В подвале собора Святого Патрика было темно и пыльно. В помещении цокольного этажа громоздились горы картонных ящиков. Валялись обрывки ковров, угольные ведра, лопаты для уборки снега, цветочные корзины, были свалены никому не нужные молитвенники, перегоревшие пробки и поломанные скамьи. Для наших неодушевленных странников царящий здесь кавардак был сущей находкой – случись кому-то из сторожей, да и не только сторожей, заглянуть в подвал, укромных уголков, где спрятаться, было хоть отбавляй. Правда, пока еще никто ни разу не заглянул. Надо сказать, что подвал оказался куда более надежным убежищем, нежели все эти амбары, силосные башни, свалки, сгоревшие склады, свинарники, сараи с инвентарем, кладбища, брошенные автомобили, придорожные канавы, рощи, чащи, дренажные трубы и болота, где наша пятерка отдыхала и набиралась сил в дневное время на протяжении полутора лет эпохального марш-броска с Дальнего Запада к Атлантическому побережью.
Путь их был долог, нелегок и полон опасностей: все как один устали и выбились из сил, но тем не менее шли к намеченной цели. Движимые вперед общим видением своей роли в судьбе Третьего Иерусалимского Храма, Раковина и Раскрашенный Посох ни разу не пожаловались на судьбу. Помятую жестянку толкало вперед любопытство. Грязный Носок, весь в затяжках и репьях, упорствовал лишь потому, что, по его мнению, сойти с дистанции – значит проявить себя не мужчиной. «Победитель никогда не сходит с дистанции, тот, кто сходит, не побеждает», не раз напоминал он себе в моменты малодушия, когда его так и подмывало прыгнуть в первый попавшийся контейнер Армии Спасения и забыть обо всем раз и навсегда. Хотя, сказать по правде, Носок имел весьма смутное представление о том, в чем, собственно, должна заключаться его личная победа. Что касается мисс Ложечки, то ее нежные черты покрылись царапинами и пятнами; вперед ее вела главным образом благодарность Святой Деве за то, что Богородица в своей милости услышала ее молитвы и спасла Жестянку Бобов.
Для тех, кто далек от религии, скажем, что своим спасением Жестянка обязан(а) в первую очередь Грязному Носку. Именно он заметил сварочную мастерскую на окраине крошечного городка в Вайоминге – на противоположном конце от того места, где они попрощались с консервной банкой. Именно Носок тогда обмолвился, что немало узнал о сварке, пока трудился вместе с Бумером Петуэем, и если кто-то согласился бы помочь ему управиться со сварочным оборудованием, он вполне сумел бы заварить шов в боку жестянки.
На протяжении всего дня, притаившись в заброшенном курятнике (где ужасно воняло не только старым куриным пометом, но и беспрестанным безмозглым кудахтаньем; кстати, смею предположить, из цыплят вышли бы идеальные избиратели для любого начинающего демагога), наши путешественники обсуждали план спасения попавшего в беду товарища. Ночью, вместо того чтобы продолжить путь на восток, они крадучись вернулись на кладбище, где, к великой радости Ложечки, обнаружили Жестянку. Задень консервная банка практически не пострадала, хотя и была вынуждена отбивать осаду со стороны батальона муравьев. Что там все наши разговоры о трудовой этике! Муравьям не ведом сон, им не до пустых мечтаний. Вот кто прирожденные трудоголики! Один выдающийся социолог предложил награду в десять тысяч долларов любому, кто отыщет для него хотя бы одного-единственного ленивого муравья. И надо сказать, что муравей того стоил бы, поскольку продемонстрировал бы нам, что в нашем негласном, но отчаянном соревновании с насекомыми у нас еще осталась слабая надежда на победу – по крайней мере у японцев.
Как бы то ни было, Раковина окатила муравьев водой из лужи, а Раскрашенный Посох оттащил от них Жестянку Бобов. Затем совместными усилиями страдальца(ицу) препроводили по темным улочкам городка к сварочной мастерской, куда вся их компания проникла, разбив окно.
Потерянный Бумеров носок знал все, что надо делать: как правильно зажечь ацетиленовую горелку, как поднести к месту сварки, как наложить один на другой разорванные края раны в боку жестянки, как заварить аккуратный шов. И под его мудрым руководством Раскрашенный Посох довольно успешно (хотя и с превеликим трудом) проделал все эти операции.
После того, как дырку заделали, шов в боку Жестянки получился даже еще более прочным, чем когда он(а) только-только сошел(ла) с фабричного конвейера. Грязный Носок, которому от Бумера вместе с трудовыми навыками передалась и часть профессиональной гордости, настаивал на том, чтобы обработать шов на точильном камне, чтобы на нем не осталось никаких зазубрин и вмятин, но от этой косметической операции пришлось отказаться. От точильного камня во все стороны летели искры и раскаленные частицы металла, отчего Ложечка испугалась, как бы не загорелся сам Носок; Раковина же забеспокоилась, что тем самым они привлекут к себе внимание проезжавших мимо машин.
Вот почему Жестянка Бобов отправился (ас ь) вновь гулять по миру, щеголяя грубым, выпирающим, словно горельеф, шрамом, который тянулся от макушки до пят. А если присовокупить к этому его(ее) помятые бока и лохмотья того, что когда-то было этикеткой, то зрелище, надо сказать, получилось малоприятное. Зато теперь Жестянка вновь обрел(а) здоровье и свободу и в окружении верных друзей вновь мог(ла) направить стопы в Иерусалим. Будь счастье дневным светом, Жестянка, без сомнения, была бы двадцать первым июня.
– Мистер Носок, мой дорогой мистер Носок, как мне вас отблагодарить?!
– Да ладно, прохвессор. Теперь мы квиты.
С того самого момента, когда предметы, посмотрев сквозь решетку своего нового убежища, заметили Перевертыша Нормана, он стал для них объектом внимания номер один. Из всех человеческих существ, которые они, вместе и по отдельности, когда-либо встречали, этот более всех прочих походил на них самих. До этого ни один из них не видел и даже не мог себе вообразить, чтобы человеческое существо было способно вести себя подобно неодушевленному предмету. И пусть людям на улице было не дано уловить его движения, для пятерых друзей они были столь явны, столь привычны и даже совсем не медлительны.
Да, движения были легко узнаваемы (хотя это и явилось полной неожиданностью), зато сам уличный артист – совершенно им незнаком. Он привлек к себе внимание друзей по той самой, только вывернутой наизнанку причине, по которой первые зрители диснеевских мультфильмов не переставали дивиться на поющую жестянку с печеньем. Это был антропоморфизм, только наоборот. И это вносило свежую струю.
Поскольку на протяжении странствий через весь континент им ни разу не повстречался ни жрец, ни жрица Великой Матери – более того, от предметов не скрылось, что лишь жалкая горстка людей открыто исповедует ее ценности, то есть выражает любовь, уважение и заботу по отношению к лесам, рекам, пустыням, болотам и луне, – Раковина и в особенности Раскрашенный Посох совершенно разочаровались в американцах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155