Некрашеная дверь громко хлопнула за ним, и рука у Валерия внезапно засвербила еще сильней.
***
Было уже семь часов утра, когда Семка Колун уехал из больницы. Город был пуст и черен, снежно-белый «мерс» авторитета летел по пустым улицам, и желтые светофоры потерянно моргали на перекрестках.
Колун внезапно понял, что ему хочется напиться. Решение было настолько резким, что «мерс», визжа шинами, влетел в соседний переулок и через мгновение остановился у небольшого круглосуточного магазинчика, принадлежавшего одному из старых знакомых Семена.
Колун выбрался из «мерса» и оказался лицом к лицу с двумя внушительными парнями в толстых китайских пуховиках.
— Ты хозяин? — спросил первый, у которого под рваной кепкой угадывалась незаросшая еще лагерная стрижка.
— А в чем дело? — спросил ровным голосом Колун.
— Делиться надо, бобер, — ухмыльнулся второй, заходя за спину. Тот, который с бритым затылком, доверительным жестом положил лапу на плечо Колуна.
— А вы на кого работаете? — спросил Семен.
— На Семку Колуна. Слыхал про такого?
Семен сунулся было правой рукой под плащ, потом досадливо поморщился и, не вынимая правой руки, левой достал из кармана черную книжечку с водительскими правами.
— И как? Похож? — холодно улыбаясь, спросил Колун.
Лагерный сиделец сбледнул с лица и отступил на шаг. Семен выстрелил, не вьнимая руки из-под плаща. Незадачливого вымогателя отбросило на чугунную оградку вдоль магазина. Он даже не успел охнуть — так и сполз с открытыми глазами вниз на тротуар. Второй успел только обернуться на звук — и тут же рухнул в лужу на обочине.
Семен постоял секунду, бросил ствол на соседнее с водительским сиденье, сел в машину и уехал. Пистолет он выкинул в речку спустя две минуты, проезжая мост через Тару.
Глава 7
— Да ты на себя-то в зеркало посмотри! Рожа вся опухла! С такой рожей не то что на выборы, в сортир не пускают! Пьяница несчастный! Вот у Кубарева дача миллион стоит, а ты что? Не выберут тебя, опять в коммуналке жить будем?!
Губернатор Жечков закрыл глаза, чтобы не видеть своей разъяренной супруги, скандалящей прямо на глазах охранников и прислуги. Впрочем, прислуга — пятидесятилетняя полная Марь Иванна — к подобным сценам уже привыкла и временами даже тихо жалела губернатора.
Дело происходило утром 28 февраля в загородной резиденции губернатора — красивом трехэтажном особняке с десятью гектарами прилегающей территории, окруженной бетонным забором с нерушимой колючкой. Ругань Марины в последний месяц звучала постоянно, и объяснялась она не столько даже материальными соображениями, сколько весьма интимной причиной: вот уже четыре месяца, как губернатор ночью не залезал на губернаторшу. Обидней всего Марине было то, что муж ее, неисправимый бабник, на работе был постоянно окружен красивыми секретаршами, да и после работы нередко возвращался в резиденцию в два-три часа ночи, благоухая спиртным и женскими духами.
Атмосфера в доме не способствовала уверенности Жечкова в победе: к тому же слухи о домашних скандалах и о том, что губернатор сидит под каблуком у жены, постоянно просачивались из резиденции, а кто в России будет уважать мужика под каблуком?
Марина была красивая еще женщина — сорокалетняя ухоженная дама с правильными чертами лица и ярко накрашенными губами, и губернаторское пренебрежение было ей тем более обидно, что выглядела она гораздо лучше мужа, расплывшегося на канцелярской работе и слегка облысевшего.
— Отстань ты, ради Бога, — сказал Жечков, — ну какая коммуналка? Четыре комнаты, сто метров, проживем, как люди… И вообще мне работу в Москве обещали, если что…
Марина хлопнула дверью. Губернатор уныло доедал яичко. Начальник его охраны Кононов, крупный мужик лет пятидесяти, подрастерявший здоровье в бесконечных гебешных караулах, со вздохом тронул босса за плечо:
— Виктор Гордеич, ехать пора.
Ненавистная черная «Волга» уже пофыркивала разболтанным двигателем у самого крыльца губернаторской резиденции.
Жечков забился на заднее сиденье, покрутил шеей, раздергивая слишком плотно завязанный галстук, и уныло сказал:
— Господи, да когда ж это кончится! Ты бы ей хоть любовника нашел, Антошка…
Кононов не отвечал.
— Что там еще?
Кононов молча подал ему свежий выпуск «Тарского вестника» — популярной городской газетки, спонсируемой комбинатом «Заря». Точнее, в свое время, еще когда комбинат и губернатор дружили друг с другом, комбинат предложил Жечкову избавить областной бюджет от утомительной нагрузки по содержанию «Тарского вестника», а в обмен попросил губернатора уступить ему местную типографию. Мол, обладая типографией, мы снизим издержки газеты да и на другие средства массовой информации влияние оказывать сможем…
Губернатор типографию уступил и теперь имел, что имел: «Тарский вестник» в каждом номере обливал его грязью и, будучи формально независим от комбината, печатался в типографии за цену втрое меньшую, чем та, что платил верный губернатору «Вечерний Тарск».
Вот и сегодня в поганой газетенке на первой странице был опубликован снимок какого-то роскошного трехэтажного особняка, выстроенного в заповедном Каменном Бору, в пяти километрах от деревни Затохино. Особняк был еще не до конца закончен — в проемах окон не хватало рам, на дворе аккуратно громоздились кирпичные кучки.
В статье саркастически сообщалось, что сей «охотничий домик» был обустроен для высших должностных лиц области, а все деньги, отпущенные району на газификацию деревни Затохино, пошли, увы, отнюдь не на деревню, а именно на подвод коммуникаций к симпатичному домику.
Под «высшими лицами» прозрачно имелся в виду сам губернатор, но Жечков знал, что это не так: домик был выстроен по распоряжению его первого зама Ивакина. Рядом красовалось еще одно фото, на котором изображался какой-то жуткий полуразвалившийся сарай. На крыльце сарая копошилась укутанная в тряпье старуха. Под сараем была подпись: «Так живет простой народ». А под дворцом соответственно: «Так живет начальство».
Губернатор знал, что в статье все — совершенная правда и Ивакин действительно крал деньги и построил на них домик. И еще он знал, что не выгонит Ивакина. Во-первых, потому что Ивакин был профессионал и умница и работника такого уровня у губернатора даже близко не было, во-вторых, потому что Ивакин был старый друг еще завлабовских времен, а Жечков друзей не сдавал. И в-третьих (и самых главных), потому что мелкий и глупый вред, который нанес бюджету Ивакин, выстроив себе дачу, был несоизмерим с системным вредом, проистекающим, к примеру, от губернатора близлежащей Вятской области, который методично банкротил все, какие были под рукой предприятия, нагло забирая себе их финансовые потоки и перекрывая кислород любому хоть сколько-нибудь самостоятельному директору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
***
Было уже семь часов утра, когда Семка Колун уехал из больницы. Город был пуст и черен, снежно-белый «мерс» авторитета летел по пустым улицам, и желтые светофоры потерянно моргали на перекрестках.
Колун внезапно понял, что ему хочется напиться. Решение было настолько резким, что «мерс», визжа шинами, влетел в соседний переулок и через мгновение остановился у небольшого круглосуточного магазинчика, принадлежавшего одному из старых знакомых Семена.
Колун выбрался из «мерса» и оказался лицом к лицу с двумя внушительными парнями в толстых китайских пуховиках.
— Ты хозяин? — спросил первый, у которого под рваной кепкой угадывалась незаросшая еще лагерная стрижка.
— А в чем дело? — спросил ровным голосом Колун.
— Делиться надо, бобер, — ухмыльнулся второй, заходя за спину. Тот, который с бритым затылком, доверительным жестом положил лапу на плечо Колуна.
— А вы на кого работаете? — спросил Семен.
— На Семку Колуна. Слыхал про такого?
Семен сунулся было правой рукой под плащ, потом досадливо поморщился и, не вынимая правой руки, левой достал из кармана черную книжечку с водительскими правами.
— И как? Похож? — холодно улыбаясь, спросил Колун.
Лагерный сиделец сбледнул с лица и отступил на шаг. Семен выстрелил, не вьнимая руки из-под плаща. Незадачливого вымогателя отбросило на чугунную оградку вдоль магазина. Он даже не успел охнуть — так и сполз с открытыми глазами вниз на тротуар. Второй успел только обернуться на звук — и тут же рухнул в лужу на обочине.
Семен постоял секунду, бросил ствол на соседнее с водительским сиденье, сел в машину и уехал. Пистолет он выкинул в речку спустя две минуты, проезжая мост через Тару.
Глава 7
— Да ты на себя-то в зеркало посмотри! Рожа вся опухла! С такой рожей не то что на выборы, в сортир не пускают! Пьяница несчастный! Вот у Кубарева дача миллион стоит, а ты что? Не выберут тебя, опять в коммуналке жить будем?!
Губернатор Жечков закрыл глаза, чтобы не видеть своей разъяренной супруги, скандалящей прямо на глазах охранников и прислуги. Впрочем, прислуга — пятидесятилетняя полная Марь Иванна — к подобным сценам уже привыкла и временами даже тихо жалела губернатора.
Дело происходило утром 28 февраля в загородной резиденции губернатора — красивом трехэтажном особняке с десятью гектарами прилегающей территории, окруженной бетонным забором с нерушимой колючкой. Ругань Марины в последний месяц звучала постоянно, и объяснялась она не столько даже материальными соображениями, сколько весьма интимной причиной: вот уже четыре месяца, как губернатор ночью не залезал на губернаторшу. Обидней всего Марине было то, что муж ее, неисправимый бабник, на работе был постоянно окружен красивыми секретаршами, да и после работы нередко возвращался в резиденцию в два-три часа ночи, благоухая спиртным и женскими духами.
Атмосфера в доме не способствовала уверенности Жечкова в победе: к тому же слухи о домашних скандалах и о том, что губернатор сидит под каблуком у жены, постоянно просачивались из резиденции, а кто в России будет уважать мужика под каблуком?
Марина была красивая еще женщина — сорокалетняя ухоженная дама с правильными чертами лица и ярко накрашенными губами, и губернаторское пренебрежение было ей тем более обидно, что выглядела она гораздо лучше мужа, расплывшегося на канцелярской работе и слегка облысевшего.
— Отстань ты, ради Бога, — сказал Жечков, — ну какая коммуналка? Четыре комнаты, сто метров, проживем, как люди… И вообще мне работу в Москве обещали, если что…
Марина хлопнула дверью. Губернатор уныло доедал яичко. Начальник его охраны Кононов, крупный мужик лет пятидесяти, подрастерявший здоровье в бесконечных гебешных караулах, со вздохом тронул босса за плечо:
— Виктор Гордеич, ехать пора.
Ненавистная черная «Волга» уже пофыркивала разболтанным двигателем у самого крыльца губернаторской резиденции.
Жечков забился на заднее сиденье, покрутил шеей, раздергивая слишком плотно завязанный галстук, и уныло сказал:
— Господи, да когда ж это кончится! Ты бы ей хоть любовника нашел, Антошка…
Кононов не отвечал.
— Что там еще?
Кононов молча подал ему свежий выпуск «Тарского вестника» — популярной городской газетки, спонсируемой комбинатом «Заря». Точнее, в свое время, еще когда комбинат и губернатор дружили друг с другом, комбинат предложил Жечкову избавить областной бюджет от утомительной нагрузки по содержанию «Тарского вестника», а в обмен попросил губернатора уступить ему местную типографию. Мол, обладая типографией, мы снизим издержки газеты да и на другие средства массовой информации влияние оказывать сможем…
Губернатор типографию уступил и теперь имел, что имел: «Тарский вестник» в каждом номере обливал его грязью и, будучи формально независим от комбината, печатался в типографии за цену втрое меньшую, чем та, что платил верный губернатору «Вечерний Тарск».
Вот и сегодня в поганой газетенке на первой странице был опубликован снимок какого-то роскошного трехэтажного особняка, выстроенного в заповедном Каменном Бору, в пяти километрах от деревни Затохино. Особняк был еще не до конца закончен — в проемах окон не хватало рам, на дворе аккуратно громоздились кирпичные кучки.
В статье саркастически сообщалось, что сей «охотничий домик» был обустроен для высших должностных лиц области, а все деньги, отпущенные району на газификацию деревни Затохино, пошли, увы, отнюдь не на деревню, а именно на подвод коммуникаций к симпатичному домику.
Под «высшими лицами» прозрачно имелся в виду сам губернатор, но Жечков знал, что это не так: домик был выстроен по распоряжению его первого зама Ивакина. Рядом красовалось еще одно фото, на котором изображался какой-то жуткий полуразвалившийся сарай. На крыльце сарая копошилась укутанная в тряпье старуха. Под сараем была подпись: «Так живет простой народ». А под дворцом соответственно: «Так живет начальство».
Губернатор знал, что в статье все — совершенная правда и Ивакин действительно крал деньги и построил на них домик. И еще он знал, что не выгонит Ивакина. Во-первых, потому что Ивакин был профессионал и умница и работника такого уровня у губернатора даже близко не было, во-вторых, потому что Ивакин был старый друг еще завлабовских времен, а Жечков друзей не сдавал. И в-третьих (и самых главных), потому что мелкий и глупый вред, который нанес бюджету Ивакин, выстроив себе дачу, был несоизмерим с системным вредом, проистекающим, к примеру, от губернатора близлежащей Вятской области, который методично банкротил все, какие были под рукой предприятия, нагло забирая себе их финансовые потоки и перекрывая кислород любому хоть сколько-нибудь самостоятельному директору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96