Причиной тому были, конечно, неровности стекла, но мне,
в моем состоянии, оно виделось в ледяных мазках страха. Какое-то
время мы смотрели друг на друга, я и я, и как незадолго до этого
я вроде бы мысленно заползал в тесную шкуру изменника, так
теперь я наблюдал перемены, произошедшие в моей внешности. Мысль
о том, что это изменившееся от предчувствий, поблескивающее,
словно залитое водой, лицо исчезнет, не была для меня так уж
неприятна. Собственно, я давно уже подозревал, чем все это
кончится.
Я упивался сокрушительностью катастрофы с патологическим
наслаждением, проистекавшим от очевидной правильности моих
предвидений. Ну, а если подбросить куда-нибудь эти бумаги?
В таком случае я остался бы вообще без ничего. Ни
отмеченным, ни даже обманутым, преданным - абсолютно без ничего.
Может, я очутился между молотом и наковальней, оказался втянут,
не ведая о том, в какую-то крупную интригу, и мне предназначено
было пасть жертвой противоборствовавших интересов? В таком
случае апелляция к высшим инстанциям могла оказаться
спасительной.
Комнату номер три тысячи восемьсот восемьдесят три я
решил оставить на крайний случай, а сейчас пока идти снова к
Прандтлю. Как-никак, он ведь дохнул, и это должно было что-то
означать. Дохнул - следовательно, он мне сочувствовал, был
потенциальным союзником.
Правда, он отвлекал мое внимание, чтобы жирному было
легче украсть у меня папку.
Видимо, он обязан был так поступать.
Он ведь спросил у меня, выполняю ли я приказы, и заявил,
что сам тоже это делает.
Наконец я решился.
Коридор был пуст. Я чуть ли не бежал к лифту, чтобы не
передумать. Лифта я ждал довольно долго.
Наверху царило оживление. В лифт вместе со мной вошли
сразу несколько офицеров. Однако по мере приближения к Отделу
Шифрования я шел все медленнее. Бессмысленность этого шага
становилась очевидной. Но я все же вошел в ту комнату. На столе,
за которым сидел во время моего прошлого визита жирный, на куче
перепачканных бумаг стояли стаканы из-под чая, среди которых я
узнал свой - по искусственным мухам, лежавшим, словно косточки,
на краю блюдца. Я сел, подождал с минуту, но никто не появился.
Стол у стены был завален различными документами. Я стал
копаться в них в слабой надежде, что нападу хотя бы на след моей
исчезнувшей инструкции. Что ж, там среди других лежала и желтая
папка, но в ней была только платежная ведомость на нескольких
листах, которую я бегло просмотрел. При других обстоятельствах
я, вероятно, уделил бы ей куда больше внимания, поскольку в ней,
среди прочих, попадались такие должности, как Информатор Тайный,
Разоблачитель первого ранга, Иссушитель, Фекалист, Продажник,
Опровергатель Скрытный, Костолом, Крематор, однако сейчас я
равнодушно засунул ее на прежнее место в стопку бумаг. В тот
момент, когда моя рука проходила над стоявшим на столе
телефоном, тот неожиданно зазвонил, и я вздрогнул. Затем
подозрительно посмотрел на него. Он с настойчивостью прозвенел
еще раз.
Я снял трубку.
- Алло? - послышался мужской голос.
Я не ответил. Однако в трубке прозвучал ответ - кто-то,
по-видимому, снял трубку параллельного телефона, и теперь я мог
слышать голоса обоих собеседников.
- Это я,- заговорил голос, который произнес перед этим
"алло".- Не знаем, что и делать, капитан!
- А что? С ним плохо?
- Все хуже. Мы опасаемся, как бы он чего с собой не
сделал.
- Не поддается? Я с самого начала так и думал. Не
поддается, а?
- Я этого не говорю. Сперва все было хорошо, но вы ведь
знаете, как это бывает. Тут нужен тонкий подход.
- Это для шестерки, не для меня. Чего вы хотите?
- Вы ничего не можете сделать?
- Для него? Не вижу, чем бы я мог быть полезен.
Я слушал, затаив дыхание. Возникшее ранее ощущение, что
говорят обо мне, превратилось в уверенность. Некоторое время в
трубке царила тишина.
- Вы в самом деле не можете?
- Нет. Это случай для шестерки.
- Но это будет означать снятие с должности.
- Ну да.
- Значит, нам придется от него отказаться?
- Я так понимаю, что вы этого не хотите?
- Речь идет не о том, чего я хочу, но вы же видите - он
уже немного освоился.
- Тогда в чем причина? У вас же есть собственные
специалисты. Что говорит Прандтль.
- Прандтль? Он сейчас на конференции. С тех пор он ни
разу не появлялся - словно ветром сдуло.
- Так вызовите его. И вообще, я не намерен больше
заниматься этим делом. Оно не имеет ко мне никакого отношения.
- Я пошлю к нему конфидентов из медицинского.
- Это уж как хотите. Прошу прощения, но у меня больше нет
времени. До свидания!
- До свидания.
Обе трубки щелкнули, возле моего уха зашумела, словно
раковина, тишина. Я колебался. Теперь, когда этот разговор
окончился, я уже не был так уверен, что говорили обо мне.
Во всяком случае я узнал, что Прандтля нет. Я положил
трубку и, услышав, что кто-то зашел в соседнюю комнату, поспешил
выйти в коридор. И тут же пожалел об этом, но уже не мог
решиться вернуться. Теперь я стоял перед выбором: Эрмс или
комната три тысячи восемьсот восемьдесят три. Я долго шел по
коридору все время прямо. Три тысячи восемьсот восемьдесят три -
это должно быть где-то на пятом этаже. Следственный Отдел?
Скорее всего. И оттуда я уже наверняка не выйду. В конце концов,
не так уж плохо просто ходить по коридорам. Отдыхать можно в
лифте, можно просто постоять спокойно в коридоре, а для того,
чтобы спать, вполне сгодится и ванная комната. И вдруг я
вспомнил о бритве. Странно, что до сих пор это не приходило мне
в голову.
Была ли она предназначена для меня?
Может быть. Ответить на этот вопрос с полной
определенностью было невозможно. К тому же я был возбужден,
взбудоражен.
Я шел по лестнице вниз, испытывая легкое головокружение.
Шестой этаж... Пятый: белый, необыкновенно чистый, как, впрочем,
и все другие, коридор вел прямо. Три тысячи восемьсот
восемьдесят шесть, три тысячи восемьсот восемьдесят пять, три
тысячи восемьсот восемьдесят четыре, три тысячи восемьсот
восемьдесят три.
Сердце мое тревожно забилось. В таком состоянии мне,
пожалуй, говорить будет трудно. Перед тем, как входить, я
остановился, чтобы набрать в легкие воздуха.
"В конце концов, я могу просто заглянуть туда,- подумал
я.- А если меня спросят, скажу, что ищу майора Эрмса, и что я
ошибся. Ведь никто не будет же силой вырывать папку у меня из
рук. В конечном счете это же моя инструкция, и в случае
необходимости я потребую, чтобы позвонили в Отдел Инструкций,
Эрмсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
в моем состоянии, оно виделось в ледяных мазках страха. Какое-то
время мы смотрели друг на друга, я и я, и как незадолго до этого
я вроде бы мысленно заползал в тесную шкуру изменника, так
теперь я наблюдал перемены, произошедшие в моей внешности. Мысль
о том, что это изменившееся от предчувствий, поблескивающее,
словно залитое водой, лицо исчезнет, не была для меня так уж
неприятна. Собственно, я давно уже подозревал, чем все это
кончится.
Я упивался сокрушительностью катастрофы с патологическим
наслаждением, проистекавшим от очевидной правильности моих
предвидений. Ну, а если подбросить куда-нибудь эти бумаги?
В таком случае я остался бы вообще без ничего. Ни
отмеченным, ни даже обманутым, преданным - абсолютно без ничего.
Может, я очутился между молотом и наковальней, оказался втянут,
не ведая о том, в какую-то крупную интригу, и мне предназначено
было пасть жертвой противоборствовавших интересов? В таком
случае апелляция к высшим инстанциям могла оказаться
спасительной.
Комнату номер три тысячи восемьсот восемьдесят три я
решил оставить на крайний случай, а сейчас пока идти снова к
Прандтлю. Как-никак, он ведь дохнул, и это должно было что-то
означать. Дохнул - следовательно, он мне сочувствовал, был
потенциальным союзником.
Правда, он отвлекал мое внимание, чтобы жирному было
легче украсть у меня папку.
Видимо, он обязан был так поступать.
Он ведь спросил у меня, выполняю ли я приказы, и заявил,
что сам тоже это делает.
Наконец я решился.
Коридор был пуст. Я чуть ли не бежал к лифту, чтобы не
передумать. Лифта я ждал довольно долго.
Наверху царило оживление. В лифт вместе со мной вошли
сразу несколько офицеров. Однако по мере приближения к Отделу
Шифрования я шел все медленнее. Бессмысленность этого шага
становилась очевидной. Но я все же вошел в ту комнату. На столе,
за которым сидел во время моего прошлого визита жирный, на куче
перепачканных бумаг стояли стаканы из-под чая, среди которых я
узнал свой - по искусственным мухам, лежавшим, словно косточки,
на краю блюдца. Я сел, подождал с минуту, но никто не появился.
Стол у стены был завален различными документами. Я стал
копаться в них в слабой надежде, что нападу хотя бы на след моей
исчезнувшей инструкции. Что ж, там среди других лежала и желтая
папка, но в ней была только платежная ведомость на нескольких
листах, которую я бегло просмотрел. При других обстоятельствах
я, вероятно, уделил бы ей куда больше внимания, поскольку в ней,
среди прочих, попадались такие должности, как Информатор Тайный,
Разоблачитель первого ранга, Иссушитель, Фекалист, Продажник,
Опровергатель Скрытный, Костолом, Крематор, однако сейчас я
равнодушно засунул ее на прежнее место в стопку бумаг. В тот
момент, когда моя рука проходила над стоявшим на столе
телефоном, тот неожиданно зазвонил, и я вздрогнул. Затем
подозрительно посмотрел на него. Он с настойчивостью прозвенел
еще раз.
Я снял трубку.
- Алло? - послышался мужской голос.
Я не ответил. Однако в трубке прозвучал ответ - кто-то,
по-видимому, снял трубку параллельного телефона, и теперь я мог
слышать голоса обоих собеседников.
- Это я,- заговорил голос, который произнес перед этим
"алло".- Не знаем, что и делать, капитан!
- А что? С ним плохо?
- Все хуже. Мы опасаемся, как бы он чего с собой не
сделал.
- Не поддается? Я с самого начала так и думал. Не
поддается, а?
- Я этого не говорю. Сперва все было хорошо, но вы ведь
знаете, как это бывает. Тут нужен тонкий подход.
- Это для шестерки, не для меня. Чего вы хотите?
- Вы ничего не можете сделать?
- Для него? Не вижу, чем бы я мог быть полезен.
Я слушал, затаив дыхание. Возникшее ранее ощущение, что
говорят обо мне, превратилось в уверенность. Некоторое время в
трубке царила тишина.
- Вы в самом деле не можете?
- Нет. Это случай для шестерки.
- Но это будет означать снятие с должности.
- Ну да.
- Значит, нам придется от него отказаться?
- Я так понимаю, что вы этого не хотите?
- Речь идет не о том, чего я хочу, но вы же видите - он
уже немного освоился.
- Тогда в чем причина? У вас же есть собственные
специалисты. Что говорит Прандтль.
- Прандтль? Он сейчас на конференции. С тех пор он ни
разу не появлялся - словно ветром сдуло.
- Так вызовите его. И вообще, я не намерен больше
заниматься этим делом. Оно не имеет ко мне никакого отношения.
- Я пошлю к нему конфидентов из медицинского.
- Это уж как хотите. Прошу прощения, но у меня больше нет
времени. До свидания!
- До свидания.
Обе трубки щелкнули, возле моего уха зашумела, словно
раковина, тишина. Я колебался. Теперь, когда этот разговор
окончился, я уже не был так уверен, что говорили обо мне.
Во всяком случае я узнал, что Прандтля нет. Я положил
трубку и, услышав, что кто-то зашел в соседнюю комнату, поспешил
выйти в коридор. И тут же пожалел об этом, но уже не мог
решиться вернуться. Теперь я стоял перед выбором: Эрмс или
комната три тысячи восемьсот восемьдесят три. Я долго шел по
коридору все время прямо. Три тысячи восемьсот восемьдесят три -
это должно быть где-то на пятом этаже. Следственный Отдел?
Скорее всего. И оттуда я уже наверняка не выйду. В конце концов,
не так уж плохо просто ходить по коридорам. Отдыхать можно в
лифте, можно просто постоять спокойно в коридоре, а для того,
чтобы спать, вполне сгодится и ванная комната. И вдруг я
вспомнил о бритве. Странно, что до сих пор это не приходило мне
в голову.
Была ли она предназначена для меня?
Может быть. Ответить на этот вопрос с полной
определенностью было невозможно. К тому же я был возбужден,
взбудоражен.
Я шел по лестнице вниз, испытывая легкое головокружение.
Шестой этаж... Пятый: белый, необыкновенно чистый, как, впрочем,
и все другие, коридор вел прямо. Три тысячи восемьсот
восемьдесят шесть, три тысячи восемьсот восемьдесят пять, три
тысячи восемьсот восемьдесят четыре, три тысячи восемьсот
восемьдесят три.
Сердце мое тревожно забилось. В таком состоянии мне,
пожалуй, говорить будет трудно. Перед тем, как входить, я
остановился, чтобы набрать в легкие воздуха.
"В конце концов, я могу просто заглянуть туда,- подумал
я.- А если меня спросят, скажу, что ищу майора Эрмса, и что я
ошибся. Ведь никто не будет же силой вырывать папку у меня из
рук. В конечном счете это же моя инструкция, и в случае
необходимости я потребую, чтобы позвонили в Отдел Инструкций,
Эрмсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65