Но если станут рассказывать, что ты здесь не убийцу ищешь, а смотришь, как бы в городе закрепиться, тогда извини. Тогда ты отсюда не уедешь.
— Твоя земля мне не нужна, — сказал Сазан.
Колун внезапно щелкнул пальцами. Девицы в розовых купальничках спорхнули со сцены и окружили Семена Семеныча смеющейся стайкой.
— Пошли наверх? — предложил Колун. Валерий покачал головой.
— Извини. Мне вообще велели сегодня лежать.
— Удачи, — сказал Колун
— Удачи.
***
Когда Валерий садился в джип, от стены клуба отделилась высокая тень.
— Не подвезешь?
Валерий вгляделся: перед ним, в бесформенном пальтишке и шапке-ушанке, стояла Мирослава. Валерий распахнул дверцу, и Мирослава села рядом.
— Куда тебе? — спросил Валерий.
— До заводской гостиницы, — ответила Мирослава.
Валерий искоса посмотрел на девчонку. Она дрожала, как цуцик, в свете приборной доски лицо Мирославы казалось высеченным из пепельно-серого мрамора. Валерий еще раз подумал о том, что это безумие. К тому же он сказал Колуну правду — рана болела, плечо распухло, и чувствовал Валерий себя, как консервная банка, по которой проехался пятитонный грузовик Но почему-то при виде Мирославы все не относящиеся к ней мысли вылетали у Валерия из головы. Мозг превращался в радиовзрыватель, настроенный на одну-единственную частоту.
До гостиницы доехали молча. Валерий заглушил двигатель, обошел джип и открыл перед Мирославой дверцу. Девочка грациозно спрыгнула на землю.
Номер был двухкомнатный полулюкс: в гостиной вдоль стен стояли широкий кожаный диван и два кресла. Мирослава, скинув сапоги, с ногами забралась на диван и так и просидела все время, пока Валерий копошился в мини-баре.
— Хорошая гостиница, — сказала Мирослава.
— Никогда не была?
— Нет. Подружки были. Говорят, Санычев сюда любит девочек водить.
Валерий сел на диван и очень осторожно притянул к себе Мирославу. Девочку била крупная дрожь.
— Что случилось? — спросил Нестеренко. Какую-то секунду Валерию казалось, что девочка сейчас расплачется.
— Ты мне понравился, — ответила Мирослава. Валерий повернул к себе испуганное личико с глубокими, как омут, глазами.
— Вряд ли, — сказал Нестеренко.
— Что? Боишься трахнуть девушку Колуна?
Валерий посадил Мирославу к себе на колени. Потом медленно начал расстегивать пуговицы ее рубашки.
— Вот это меня совершенно не заботит, — сказал Валерий.
***
Алексей Каголов, сотрудник вневедомственной охраны, трудившийся на комбинате «Заря», лежал на диване с баночкой пива, когда в обшарпанную дверь на четвертом этаже панельной пятиэтажки коротко позвонили. Алексей не сразу услышал звонок: на кухне громко посвистывал чайник, а в комнате орал телевизор, но, услышав, пошел открывать.
— Кто там?
— Это я, тезка! Открывай!
Алексей заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял давешний московский бандюк В одной руке он держал двухлитровую пластиковую бутылку с пивом, в другой — пакет с эмблемой единственного в городе супермаркета. Даже в глазок было видно, что пакет набит всякой обворожительной вкуснятиной.
Алексей распахнул дверь.
В следующую секунду страшный удар сбил его с ног. Алексея отшвырнуло в глубь прихожей, а Муха поднял тяжелую бутылку и, тщательно целясь, ударил внахлест по ребрам. Алексей хрюкнул и скорчился на полу. Муха шагнул в квартирку, и за ним в прихожую ловко втерлись еще два бультерьера, в кожаных куртках и с короткой стрижкой: видимо, они стояли, прижавшись к двери, и в глазок их было не разглядеть.
Лешку подхватили и втащили в комнату, где громко орал телевизор. Заведенные за батарею наручники защелкнулись на запястьях Лешки.
— Кому ты звонил о том, что Игорь выезжает? Колись, падла!
— Я… да ты что, братан… я…
Несмотря на свою охранничью профессию, Лешка даже и не пытался защищаться. Да и то — поздно махать кулаками, когда тебя приторочили к батарее. Один из бультерьеров мгновенно сдернул с Лешки штаны. Под штанами обнаружились несвежие, синего цвета плавки Сдернули и их. Лешка стыдливо заелозил, пытаясь как-то прикрыть свое мужское достоинство, сиротливо свернувшееся между густых каштановых завитков.
В руках Мухи появился крошечный приборчик, более всего напоминающий мини-диктофон с двумя торчащими наружу усиками. Лешка таких приборчиков никогда не видел, но сообразил, что это электрошокер.
— Никто не знал, когда Нетушкин вернется домой. Киллер подъехал к дому Нетушкина за полчаса до того, как тот приехал. Получается, что заказчику позвонили с вахты. Это мог сделать только ты, ясно?
— Я не звонил! Никому!
Усики шокера сомкнулись на самой драгоценной части Лешкиного тела, словно жвалы гигантского жука — на трупике жертвы.
— А-а!
Крик Лешки совпал с очередной дракой в телевизоре, в воздухе ощутимо запахло свежим озоном.
— Кому звонил? Быстро, а то пришьем!
— Никому. Бля буду, никому… Новый разряд. Тело Лешки выгнулось, по щекам потекли горячие слезы от несправедливости и ужаса.
— Никому…
— Нетушкин позвонил на вахту, так?
— Да.
— Когда?
— В одиннадцать тридцать… тридцать три.
— Ты поднял трубку?
— Да.
— Что было после этого?
— Я… сказал Мишке… Мишка позвонил водителю…
— Кому ты еще звонил?
— Никому. И Мишка никому не звонил… Володарцев звонил, он дома был, спрашивал, все ли в норме?
— И что ты ответил?
— Все в норме, а про Нетушкина он не спрашивал…
Голос Лешки замер.
— Во, я отлить пошел! Сразу после звонка! Мишка мог кому угодно позвонить!
— Звонки записываются?
— Нет.
— Брешет парень, — деловито сказал один из бультерьеров, — кончаем по-быстрому и валим отсюда.
Муха вынул большой черный пистолет, щелкнул предохранителем.
— Подушку принеси, — сказал Муха, — через подушку неслышней будет…
Его же собственная подушка, придавленная стволом, уткнулась Лешке куда-то под горло.
— Кому звонил? — спросил Муха в последний раз.
Лешка скосил глаза. На стареньком экране техасский рейнджер Чак Норрис в капусту крошил негодяев. Господи, ну почему этот бугай с короткой стрижкой показался ему нормальным парнем…
— Никому, — обреченно прошелестел Лешка, — кто угодно мог позвонить. Мишка мог. Водитель мог…
Глаза его закатились, и он потерял сознание.
***
Очнулся Лешка спустя пять минут от кастрюли холодной воды, которую кто-то вылил ему на лицо. Он лежал на коврике в собственной квартире, и подушка больше не упиралась ему в кадык. Руки тоже были без наручников.
Новая порция воды шлепнулась о кожу, закатилась мокрыми каплями под рубашку. Лешка открыл глаза и увидел склонившегося над ним Муху.
— Эй, пацан, — заботливо сказал Муха, — ты живой?
— Я не… я не…
— Вставай, — велел Муха, — пивка хочешь?
При мысли о пиве Лешке сделалось дурно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Твоя земля мне не нужна, — сказал Сазан.
Колун внезапно щелкнул пальцами. Девицы в розовых купальничках спорхнули со сцены и окружили Семена Семеныча смеющейся стайкой.
— Пошли наверх? — предложил Колун. Валерий покачал головой.
— Извини. Мне вообще велели сегодня лежать.
— Удачи, — сказал Колун
— Удачи.
***
Когда Валерий садился в джип, от стены клуба отделилась высокая тень.
— Не подвезешь?
Валерий вгляделся: перед ним, в бесформенном пальтишке и шапке-ушанке, стояла Мирослава. Валерий распахнул дверцу, и Мирослава села рядом.
— Куда тебе? — спросил Валерий.
— До заводской гостиницы, — ответила Мирослава.
Валерий искоса посмотрел на девчонку. Она дрожала, как цуцик, в свете приборной доски лицо Мирославы казалось высеченным из пепельно-серого мрамора. Валерий еще раз подумал о том, что это безумие. К тому же он сказал Колуну правду — рана болела, плечо распухло, и чувствовал Валерий себя, как консервная банка, по которой проехался пятитонный грузовик Но почему-то при виде Мирославы все не относящиеся к ней мысли вылетали у Валерия из головы. Мозг превращался в радиовзрыватель, настроенный на одну-единственную частоту.
До гостиницы доехали молча. Валерий заглушил двигатель, обошел джип и открыл перед Мирославой дверцу. Девочка грациозно спрыгнула на землю.
Номер был двухкомнатный полулюкс: в гостиной вдоль стен стояли широкий кожаный диван и два кресла. Мирослава, скинув сапоги, с ногами забралась на диван и так и просидела все время, пока Валерий копошился в мини-баре.
— Хорошая гостиница, — сказала Мирослава.
— Никогда не была?
— Нет. Подружки были. Говорят, Санычев сюда любит девочек водить.
Валерий сел на диван и очень осторожно притянул к себе Мирославу. Девочку била крупная дрожь.
— Что случилось? — спросил Нестеренко. Какую-то секунду Валерию казалось, что девочка сейчас расплачется.
— Ты мне понравился, — ответила Мирослава. Валерий повернул к себе испуганное личико с глубокими, как омут, глазами.
— Вряд ли, — сказал Нестеренко.
— Что? Боишься трахнуть девушку Колуна?
Валерий посадил Мирославу к себе на колени. Потом медленно начал расстегивать пуговицы ее рубашки.
— Вот это меня совершенно не заботит, — сказал Валерий.
***
Алексей Каголов, сотрудник вневедомственной охраны, трудившийся на комбинате «Заря», лежал на диване с баночкой пива, когда в обшарпанную дверь на четвертом этаже панельной пятиэтажки коротко позвонили. Алексей не сразу услышал звонок: на кухне громко посвистывал чайник, а в комнате орал телевизор, но, услышав, пошел открывать.
— Кто там?
— Это я, тезка! Открывай!
Алексей заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял давешний московский бандюк В одной руке он держал двухлитровую пластиковую бутылку с пивом, в другой — пакет с эмблемой единственного в городе супермаркета. Даже в глазок было видно, что пакет набит всякой обворожительной вкуснятиной.
Алексей распахнул дверь.
В следующую секунду страшный удар сбил его с ног. Алексея отшвырнуло в глубь прихожей, а Муха поднял тяжелую бутылку и, тщательно целясь, ударил внахлест по ребрам. Алексей хрюкнул и скорчился на полу. Муха шагнул в квартирку, и за ним в прихожую ловко втерлись еще два бультерьера, в кожаных куртках и с короткой стрижкой: видимо, они стояли, прижавшись к двери, и в глазок их было не разглядеть.
Лешку подхватили и втащили в комнату, где громко орал телевизор. Заведенные за батарею наручники защелкнулись на запястьях Лешки.
— Кому ты звонил о том, что Игорь выезжает? Колись, падла!
— Я… да ты что, братан… я…
Несмотря на свою охранничью профессию, Лешка даже и не пытался защищаться. Да и то — поздно махать кулаками, когда тебя приторочили к батарее. Один из бультерьеров мгновенно сдернул с Лешки штаны. Под штанами обнаружились несвежие, синего цвета плавки Сдернули и их. Лешка стыдливо заелозил, пытаясь как-то прикрыть свое мужское достоинство, сиротливо свернувшееся между густых каштановых завитков.
В руках Мухи появился крошечный приборчик, более всего напоминающий мини-диктофон с двумя торчащими наружу усиками. Лешка таких приборчиков никогда не видел, но сообразил, что это электрошокер.
— Никто не знал, когда Нетушкин вернется домой. Киллер подъехал к дому Нетушкина за полчаса до того, как тот приехал. Получается, что заказчику позвонили с вахты. Это мог сделать только ты, ясно?
— Я не звонил! Никому!
Усики шокера сомкнулись на самой драгоценной части Лешкиного тела, словно жвалы гигантского жука — на трупике жертвы.
— А-а!
Крик Лешки совпал с очередной дракой в телевизоре, в воздухе ощутимо запахло свежим озоном.
— Кому звонил? Быстро, а то пришьем!
— Никому. Бля буду, никому… Новый разряд. Тело Лешки выгнулось, по щекам потекли горячие слезы от несправедливости и ужаса.
— Никому…
— Нетушкин позвонил на вахту, так?
— Да.
— Когда?
— В одиннадцать тридцать… тридцать три.
— Ты поднял трубку?
— Да.
— Что было после этого?
— Я… сказал Мишке… Мишка позвонил водителю…
— Кому ты еще звонил?
— Никому. И Мишка никому не звонил… Володарцев звонил, он дома был, спрашивал, все ли в норме?
— И что ты ответил?
— Все в норме, а про Нетушкина он не спрашивал…
Голос Лешки замер.
— Во, я отлить пошел! Сразу после звонка! Мишка мог кому угодно позвонить!
— Звонки записываются?
— Нет.
— Брешет парень, — деловито сказал один из бультерьеров, — кончаем по-быстрому и валим отсюда.
Муха вынул большой черный пистолет, щелкнул предохранителем.
— Подушку принеси, — сказал Муха, — через подушку неслышней будет…
Его же собственная подушка, придавленная стволом, уткнулась Лешке куда-то под горло.
— Кому звонил? — спросил Муха в последний раз.
Лешка скосил глаза. На стареньком экране техасский рейнджер Чак Норрис в капусту крошил негодяев. Господи, ну почему этот бугай с короткой стрижкой показался ему нормальным парнем…
— Никому, — обреченно прошелестел Лешка, — кто угодно мог позвонить. Мишка мог. Водитель мог…
Глаза его закатились, и он потерял сознание.
***
Очнулся Лешка спустя пять минут от кастрюли холодной воды, которую кто-то вылил ему на лицо. Он лежал на коврике в собственной квартире, и подушка больше не упиралась ему в кадык. Руки тоже были без наручников.
Новая порция воды шлепнулась о кожу, закатилась мокрыми каплями под рубашку. Лешка открыл глаза и увидел склонившегося над ним Муху.
— Эй, пацан, — заботливо сказал Муха, — ты живой?
— Я не… я не…
— Вставай, — велел Муха, — пивка хочешь?
При мысли о пиве Лешке сделалось дурно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96