— Дайте еще раз посмотреть фото!
Я протянул ему снимок.
— Я ошибся. Глаза уже стали не те. Никогда не видел его раньше.
— Но вы же опознали его?
— Беру свои слова обратно. Вы разговаривали со мной, прикрываясь всякими фальшивыми просьбами, пытаясь обманом что-то выведать. Вот так. Но ничего не получили. А теперь убирайтесь из моего хозяйства! — добавил он мрачно.
— Разве вы не собираетесь сдавать мне коттедж?
Мгновение он сомневался, мысленно прощаясь с десятью долларами.
— Нет, сэр. Мне не нужны шпионы и соглядатаи.
— Может статься, у вас находит прибежище кто-нибудь и похуже.
Я думаю, он сам подозревал это, именно это подозрение и стало источником его раздражения.
— Это мое дело. Если вы через минуту не уберетесь отсюда, я позвоню шерифу.
Это меня никак не устраивало. Я уже сделал достаточно, чтобы предотвратить выплату выкупа и вернуть Тома.
И я убрался.
Глава 8
Голубая спортивная машина стояла в аллее за «кадиллаком» Хиллмана. Атлетического сложения молодой человек, выглядевший так, словно он был частью машины, вышел из дома и встал против меня на ступеньках. Через плечо у него висела сумка из крокодиловой кожи, и мне показалось, что под сумкой он держит револьвер.
— Уберите эту штуку. Я не вооружен.
— Я х-хочу знать, кто вы? — Он слегка заикался.
— Лью Арчер. А вы?
— Дик Леандро. — Он произнес это с какой-то вопросительной интонацией, будто сам не совсем точно знал это.
— Опустите револьвер, — повторил я.
Он убрал в карман револьвер, который скрывал за сумкой, и довольно смущенно посмотрел на меня. Это был ладный парень, чуть больше двадцати лет, с карими глазами и темными вьющимися волосами.
— Итак, вы здесь, — сказал я. — Наверное, и деньги здесь?
— Да. Я принес их несколько часов назад.
— Хиллману дали уже инструкции, как их переправить?
Он покачал головой.
— Мы еще ждем.
Я нашел Ралфа и Эллен Хиллманов в нижней комнате, где стоял телефон. Они сидели, плотно прижавшись друг к другу, словно им было холодно. Ожидание состарило обоих.
Тусклый вечерний свет падал на их лица. Она что-то вязала из красной шерсти. Руки ее двигались быстро и точно, живя как бы своей жизнью, независимо от нее самой.
Хиллман сидел, наклонившись вперед. На коленях у него был сверток из газеты, который он переложил на диван так же осторожно, как молодой отец кладет ребенка.
— Привет, Арчер! — сказал он невыразительно.
Я направился к нему, собираясь его утешить. Но выражение его глаз — боль, гордость и одиночество — отбило у меня охоту дотронуться до него или сказать что-то очень личное.
— У вас сегодня длинный тяжелый день.
Он медленно кивнул, а жена его издала звук, напоминающий рыдание.
— Почему этот человек не звонит?
— Трудно сказать. Он, по-видимому, умышленно нагнетает обстановку.
Она отложила в сторону вязанье, и оно незаметно свалилось на пол. Ее увядшее маленькое личико сморщилось еще больше, словно она физически ощущала эту пытку временем.
— Но это же бесчеловечно, совершенно бесчеловечно. И зачем?
— Он, возможно, дожидается темноты, — сказал я, — и вскоре даст о себе знать. Двадцать пять тысяч долларов — очень сильная приманка.
— Он мог зайти за деньгами уже пять раз. Почему просто не взять их и вернуть нам нашего мальчика?
Руки ее сделали резкое движение в сторону и наткнулись на газетный сверток, лежащий рядом.
— Не мучай себя, Элли, — Хиллман наклонился и прикоснулся к ее тонким золотистым волосам. — Нет смысла задавать вопросы, на которые все равно нет ответа. Скоро все это останется позади. — Слова утешения прозвучали глухо и напряженно.
— Вместе со мной, — сказала она с горькой кривой гримасой, — если это протянется еще немного. — Она провела руками по лицу и замерла в напряженной, хотя и несколько наигранной позе, опустив подбородок на ладони.
Ее била дрожь. Она вся была натянута, как скрипичная струна, и я испугался, сможет ли она выдержать такое напряжение.
Я обратился к Хиллману:
— Нельзя ли нам поговорить наедине? У меня, появились некоторые новые факты.
— Вы можете говорить при Эллен. И Дик в курсе дела.
Я отметил про себя, что Леандро стоял у самых дверей.
— При всех я предпочел бы не говорить.
— Однако не вам ставить условия. Ну, выкладывайте.
Я изложил ему все, что узнал:
— Вашего сына видели с замужней женщиной по фамилии Браун, старше него. Она, видимо, хотела получить с него деньги. И было бы даже лучше, если бы миссис Браун и ее муж были вовлечены в это вымогательство. Они, возможно, находятся в безвыходном положении.
Эллен заслонилась от меня руками, словно мои слова причиняли ей боль.
— Что вы имели в виду, говоря о замужней женщине?
— Он ухаживал за ней и на людях, и наедине. Их видели вместе вчера днем.
— Где? — спросил Хиллман.
— В баре «Фло».
— Кто сообщил об этом?
— Один из работающих в баре. Он их видел и раньше, считая, что миссис Браун — девушка Тома, хотя и постарше. Это же подтвердил еще один человек — владелец мотеля, где жили Брауны. Том тоже появлялся там.
— Сколько лет этой женщине?
— На вид тридцать или чуть больше. Это, видимо, очень привлекательная особа.
Эллен Хиллман подняла глаза. В них был неподдельный ужас.
— Вы подразумеваете, что Том имел с ней какие-то дела?
— Я только привожу факты.
— Не верю вашим фактам. Ни одному из них не верю.
— Вы думаете, я лгу?
— Может быть, неумышленно. Здесь какая-то страшная ошибка.
— Я согласен, — сказал от двери Дик Леандро, — Том всегда был абсолютно чистым мальчиком.
Хиллман молчал. Вероятно, он знал что-то о своем сыне, чего не знали остальные. Он сидел рядом со своей женой и судорожно, как бы в поисках защиты, сжимал газетный сверток.
— Его добродетели — сейчас не самое главное, — сказал я. — Вопрос в том, какого сорта люди, с которыми он связался, и что они делают с ним. Допускаю, они обращаются к вам при его посредстве.
— Что означает подобное предположение? — спросил Хиллман.
— Вы не должны исключать и такую возможность, что Том тоже принимает участие в этом вымогательстве. Он был вчера с миссис Браун. Человек, звонивший вам по телефону, был, возможно, сам Браун. Он ведь сказал, что Том пришел к ним по доброй воле.
Эллен Хиллман пристально вглядывалась в мое лицо, как бы пытаясь осознать такую возможность. Это, казалось, было выше ее понимания. Она закрыла глаза и так резко опустила голову, что волосы в беспорядке упали ей на лоб. Поправляя их дрожащими пальцами, она проговорила очень тихо, но так, что меня мороз по коже продрал:
— Вы лжете, я знаю моего сына — он невинная жертва. Вы пытаетесь совершить что-то ужасное, придя к нам, с нашим горем, с такой отвратительной, грязной клеветой!
Муж пытался успокоить ее, обняв за плечи:
— Тише, Эллен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66