Кроме того, я никогда не болтаю о своих пассажирах.
— Вы больше не нужны, — сказал Хиллман, заплатил шоферу и пошел вместе со мной к моей машине.
— Кстати, о деньгах, — сказал я. — Вы что, действительно намерены выбросить две тысячи долларов?
С тяжелым вздохом Хиллман положил чек в бумажник из крокодиловой кожи, потом закрыл лицо руками, прижался лбом к щитку. Каркающие звуки вырвались у него из груди, будто неистовый ворон разрывал его внутренности.
— Мне не следовало отдавать его сюда, — сказал он наконец, и голос его потеплел.
— Не расстраивайтесь, мистер Хиллман. Давайте посмотрим, что можно сделать. Где вы живете?
— В Эль-Ранчо. Это на полдороге к городу. Я покажу вам, как добраться туда кратчайшим путем.
Из будки вышел сторож, мы обменялись приветствиями. Он распахнул ворота. Следуя указаниям Хиллмана, я поехал по дороге, проходящей сквозь тростниковые заросли, где прижились лишь черные дрозды, затем через безлюдный пригород, загроможденный новыми постройками, и по периметру вокруг университетского городка. Мы проехали мимо аэропорта, с которого только что взлетел самолет. Хиллман взглянул на него так, будто его единственным желанием сейчас было оказаться его пассажиром.
— Почему вы отдали сына в школу в «Проклятой лагуне»?
Он ответил очень тихо и неуверенно:
— Я боялся... Мной, видимо, руководила тревога. Я чувствовал, что должен это как-то предотвратить... Надеялся, что его смогут исправить... что он вернется в нормальную школу через месяц... Предполагалось, он будет учиться на старшем курсе в школе высшей ступени.
— Было ли что-то особенное в той тревоге, которую он вам внушал? Что вы имели в виду, говоря о краже автомобиля?
— Это как раз и был один из его проступков. Но это, как я уже объяснял, не была настоящая кража.
— Вообще-то вы ничего не объяснили...
— Он взял машину Реи Карлсон. Рея и Джей Карлсоны — наши ближайшие соседи. Когда вы оставляете новенький «додж» с открытой кабиной и ключом зажигания, это практически выглядит как приглашение покататься. Я говорил им об этом. Джей согласился бы со мной, если бы не имел на Тома зуб или если бы Том не разбил машину. Все полностью было бы покрыто страховкой, но они отреагировали очень бурно.
— Машина была разбита?
— Да, вдребезги. Я не знаю, как он умудрился перевернуться, но это так. К счастью, он отделался только испугом.
— Куда он ехал?
— Он был на пути к дому. Все произошло буквально у наших дверей. Я покажу вам это место.
— А где он был тогда?
— Его не было всю ночь, но он не пожелал рассказать об этом!
— Когда это было?
— Субботней ночью, неделю назад. Полицейский доставил его домой около шести утра и сказал, что хорошо бы попросить нашего врача им заняться, что я и сделал. Физических повреждений у него не было, но рассудок, казалось, помутился. Он пришел в ярость, когда я спросил, где он провел ночь. Я никогда не видел его таким. Он всегда был очень приятным парнем. Он заявил, что я не имею права ничего о нем знать, что я в действительности не его отец и так далее... После этих слов я не выдержал и дал ему пощечину, а он вообще перестал разговаривать...
— Он не был пьян?
— Нет. Я бы почувствовал запах.
— А как насчет наркотиков?
Он повернулся ко мне.
— Это исключено.
— Надеюсь, что так. Доктор Спонти говорил мне, что у вашего сына была необычная реакция на транквилизаторы. Это иногда бывает у тех, кто привык к наркотикам.
— Мой сын не наркоман!
— В наши дни молодежь часто употребляет наркотики, а родители — последние, кто узнает об этом.
— Этого не может быть, — упорствовал он. — То был просто шок от происшедшего! Доктор Шанли — ортопед. Он не разбирается в психических потрясениях, — продолжал Хиллман. — Во всяком случае, когда я шел к судье, чтобы договориться о залоге, он — врач — ничего не знал о случившемся. Я никому об этом не говорил.
Я молча слушал, как работают стеклоочистители. Зеленые и белые знаки по сторонам дороги сообщали: «Эль-Ранчо».
— Поворот через четверть мили, — сказал Хиллман, довольный тем, что можно изменить тему разговора.
Я притормозил.
— Вы собирались мне рассказать, что произошло в воскресенье утром?
— Нет, не собирался. Это не имеет особого значения.
— Как знать...
Он задумчиво молчал.
— Вы говорили, что Карлсоны имели зуб на Тома?
— Да, это действительно так.
— Вы знаете почему?
— У них есть дочь Стелла. Том и Стелла были очень дружны. Джей и Рея не одобряли этой дружбы, по крайней мере Рея. Так думает моя жена.
Дорога огибала площадку для гольфа. Хиллман указал вперед, на глубокую вмятину в ограждении дороги, возле которой земля не успела еще зарасти травой. Над этим местом возвышалась сосна с поврежденным стволом, кое-где обернутым во что-то коричневое.
— Вот место, где он перевернулся.
Я остановил машину.
— Он объяснил, как это случилось?
Хиллман сделал вид, будто не слышит, и вышел из машины.
— Никаких следов резкого торможения, — заметил я. — У вашего сына большой опыт вождения?
— Да. Я сам учил его водить машину. Мы тренировались достаточно долго. Несколько лет назад специально для того, чтобы сделать из сына настоящего водителя, я умышленно сократил объем своей работы в фирме.
Фраза прозвучала странно. Будто воспитание сына было для его родителей чем-то вроде обязанности. Это удивило меня. Если Хиллман был действительно близок Тому, то почему упрятал его в школу в «Проклятой лагуне» за первый же проступок? Или он что-то скрывает?
— Буду откровенен с вами, — сказал я, когда мы тронулись, — и хочу, чтобы вы тоже были откровенны со мной. Школа в «Проклятой лагуне» — заведение для подростков с нарушенной психикой или для правонарушителей. Мне неясно, чем заслужил или чем вынудил вас Том поместить его туда?
— Я сделал это по его собственной просьбе. Карлсон угрожал ему судебным преследованием за кражу автомобиля.
— Но в этом нет ничего ужасного! Его осудили бы условно, если это был первый случай. Так?
— Конечно.
— Тогда что же испугало вас?
— Я не... но... — Либо он был слишком честен, либо сильно напуган. Фразу он не закончил.
— Что он делал утром в воскресенье, когда вы отправились к судье?
— Ничего особенного.
— Но это «ничего» повлияло на вас так, что вы не можете об этом говорить?!
— Да, верно. Я не хочу обсуждать это ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Что бы ни случилось в прошлое воскресенье, это не имеет ни малейшего значения по сравнению с последними событиями. Моего сына похитили. Неужели вы не понимаете, что он только жертва?
Я вновь удивился. Двадцать пять тысяч долларов много для меня, но, по-видимому, отнюдь не для Хиллмана. Если Том действительно находится в руках гангстеров, они потребовали бы намного больше, судя по состоянию Хиллмана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Вы больше не нужны, — сказал Хиллман, заплатил шоферу и пошел вместе со мной к моей машине.
— Кстати, о деньгах, — сказал я. — Вы что, действительно намерены выбросить две тысячи долларов?
С тяжелым вздохом Хиллман положил чек в бумажник из крокодиловой кожи, потом закрыл лицо руками, прижался лбом к щитку. Каркающие звуки вырвались у него из груди, будто неистовый ворон разрывал его внутренности.
— Мне не следовало отдавать его сюда, — сказал он наконец, и голос его потеплел.
— Не расстраивайтесь, мистер Хиллман. Давайте посмотрим, что можно сделать. Где вы живете?
— В Эль-Ранчо. Это на полдороге к городу. Я покажу вам, как добраться туда кратчайшим путем.
Из будки вышел сторож, мы обменялись приветствиями. Он распахнул ворота. Следуя указаниям Хиллмана, я поехал по дороге, проходящей сквозь тростниковые заросли, где прижились лишь черные дрозды, затем через безлюдный пригород, загроможденный новыми постройками, и по периметру вокруг университетского городка. Мы проехали мимо аэропорта, с которого только что взлетел самолет. Хиллман взглянул на него так, будто его единственным желанием сейчас было оказаться его пассажиром.
— Почему вы отдали сына в школу в «Проклятой лагуне»?
Он ответил очень тихо и неуверенно:
— Я боялся... Мной, видимо, руководила тревога. Я чувствовал, что должен это как-то предотвратить... Надеялся, что его смогут исправить... что он вернется в нормальную школу через месяц... Предполагалось, он будет учиться на старшем курсе в школе высшей ступени.
— Было ли что-то особенное в той тревоге, которую он вам внушал? Что вы имели в виду, говоря о краже автомобиля?
— Это как раз и был один из его проступков. Но это, как я уже объяснял, не была настоящая кража.
— Вообще-то вы ничего не объяснили...
— Он взял машину Реи Карлсон. Рея и Джей Карлсоны — наши ближайшие соседи. Когда вы оставляете новенький «додж» с открытой кабиной и ключом зажигания, это практически выглядит как приглашение покататься. Я говорил им об этом. Джей согласился бы со мной, если бы не имел на Тома зуб или если бы Том не разбил машину. Все полностью было бы покрыто страховкой, но они отреагировали очень бурно.
— Машина была разбита?
— Да, вдребезги. Я не знаю, как он умудрился перевернуться, но это так. К счастью, он отделался только испугом.
— Куда он ехал?
— Он был на пути к дому. Все произошло буквально у наших дверей. Я покажу вам это место.
— А где он был тогда?
— Его не было всю ночь, но он не пожелал рассказать об этом!
— Когда это было?
— Субботней ночью, неделю назад. Полицейский доставил его домой около шести утра и сказал, что хорошо бы попросить нашего врача им заняться, что я и сделал. Физических повреждений у него не было, но рассудок, казалось, помутился. Он пришел в ярость, когда я спросил, где он провел ночь. Я никогда не видел его таким. Он всегда был очень приятным парнем. Он заявил, что я не имею права ничего о нем знать, что я в действительности не его отец и так далее... После этих слов я не выдержал и дал ему пощечину, а он вообще перестал разговаривать...
— Он не был пьян?
— Нет. Я бы почувствовал запах.
— А как насчет наркотиков?
Он повернулся ко мне.
— Это исключено.
— Надеюсь, что так. Доктор Спонти говорил мне, что у вашего сына была необычная реакция на транквилизаторы. Это иногда бывает у тех, кто привык к наркотикам.
— Мой сын не наркоман!
— В наши дни молодежь часто употребляет наркотики, а родители — последние, кто узнает об этом.
— Этого не может быть, — упорствовал он. — То был просто шок от происшедшего! Доктор Шанли — ортопед. Он не разбирается в психических потрясениях, — продолжал Хиллман. — Во всяком случае, когда я шел к судье, чтобы договориться о залоге, он — врач — ничего не знал о случившемся. Я никому об этом не говорил.
Я молча слушал, как работают стеклоочистители. Зеленые и белые знаки по сторонам дороги сообщали: «Эль-Ранчо».
— Поворот через четверть мили, — сказал Хиллман, довольный тем, что можно изменить тему разговора.
Я притормозил.
— Вы собирались мне рассказать, что произошло в воскресенье утром?
— Нет, не собирался. Это не имеет особого значения.
— Как знать...
Он задумчиво молчал.
— Вы говорили, что Карлсоны имели зуб на Тома?
— Да, это действительно так.
— Вы знаете почему?
— У них есть дочь Стелла. Том и Стелла были очень дружны. Джей и Рея не одобряли этой дружбы, по крайней мере Рея. Так думает моя жена.
Дорога огибала площадку для гольфа. Хиллман указал вперед, на глубокую вмятину в ограждении дороги, возле которой земля не успела еще зарасти травой. Над этим местом возвышалась сосна с поврежденным стволом, кое-где обернутым во что-то коричневое.
— Вот место, где он перевернулся.
Я остановил машину.
— Он объяснил, как это случилось?
Хиллман сделал вид, будто не слышит, и вышел из машины.
— Никаких следов резкого торможения, — заметил я. — У вашего сына большой опыт вождения?
— Да. Я сам учил его водить машину. Мы тренировались достаточно долго. Несколько лет назад специально для того, чтобы сделать из сына настоящего водителя, я умышленно сократил объем своей работы в фирме.
Фраза прозвучала странно. Будто воспитание сына было для его родителей чем-то вроде обязанности. Это удивило меня. Если Хиллман был действительно близок Тому, то почему упрятал его в школу в «Проклятой лагуне» за первый же проступок? Или он что-то скрывает?
— Буду откровенен с вами, — сказал я, когда мы тронулись, — и хочу, чтобы вы тоже были откровенны со мной. Школа в «Проклятой лагуне» — заведение для подростков с нарушенной психикой или для правонарушителей. Мне неясно, чем заслужил или чем вынудил вас Том поместить его туда?
— Я сделал это по его собственной просьбе. Карлсон угрожал ему судебным преследованием за кражу автомобиля.
— Но в этом нет ничего ужасного! Его осудили бы условно, если это был первый случай. Так?
— Конечно.
— Тогда что же испугало вас?
— Я не... но... — Либо он был слишком честен, либо сильно напуган. Фразу он не закончил.
— Что он делал утром в воскресенье, когда вы отправились к судье?
— Ничего особенного.
— Но это «ничего» повлияло на вас так, что вы не можете об этом говорить?!
— Да, верно. Я не хочу обсуждать это ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Что бы ни случилось в прошлое воскресенье, это не имеет ни малейшего значения по сравнению с последними событиями. Моего сына похитили. Неужели вы не понимаете, что он только жертва?
Я вновь удивился. Двадцать пять тысяч долларов много для меня, но, по-видимому, отнюдь не для Хиллмана. Если Том действительно находится в руках гангстеров, они потребовали бы намного больше, судя по состоянию Хиллмана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66