Хиллман поднялся.
— Эту старую бабу?
— Я думал, он ваш старый товарищ и кое-что понимает в психологии.
— Я полагаю, у Элиа ничтожные знания. — В голосе Хиллмана послышалось презрение. — У него было нервное потрясение после Мидуэя, и мы вынужденно отправили его на родину для поправки здоровья в то время, как гибли люди. В то время, как гибли люди, — повторил он и погрузился в молчание.
Он сидел и, казалось, слушал самого себя, свои воспоминания. Я ждал. Его сердитое лицо постепенно смягчилось, и даже голос изменился.
— Господи, что это был за день! Мы потеряли больше половины наших машин. Их сбивали, словно сидящих уток. И я не смог вернуть их. Я не виню Элиа за это нервное расстройство. Слишком много людей умерло у него на руках.
Голос его становился все тише, глаза удалялись от меня все дальше и дальше. Он, видимо, даже забыл о моем присутствии и был в том краю, где умирали его парни, а он так и не умер.
— Черт с ним, — сказал он. — Я люблю Тома. Мы не были очень близки эти годы. Но он мой сын, и, хотя с ним трудно договориться, я люблю его.
— Я уверен в этом. Но вы, может быть, хотите от него больше, чем он может дать вам. Он не может вернуть вам ваших погибших летчиков.
Хиллман не понял меня. Он, казалось, зашел в тупик. Стальные глаза подернулись дымкой.
— Что вы сказали?
— Возможно, вы слишком много ждете от него.
— Каким образом?
— Оставим это, — сказал я.
Но Хиллмана это задело.
— Вы думаете, я хочу слишком многого? Я получил чертовски мало. А все это я предоставляю ему. — Он развел руками, как бы охватывая ими весь дом и все, что ему в нем принадлежало. — Он может взять себе, если это хоть как-то защитит его, последний цент, который у меня есть. Мы заберем его отсюда и уедем жить в другое место.
— Вы уезжаете, оставив себя во главе, мистер Хиллман. Так ничего не изменится.
— Изменится. — В голосе его прозвучали и фатализм, и вызов.
— Может быть. Давайте просчитаем вероятности. Единственным доказательством против него является нож, но, если подумать, и это очень сомнительно. Он наверняка не брал его с собой, когда вы отправили его в «Проклятую лагуну».
— Может быть, и брал. Я не обыскивал его.
— Готов держать пари, что они обыскивали.
Хиллман опять прищурил глаза, и они превратились в узенькие щелочки.
— Вы правы, Арчер. Когда он уходил, у него не было ножа. Я помню, что видел его после всего в тот же день.
— Где он был?
— В его комнате. В одном из ящиков письменного стола.
— И вы его оставили там?
— У меня не было причин не делать этого.
— Тогда любой человек, имеющий доступ в дом, мог забрать его?
— К несчастью, и Том тоже. Он мог пробраться сюда после того, как сбежал из школы.
— Но это также не исключает и Дика Леандро. Ему не надо пробираться, он ведь входит и выходит в любое время.
— Да. Но что это доказывает?
— Пока ничего, но, если мы соединим это с тем, что, возможно, именно его видели вчера вечером у «Барселоны», то появится повод для некоторых размышлений. И все-таки, знаете, в этой версии что-то пропущено. Равенство не равно.
— Дик никак не может быть этим пропущенным звеном, — сказал он поспешно.
— Почему вы так заботитесь о Дике?
— Я очень люблю его. А почему бы и нет? Он — очень приятный парень, в свое время я помог ему. Черт вас возьми, Арчер, — заговорил он искренне, — когда человек достигает определенного возраста, ему нужен кто-то, кому он мог бы передать свои знания или хотя бы часть их.
— Вы думаете также, что можно дать и деньги?
— Практически возможно и это. Это будет зависеть от Эллен. Основные деньги у нее. Но я могу заверить вас, что для Дика это ничего не значит.
— Это кое-что значит для любого из нас, и я думаю, что это много значит и для Дика.
— На чем основано ваше предположение?
— Он — приживал. Вы знаете, что это значит? Он живет на благодеяния других людей. Особенно ваши. Скажите мне вот что. Дик знал об инциденте с револьвером в комнате Тома?
— Да. Он был в то воскресное утро со мной. Он отвозил меня сначала к судье, потом домой.
— Он в курсе очень многих событий, — отметил я.
— Это естественно. Он практически член нашей семьи. Дело в том, что я ждал его сегодня к вечеру. — Он посмотрел на часы. — Но сейчас уже слишком поздно, десятый час.
— Вы не можете вызвать его сюда?
— Не на ночь глядя. И потом у меня вовсе нет желания брать себя в руки, чтобы появиться перед Диком.
Он робко посмотрел на меня. Тут-то он и раскрыл себя, свою суть. В нем жили два человека: тщеславный, никогда не забывающий о своем лице-маске, и второй — тайный, скрывающийся под этой маской и никогда из-под нее не появляющийся.
Он водворил на место свою серебряную гриву и пригладил ее руками.
— Ночь — это все, что мы имеем, — сказал я. — Утром к вам может нагрянуть Бастиан, шериф и, возможно, уголовная полиция. И вам не удастся отделаться от них, просто заявив, что вы не покупали ножа. Вам придется давать объяснения.
— Вы действительно думаете, что нож взял Дик?
— На мой взгляд, у нас больше оснований подозревать его, чем Тома.
— Хорошо, я позвоню ему. — Он подошел к телефону.
— Только не говорите, что ждете его. Он может все бросить и убежать.
— Естественно, не скажу. — Он набрал номер и стал ждать. Потом заговорил. Голос его приобрел другие краски, стал свежим и молодым. — Дик? Ты что-то говорил Эллен, что к вечеру появишься. Удивительно, что я должен ждать тебя... Я знаю, что поздно. Я волновался, здоров ли ты... Что беспокоит?.. Очень жаль. Слушай, почему бы тебе не приехать прямо сейчас? Вечером домой вернулся Том, разве это не прекрасно? Он хочет повидаться с тобой. И я, как обычно, буду рад видеть тебя... Нет, это не приказ... Прекрасно, я буду ждать.
Он повесил трубку.
— Что с ним случилось? — спросил я.
— Говорит, что плохо себя чувствует.
— Заболел?
— Нет, депрессия. Но он обрадовался, когда я ему сказал, что Том дома. Он скоро будет здесь.
— Хорошо. За это время я хотел бы поговорить с Томом.
Хиллман подошел и опять встал надо мной. В зеленом полусвете-полутьме я не мог как следует рассмотреть выражение его лица.
— До того, как вы поговорите с ним, я должен вам кое-что сказать.
Я ждал продолжения, но он молчал. Я спросил:
— Это о Томе?
— Это касается нас обоих.
Он смутился, но по-прежнему испытующе всматривался мне в лицо.
— С другой стороны, не думаю, что могу позволить себе так распуститься.
— Вы рискуете больше никогда не получить такой возможности, — сказал я, — до тех пор, пока вас не вынудят к этому. Думаю, что будет хуже.
— Здесь вы ошибаетесь. Никто этого не знает, кроме меня.
— Но это касается вас и Тома.
— Совершенно верно. Забудем об этом.
Он, однако, не хотел забывать, хотел раскрыть секрет, но так, чтобы не нести ответственности за то, что он рассказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66