– Давайте передохнём, - предложил Моржов Милене. - Вон там, на плите, наверное, можно посидеть.
Они подошли и уселись на бетонную плиту напротив одного из строений. Сквозь дыры в крышах и сквозь пустые окна носились какие-то птички, всполошившиеся от появления людей. Моржов придвинулся поближе к Милене.
– Давно хотел это сделать, - сказал он, наклонился и нежно поцеловал Милену в щёку.
Милена опустила голову, скрывая довольную улыбку понимания.
– Боря, у вас же там с Розой какие-то отношения,- игриво и укоризненно напомнила она.
– А у вас там с Сашей какие-то отношения, - в тон ей ответил Моржов.
Милена вздохнула и посмотрела на Моржова.
– Ведь вы всё уже знаете, Боря, - сказала она виновато и с сожалением.
– И вы теперь всё знаете, - ответил Моржов.
– Тем не менее… Не надо ничего. Хорошо?
– Не хорошо, - тотчас насмешливо возразил Моржов, вытащил сигареты и принялся закуривать.
Милена ждала.
– А почему у нас решения принимают женщины? - наконец спросил Моржов, щурясь от дыма и солнца.
– Потому что очень немногие мужчины способны на это, - спокойно пояснила Милена.
Нагло улыбаясь, Моржов пожал плечами.
– Достаточно одного. И я могу указать на него пальцем прямо сейчас.
– Третий раз встречаемся, а как зовут тебя - не говоришь. - Алёнушка хмыкнула. - Шпион ты, что ли?
– Борис, - представился Моржов.
Сейчас он заказал Сергачу именно Алёнушку, а не любую девчонку, какая подвернётся. Чёрт его знает почему. Хотелось увидеть её, и всё. Не надо никаких новых знакомств. Так, наверное, человеку, имеющему свой дом, иногда хочется просто отключить телефон, запереть дверь и задёрнуть шторы.
Несмотря на то что в Троельге прямо при Моржове Сергач не по-детски облажался, Алёнушку он всё равно привёз сам. Для него деньги были - одно, а самолюбие - совсем другое, и одно с другим не пересекалось. Правда, забирая деньги за Алёнушку, Сергач гримасничал и подмигивал больше обычного, словно всеми своими ужимками намекал: «Ну, Борян, мы и намудили тогда… Я потом уссался - не могу!»
– А куда мы пойдём? - спросила Алёнушка, оглядываясь.
Они стояли на набережной Пряжского пруда.
– Суббота, все блядские места заняты, - сказал Моржов.
– Опять, что ли, на велике кататься будем?
– Нет. Сегодня - на лодке.
– Ты чего? - испугалась Алёнушка. - Какая лодка? Я плавать не умею! Я на лодке трахаться не буду!
– Можно подумать, ты на велике трахалась, - буркнул Моржов. - Мы просто так поплаваем, без траханья. Я же импотент-извращенец, ты забыла?…
Моржов чуть не шлёпнул сам себя по затылку - ну кто его за язык-то тянет?…
– А-а, - с облегчением припомнила Алёнушка, - точно. Я забыла. Чо, всех-то не запомнишь ведь.
Моржов приобнял Алёнушку за талию и повёл вдоль чугунной ограды к будке лодочной станции. Город Ковязин погружался в вечер, как «Титаник» в Атлантику. Темнота заливала низины и лощины, а сверху, на Семиколоколенной горе и на Чуланской горе, громоздились дома, пока ещё празднично освещенные закатом.
Солнце спустилось, и небо без него казалось просторным, как скошенное поле. Где-то на его опушке золотились два облачных стога. Математическая безжизненность расчищенного неба навевала мысли о баллистике и полигонах. От асфальта пахло нефтяным теплом, как от танка, остывающего после марш-броска. По набережной в ряд стояли шатры летних кафе, словно армейские палатки на полевых учениях. Надрывался шансон: «Мы с братвой на всех делили пайку, ты летала с кумом на Ямайку…» Обилие бритых молодых людей призывного возраста вкупе с общей военизированностью создавало ощущение какой-то озлобленной обречённости на увеселения, которые ничем хорошим не кончатся.
В городе Ковязине лодочной станцией заведовал вечно пьяный тип по фамилии Сенокосов. Сенокосова всегда раздирали пополам непримиримые противоречия. Если он не сдавал в прокат лодки, надувные матрасы и пляжные лежаки, то у него не было денег бухать. Но если он сдавал в прокат и получал деньги, то сразу впадал в запой и забывал забрать инвентарь. Поэтому вокруг Сенокосова паслись разнообразные соратники - как для дела запоя, так и для дела запоминания.
Моржов открыл дверку будки и заглянул, слегка пригнув голову под слой сигаретного дыма. Сенокосов и соратники плотной кучей сидели вокруг столика с бутылками - они уже оприходовали моржовские деньги за прокат.
– Сенокосов, какую лодку мне взять? - спросил Моржов.
– Любую, - отмахнулся Сенокосов. - Их и так всего одна.
Моржов молча забрал с полки матрас, а из угла - вёсла.
Лодка плавала возле дощатого причала, флегматично привязанная верёвкой. Моржов осторожно спустился в лодку, уложил матрас и, одобряюще улыбаясь, протянул руку Алёнушке.
– Будет удобно, как в карете, - пообещал он. Алёнушка мрачно осмотрела судно.
– Извращенец, - убеждённо сказала она, повернулась и полезла в лодку как в подпол - попой вперёд. - Щас перед всем городом раком встану… - ворчала она, нащупывая ногой опору.
Моржов поймал её ноги одну за другой и поставил на дно лодки. Он с удовольствием смотрел, как на Алёнушке задралась короткая проститутская юбчонка, оголяя задок, не прикрытый, а просто подхваченный стрингами. Сопя от неудовольствия, Алёнушка уселась в носу лодки на матрас и обхватила колени руками. Но Моржов уже отвернулся от Алёнушки и несколькими сильными гребками послал лодку к середине пруда.
– И не качай, а то заору, - сердито предупредила Алёнушка.
Моржов молча грёб. Казалось, что берег пруда и лодочная станция уменьшаются быстрее, чем отдаляются, - это лодка вплывала под купол прохлады, нависающий над прудом, а тень Чуланской горы покрыла набережную и погасила её мельтешение.
– Я и не думала, что наш пруд такой большой,- удивлённо призналась Алёнушка. - Даже страшно. А чего мы сюда поплыли?
– Да так просто, - сказал Моржов. - Заколебало меня всё.
– А ты забухай, - просто предложила Алёнушка.
– И бухать заколебало…
Его всё заколебало так, что он умышленно оставил виагру в Троельге. Иначе начнёт колебать искушение заняться с Алёнушкой сексом. А без виагры он на это не осмелится - чтобы потом, в случае краха, не колебали сомнения в собственной молодости.
– Решил отдохнуть, значит? - сделала вывод Алёнушка.
Это её как-то успокоило, она расцепила руки, расслабилась, а потом и вовсе легла на матрас, закинув руки за голову.
Моржов подумал, поднял вёсла, перебрался в нос лодки и прилёг рядом с Алёнушкой, рассматривая её. Здесь, посреди пруда, было тихо, и лишь изредка ветерок доносил то всхлип шансона, то кваканье автомобильного гудка. Тишину оттеняло еле слышное кардиологическое тарахтение водозабора, что укрылся где-то за изгибом дальнего берега. Алёнушка закурила.
– Я тоже отдохну, - согласилась она. - Сегодня весь день работала, суббота же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134