищ Спиридон, в силу пяти классов образования, никак не мог уразуметь разницу между ситуацией, когда вы варите на спиртовке какую-нибудь смесь и когда вы под микроскопом собираете гены…
Санычев помолчал.
— Я ему отвечаю вежливо, что пошел, мол, куда подальше. Он не отстает. В каком-то ресторане отловил Игоря, а надо вам сказать, что Игорь в ресторане бывает не чаще, чем я, допустим, в музее Прадо, и вздумал с Игорем на эту тему беседовать. Игорь, говорят, ему по морде дал. То есть не попал, конечно: Спиридон бывший мастер спорта по вольной борьбе. Но впечатление было изрядное. На следующий день после этой Игоревой выходки приезжает ко мне Спиридон собственной персоной. Морда ящиком, в глаза «козой» тычет и базар уже ведет соответствующий. Мол, мы ему по жизни должны, это его территория, и вообще это мы его друга и учителя Сыча замочили. Довольно жуткое было зрелище, Валерий Игоревич. Значительно более жуткое, чем ваше благонравное явление на четырех джипах. Я в таком, знаете ли, спектакле раньше не участвовал…
— Даже так? А кто вам «крышу» ставит?
— Да вроде как никто. Милиция. Мы же были губернаторские любимцы и все такое прочее.
— И что милиция на этот раз?
Санычев помолчал, вытряхнул из трубочки белую таблетку — валидол или что-то в этом роде.
— Дайте воды. У меня что-то от всех этих переживаний сердце заболело.
Валерий воды принес, Санычев заглотил таблетку и показал ему трубочку.
— Кстати, не желаете ли? Ацинамин, вроде валидола, только лучше. Наше производство.
— А вы обезболивающих не выпускаете?
— А что?
— Да ничего. Мне вчера ночью в районной больничке пулю из плеча драли, так мало того, что у хирурга руки тряслись, так еще и вместо обезболивающего водопроводную воду вкололи.
— Он вам, наверно, новокаин колол, а новокаин не на всех действует… Мы анестетиков не выпускаем.
— Так что милиция сказала по поводу Спиридона?
Санычев довольно долго молчал.
— Я жду объяснений, — холодно поторопил Сазан.
— Ну, в общем… так получилось, что мы незадолго до этого с полковником Молодарчуком поссорились. Ну с начальником областного УВД.
— Отчего?
— Вы примерно представляете себе, как живут сейчас в России предприятия?
— В смысле, что у них нет денег?
— Ну я бы предпочел сказать, что у них нет рублей… Но в целом верно. У нас сейчас примерно процентов тридцать расчетов идет через взаимозачеты. До семнадцатого августа шло процентов пятьдесят. Потому что до семнадцатого августа наш экспорт был формально убыточен. За сырье, с бюджетом, за газ мы расплачиваемся векселями. Векселя, как правило, не наши, хороший завод этой дряни сам не плодит, но они-таки есть. И когда мы расплачиваемся собственным векселем, это значит, что вместо денег вам приходит бумажка, за которую через несколько месяцев вы можете получить у нас определенное количество лекарств. Это понятно?
— Ну.
— При этом цена лекарств, которые идут в оплату векселя, получается в три-четыре раза выше цены лекарств, которые отпускают за деньги. Это означает, что на рынке ваш вексель стоит тридцать-тридцать пять процентов от номинала. Это понятно?
— Ну.
— Вы когда-нибудь вексель видели?
— Э…Э…
— Это такой большой лисг, сверху «простой вексель» написано, подпись главбуха, сумма, дата погашения и, разумеется, номер. Существует так называемый «черный список». Стоп-лист. Это те векселя, по которым мы не будем платить.
— Почему?
— Потому что поставщик нас кинул. Допустим, я договорился с фирмой «Васькин и кот», что «Васькин и кот» поставит мне субстанцию эритромицина. А «Васькин и Кот» ничего не поставил. Тогда я вношу вексель в «черный список».
— И тогда вы по векселю не платите?
— Нет.
— А если «Васькин и кот» продает вексель?
— Тогда потенциальный покупатель звонит в наш вексельный отдел. И спрашивает: «Ребята, мне предлагают вексель номер такой-то, номиналом в полмиллиона рубчиков. Мне не фальшивку ли подсунули, и будете вы по нему платить или нет?» И девочка в отделе смотрит и говорит, хороший это вексель, или фальшивка, или он в «черном списке».
— А если «Васькин и кот» продаст вексель до того, как он попадет в «черный список»?
Демьян Михайлович вздохнул.
— В общем-то, что-то в этом роде и случилось. Было три векселя, который мы выписали некоей фирмочке «Приска-Стройкомплект». Мы с ней сотрудничали, она нас не подводила — поставляла по зачету оборудование с нескольких оборонных заводов. Она их продала другой конторе, «Бенарес», и тут же в нетях растворилась.
— Когда продала?
— Неизвестно. В том-то и дело, что «Бенарес» нам по поводу векселей не звонил, и мы даже не знаем, когда они их купили: до того, как векселя попали в стоп-лист, или после. В любом случае эта история плохо пахнет.
— А разве на договоре между «Стройкомплектом» и «Бенаресом» не указана дата покупки?
— Валерий Игоревич! Да задним числом любую дату можно поставить, как будто вы или я этим не занимались!
— Ну хорошо. Я так понял, что «Бенарес» пришел к вам с векселями, а вы отказались их гасить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Санычев стал белый, как фарфоровый чайник.
— Да как ты смеешь… Да я за Игоря…
— Тогда кто?
Санычев помолчал. Видимо, он прикидывал, насколько серьезна угроза собеседника.
— Это началось где-то месяца два… Или, если уж с самого начала, — я вам говорил, как на заводе хозяйствовали пару лет назад?
— Никак. Все раскрали.
— Не совсем. В паре цехов гнали водку. Сначала самогонку, а потом была такая бригада, бандита звали Сыч, он арендовал цех и делал какой-то фальшак. Когда мы все это купили, милиция помогла нам Сыча с завода вышибить. Его, кстати, вскоре застрелили, только поверьте, что я к тому, что его застрелили, ни малейшего отношения не имел.
Санычев шумно вздохнул.
— Ну вот. После смерти Сыча некоторое время шла война за наследство, и одним из наследников стал некто Спиридон. Ходили такие слухи, что он же сам своего шефа и определил в покойники… Ну да это ладно. Спиридон — человек довольно жестокий. Пиджаков от Армани, в отличие от вас, не носит, «вы» не говорит, его стиль — «коза» в глаза или кирпичом в темном проулке по морде. И вот пару месяцев назад Спиридон к нам начинает подкатываться…
— С конкретными претензиями?
— С деловым предложением… скажем так.
— А именно?
— Спиридон давно и прочно сидит на игле. Ну ему в мозги и стукнуло, что зачем ему покупать это дело, если у него под боком отличное подсобное хозяйство? И он предложил нам синтезировать ЛСД.
— А вы?
Санычев брезгливо улыбнулся.
— Во-первых, для синтеза ЛСД совершенно не нужно завода. Для этого достаточно кухни. Во-вторых, наш НИИ — он в общем-то занимается не химией, а молекулярной биологией. Товарищ Спиридон, в силу пяти классов образования, никак не мог уразуметь разницу между ситуацией, когда вы варите на спиртовке какую-нибудь смесь и когда вы под микроскопом собираете гены…
Санычев помолчал.
— Я ему отвечаю вежливо, что пошел, мол, куда подальше. Он не отстает. В каком-то ресторане отловил Игоря, а надо вам сказать, что Игорь в ресторане бывает не чаще, чем я, допустим, в музее Прадо, и вздумал с Игорем на эту тему беседовать. Игорь, говорят, ему по морде дал. То есть не попал, конечно: Спиридон бывший мастер спорта по вольной борьбе. Но впечатление было изрядное. На следующий день после этой Игоревой выходки приезжает ко мне Спиридон собственной персоной. Морда ящиком, в глаза «козой» тычет и базар уже ведет соответствующий. Мол, мы ему по жизни должны, это его территория, и вообще это мы его друга и учителя Сыча замочили. Довольно жуткое было зрелище, Валерий Игоревич. Значительно более жуткое, чем ваше благонравное явление на четырех джипах. Я в таком, знаете ли, спектакле раньше не участвовал…
— Даже так? А кто вам «крышу» ставит?
— Да вроде как никто. Милиция. Мы же были губернаторские любимцы и все такое прочее.
— И что милиция на этот раз?
Санычев помолчал, вытряхнул из трубочки белую таблетку — валидол или что-то в этом роде.
— Дайте воды. У меня что-то от всех этих переживаний сердце заболело.
Валерий воды принес, Санычев заглотил таблетку и показал ему трубочку.
— Кстати, не желаете ли? Ацинамин, вроде валидола, только лучше. Наше производство.
— А вы обезболивающих не выпускаете?
— А что?
— Да ничего. Мне вчера ночью в районной больничке пулю из плеча драли, так мало того, что у хирурга руки тряслись, так еще и вместо обезболивающего водопроводную воду вкололи.
— Он вам, наверно, новокаин колол, а новокаин не на всех действует… Мы анестетиков не выпускаем.
— Так что милиция сказала по поводу Спиридона?
Санычев довольно долго молчал.
— Я жду объяснений, — холодно поторопил Сазан.
— Ну, в общем… так получилось, что мы незадолго до этого с полковником Молодарчуком поссорились. Ну с начальником областного УВД.
— Отчего?
— Вы примерно представляете себе, как живут сейчас в России предприятия?
— В смысле, что у них нет денег?
— Ну я бы предпочел сказать, что у них нет рублей… Но в целом верно. У нас сейчас примерно процентов тридцать расчетов идет через взаимозачеты. До семнадцатого августа шло процентов пятьдесят. Потому что до семнадцатого августа наш экспорт был формально убыточен. За сырье, с бюджетом, за газ мы расплачиваемся векселями. Векселя, как правило, не наши, хороший завод этой дряни сам не плодит, но они-таки есть. И когда мы расплачиваемся собственным векселем, это значит, что вместо денег вам приходит бумажка, за которую через несколько месяцев вы можете получить у нас определенное количество лекарств. Это понятно?
— Ну.
— При этом цена лекарств, которые идут в оплату векселя, получается в три-четыре раза выше цены лекарств, которые отпускают за деньги. Это означает, что на рынке ваш вексель стоит тридцать-тридцать пять процентов от номинала. Это понятно?
— Ну.
— Вы когда-нибудь вексель видели?
— Э…Э…
— Это такой большой лисг, сверху «простой вексель» написано, подпись главбуха, сумма, дата погашения и, разумеется, номер. Существует так называемый «черный список». Стоп-лист. Это те векселя, по которым мы не будем платить.
— Почему?
— Потому что поставщик нас кинул. Допустим, я договорился с фирмой «Васькин и кот», что «Васькин и кот» поставит мне субстанцию эритромицина. А «Васькин и Кот» ничего не поставил. Тогда я вношу вексель в «черный список».
— И тогда вы по векселю не платите?
— Нет.
— А если «Васькин и кот» продает вексель?
— Тогда потенциальный покупатель звонит в наш вексельный отдел. И спрашивает: «Ребята, мне предлагают вексель номер такой-то, номиналом в полмиллиона рубчиков. Мне не фальшивку ли подсунули, и будете вы по нему платить или нет?» И девочка в отделе смотрит и говорит, хороший это вексель, или фальшивка, или он в «черном списке».
— А если «Васькин и кот» продаст вексель до того, как он попадет в «черный список»?
Демьян Михайлович вздохнул.
— В общем-то, что-то в этом роде и случилось. Было три векселя, который мы выписали некоей фирмочке «Приска-Стройкомплект». Мы с ней сотрудничали, она нас не подводила — поставляла по зачету оборудование с нескольких оборонных заводов. Она их продала другой конторе, «Бенарес», и тут же в нетях растворилась.
— Когда продала?
— Неизвестно. В том-то и дело, что «Бенарес» нам по поводу векселей не звонил, и мы даже не знаем, когда они их купили: до того, как векселя попали в стоп-лист, или после. В любом случае эта история плохо пахнет.
— А разве на договоре между «Стройкомплектом» и «Бенаресом» не указана дата покупки?
— Валерий Игоревич! Да задним числом любую дату можно поставить, как будто вы или я этим не занимались!
— Ну хорошо. Я так понял, что «Бенарес» пришел к вам с векселями, а вы отказались их гасить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96