А Моржов смотрел глубже. На Багдаде, как в действующей (пусть отчасти и партизанской) армии, все обитатели по отношению друг к другу, к местной шпане, к местным бандюкам, к событиям местной истории и к институту русской зоны вообще находились в строго иерархической, субординационной, сложноподчинённо-сложносочинённой системе покруче русского синтаксиса. Чужак был обречён на гибель не потому, что был чужаком, а потому, что слишком трудно и хлопотно было определять его место в сложившемся сочетании авторитетов. Убить - проще. Здесь вообще у жизни был свой ценз, и тяжесть преступления определялась платой за него. Укокошить за сто тысяч - большой грех, не каждый и решится. Прихлопнуть за пятьсот рублей - не проблема; на пятьсот рублей много не нагрешишь. Убить бесплатно - ненаказуемо.
Моржов и с Женькой-то познакомился только благодаря нравам Багдада. Это случилось вскоре после того, как Моржов из чертогов Дианки катапультировался к Дашеньке. Той знаменательной ночью Моржов сошёл с электрички и от вокзала пошагал к Дашеньке напрямую - через Багдад. Сразу за спуском с перрона на него напали три каких-то недоноска. Сначала Моржов сражался, а потом его (разумеется, сзади) отоварили по башке доской, и он упал в лужу. Недоноски принялись было пинать его и прыгать на нём, но вдруг их разогнал какой-то властный женский мат. Моржов вскочил и хотел погнаться за недоносками, чтобы оторвать голову хотя бы одному, но женщина остановила и его тоже. Спасительницей Моржова была Женька. Она деловито осмотрела повреждения Моржова и повела к себе домой на ремонт.
Потом Моржов спрашивал у Женьки:
– А ты что, не боялась под замес попасть?
– Чего мне бояться? - фыркала Женька. - Эти уроды - все из спортсекций, где я гимнастику веду. Я их всех знаю. Если они на меня рыпнутся, мои дерьминаторы их назавтра же и зароют.
«Дерьминаторами» Женька презрительно называла своих многочисленных багдадских мужиков.
– А трахаться с человеком, которого ты только что из лужи достала, - это тоже у тебя в порядке вещей?
– Ты думаешь, я не знала, кто ты? Я двадцать раз приводила своих кружковцев в МУДО на экскурсию в выставочный зал. Там тебя и видела. А девки ваши всё про тебя рассказали, пока ты лекции читал.
Дома Женька включила титан и нагрела Моржову ванну. Моржов разделся и погрузился в горячую воду, а Женька сунула его мокрую и грязную одежду в стиральную машину. Моржов весь был переполнен адреналином и тестостероном. Когда Женька увидела это, она сама всё сняла и залезла к Моржову. Потом они познакомились.
– Свободны! - объявила Женька своим физкультурникам и пошла к Моржову.
Она чмокнула его в щёку, потрепала по волосам и присела рядом на скамейку.
– Сколько мы не виделись - почти год? - спросила она.
– Примерно, - согласился Моржов. - Я тебя искал. Записки в дверь тебе совал, в школу заходил…
– Я замужем была, - просто объяснила Женька. - Уезжала из Ковязина.
– Я уже в курсе. А сейчас как?
– Развелась.
– По тебе не видно… - хмыкнул Моржов. Женька всегда говорила ему, что хочет выйти замуж за богача, развестись и по суду получить половину денег. Другого способа всплыть из нищеты, сохранив свободу, она для себя не представляла. Но, судя по тому, что она опять в Багдаде и опять ведёт физкультуру в школе, в этот раз программа не сработала.
– Не за того замуж выскочила, - пояснила Женька. - Он, сука, богатый, да какой-то из блатных. Пообещал мне такое со мной сделать, если я в суд подам, что никакие дерьминаторы не спасут.
– Сочувствую, - сказал Моржов, хотя ни фига не сочувствовал.
Ему нисколько не жаль было Женьку со всей её откровенно свинской политикой. Да Женька никогда и не нуждалась в жалости. Так орать и колотиться, как она орала и колотилась под Моржовым, никто из моржовских подружек не умел даже хотя бы наполовину. Но столь бурное Женькино наслаждение казалось Моржову вполне достойной компенсацией Женькиной бедности, и соболезновать Женьке Моржов не мог. Своим темпераментом Женька срубила все чувства Моржова, кроме желания трахаться.
– Я думала, этот Петрович нормальный, - рассказала Женька, глядя куда-то в облака за ржавые крыши Багдада. - Такой обычный папик. Часики «Роллекс», пузико, лысинка… Он был спонсором нашей команды по кёкушинкай. Я из себя ему эдакую золушку состроила, глаза не поднимала…
– Он что, не заметил, что ты не девочка? - усмехнулся Моржов.
– Я сказала, что меня здесь изнасиловали. Чтобы он сопли распустил.
Изнасиловать Женьку, истеричку и каратистку, было труднее, чем голыми руками оторвать башню у танка.
– Думала, всё по плану. Потом ему Олеську подсунула, ну, мою сеструху двоюродную, ты её однажды видел. Застукала их, разрыдалась, подала на развод. А он, пидор, дал мне пятьдесят тыщ и пообещал, что менты у меня мешок с наркотой найдут, если я в суд пойду его бабло отсуживать.
Женька немного подумала и с горечью сказала:
– Знаешь, кто я? Я злая и деятельная неудачница.
– Ты просто спокойно жить не умеешь, - примирительно сказал Моржов и погладил Женьку по колену.
– Да не хочу я в этом говне жить. - Женька строптиво мотнула головой на окружающий Багдад. - Не хочу этих ублюдков тренировать, не хочу с этими быками спать… Я хочу дом на берегу моря, трёх детей, собаку, аквацикл, чтобы никого вокруг и никакой ёбли, кроме как с мужем.
– Может, этот Петрович тебе всё бы и дал?
– Ну ща… Собак он боится, детей у него от прежних жён уже до хера - больше не надо, денег жалко, дом ему нужен лишь бы рядом с губернаторским, а трахается он раз в месяц, да и сам старый. Мне не такой муж нужен. Нужен молодой, чтоб красивый был, не алиментщик, не ботан и не ебучка налево-направо.
Моржов смотрел на Женьку, у которой преддождевой ветер трепал кудри, и думал, что Багдад - какое-то заколдованное место, где штампуют вот таких девок, вроде Женьки, Алёнушки или Сонечки, - красивых, развратных и наивных до предела.
– Эй вы!… - вдруг закричала Женька. - Ну-ка все выбросили сигареты!…
Трое подростков курили за углом школы. Хмуро поглядывая на Женьку, они зобнули ещё по разику и бросили окурки на газон.
– Спортсмены херовы… - вполголоса добавила Женька.
Спортсменов она ненавидела.
Судя по спортивным достижениям, дополнительное образование города Ковязина достигло небывалых высот. На любых отчётных мероприятиях Манжетов всегда блистал ворохами медалей, кубков и грамот, добытых олимпийцами Багдада. На Багдаде имелось какое-то умопомрачительное количество спортивных секций. Но в четырёх случаях из пяти это были секции каких-либо единоборств: бокса или греко-римской борьбы, ушу или кун-фу, загадочного джиу-джитсу, полузабытого самбо, каратэ и бесконечных «до» - дзюдо, айкидо, таэквондо и кэн-до. (Щёкин говорил, что в Олимпийский реестр надо ввести ещё один вид борьбы - подковёрную борьбу мудо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Моржов и с Женькой-то познакомился только благодаря нравам Багдада. Это случилось вскоре после того, как Моржов из чертогов Дианки катапультировался к Дашеньке. Той знаменательной ночью Моржов сошёл с электрички и от вокзала пошагал к Дашеньке напрямую - через Багдад. Сразу за спуском с перрона на него напали три каких-то недоноска. Сначала Моржов сражался, а потом его (разумеется, сзади) отоварили по башке доской, и он упал в лужу. Недоноски принялись было пинать его и прыгать на нём, но вдруг их разогнал какой-то властный женский мат. Моржов вскочил и хотел погнаться за недоносками, чтобы оторвать голову хотя бы одному, но женщина остановила и его тоже. Спасительницей Моржова была Женька. Она деловито осмотрела повреждения Моржова и повела к себе домой на ремонт.
Потом Моржов спрашивал у Женьки:
– А ты что, не боялась под замес попасть?
– Чего мне бояться? - фыркала Женька. - Эти уроды - все из спортсекций, где я гимнастику веду. Я их всех знаю. Если они на меня рыпнутся, мои дерьминаторы их назавтра же и зароют.
«Дерьминаторами» Женька презрительно называла своих многочисленных багдадских мужиков.
– А трахаться с человеком, которого ты только что из лужи достала, - это тоже у тебя в порядке вещей?
– Ты думаешь, я не знала, кто ты? Я двадцать раз приводила своих кружковцев в МУДО на экскурсию в выставочный зал. Там тебя и видела. А девки ваши всё про тебя рассказали, пока ты лекции читал.
Дома Женька включила титан и нагрела Моржову ванну. Моржов разделся и погрузился в горячую воду, а Женька сунула его мокрую и грязную одежду в стиральную машину. Моржов весь был переполнен адреналином и тестостероном. Когда Женька увидела это, она сама всё сняла и залезла к Моржову. Потом они познакомились.
– Свободны! - объявила Женька своим физкультурникам и пошла к Моржову.
Она чмокнула его в щёку, потрепала по волосам и присела рядом на скамейку.
– Сколько мы не виделись - почти год? - спросила она.
– Примерно, - согласился Моржов. - Я тебя искал. Записки в дверь тебе совал, в школу заходил…
– Я замужем была, - просто объяснила Женька. - Уезжала из Ковязина.
– Я уже в курсе. А сейчас как?
– Развелась.
– По тебе не видно… - хмыкнул Моржов. Женька всегда говорила ему, что хочет выйти замуж за богача, развестись и по суду получить половину денег. Другого способа всплыть из нищеты, сохранив свободу, она для себя не представляла. Но, судя по тому, что она опять в Багдаде и опять ведёт физкультуру в школе, в этот раз программа не сработала.
– Не за того замуж выскочила, - пояснила Женька. - Он, сука, богатый, да какой-то из блатных. Пообещал мне такое со мной сделать, если я в суд подам, что никакие дерьминаторы не спасут.
– Сочувствую, - сказал Моржов, хотя ни фига не сочувствовал.
Ему нисколько не жаль было Женьку со всей её откровенно свинской политикой. Да Женька никогда и не нуждалась в жалости. Так орать и колотиться, как она орала и колотилась под Моржовым, никто из моржовских подружек не умел даже хотя бы наполовину. Но столь бурное Женькино наслаждение казалось Моржову вполне достойной компенсацией Женькиной бедности, и соболезновать Женьке Моржов не мог. Своим темпераментом Женька срубила все чувства Моржова, кроме желания трахаться.
– Я думала, этот Петрович нормальный, - рассказала Женька, глядя куда-то в облака за ржавые крыши Багдада. - Такой обычный папик. Часики «Роллекс», пузико, лысинка… Он был спонсором нашей команды по кёкушинкай. Я из себя ему эдакую золушку состроила, глаза не поднимала…
– Он что, не заметил, что ты не девочка? - усмехнулся Моржов.
– Я сказала, что меня здесь изнасиловали. Чтобы он сопли распустил.
Изнасиловать Женьку, истеричку и каратистку, было труднее, чем голыми руками оторвать башню у танка.
– Думала, всё по плану. Потом ему Олеську подсунула, ну, мою сеструху двоюродную, ты её однажды видел. Застукала их, разрыдалась, подала на развод. А он, пидор, дал мне пятьдесят тыщ и пообещал, что менты у меня мешок с наркотой найдут, если я в суд пойду его бабло отсуживать.
Женька немного подумала и с горечью сказала:
– Знаешь, кто я? Я злая и деятельная неудачница.
– Ты просто спокойно жить не умеешь, - примирительно сказал Моржов и погладил Женьку по колену.
– Да не хочу я в этом говне жить. - Женька строптиво мотнула головой на окружающий Багдад. - Не хочу этих ублюдков тренировать, не хочу с этими быками спать… Я хочу дом на берегу моря, трёх детей, собаку, аквацикл, чтобы никого вокруг и никакой ёбли, кроме как с мужем.
– Может, этот Петрович тебе всё бы и дал?
– Ну ща… Собак он боится, детей у него от прежних жён уже до хера - больше не надо, денег жалко, дом ему нужен лишь бы рядом с губернаторским, а трахается он раз в месяц, да и сам старый. Мне не такой муж нужен. Нужен молодой, чтоб красивый был, не алиментщик, не ботан и не ебучка налево-направо.
Моржов смотрел на Женьку, у которой преддождевой ветер трепал кудри, и думал, что Багдад - какое-то заколдованное место, где штампуют вот таких девок, вроде Женьки, Алёнушки или Сонечки, - красивых, развратных и наивных до предела.
– Эй вы!… - вдруг закричала Женька. - Ну-ка все выбросили сигареты!…
Трое подростков курили за углом школы. Хмуро поглядывая на Женьку, они зобнули ещё по разику и бросили окурки на газон.
– Спортсмены херовы… - вполголоса добавила Женька.
Спортсменов она ненавидела.
Судя по спортивным достижениям, дополнительное образование города Ковязина достигло небывалых высот. На любых отчётных мероприятиях Манжетов всегда блистал ворохами медалей, кубков и грамот, добытых олимпийцами Багдада. На Багдаде имелось какое-то умопомрачительное количество спортивных секций. Но в четырёх случаях из пяти это были секции каких-либо единоборств: бокса или греко-римской борьбы, ушу или кун-фу, загадочного джиу-джитсу, полузабытого самбо, каратэ и бесконечных «до» - дзюдо, айкидо, таэквондо и кэн-до. (Щёкин говорил, что в Олимпийский реестр надо ввести ещё один вид борьбы - подковёрную борьбу мудо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134