– Да не буду я, – огрызнулся Гриша.
– Точно не будешь?
– Точней не придумаешь!
– Ну лады. Посмотрим!
Парень удалился, но ненадолго. Запертая изнутри на ключ дверь вдруг таинственным образом отворилась… Ее открыли другим ключом.
Гриша вскочил. Перед ним стояли трое. Одного из них он только что видел.
– Не хочешь деньги менять, мы их так возьмем! – оскалился парень.
– Нет! – закричал Гриша. – На помощь!
Но никто на помощь не пришел. Вечер был поздний, на улице – ни души.
Гришу сбили с ног. Двое парней колотили его до тех пор, пока он не потерял сознания. Тот, что просил разменять деньги, открыл кассу и набил карманы купюрами. А потом все трое начали крушить полки. На пол полетели бутылки с пивом, сигареты, пирожные…
Гриша очнулся через пару часов. Одежда была липкой от крови. Губы разбиты в кровь. В ларек ворвался Ахмед, он стал вопить, проклиная Гришу:
– Скотина ты проклятый, сволочь нехороший, что сделал – не понял? Убью, уволю – мало. Посажу! Зачем дверь открывал?
– Они сами! У них был ключ! – пытался объяснить Гриша, но хозяин не слушал его.
– Кто сами? Кому врешь? Зачем врешь?! Ай, подлец. Я тебе верил! Ишак я, ишак! Все вернешь, до рубля! Не вернешь – посажу! Убью! Три дня сроку даю. Три!
Глубокой ночью Гриша постучался в кафе к Нине. Она открыла и ахнула…
Усадив парня за столик и вытирая все еще сочащуюся кровь, спросила:
– Как они могли дверь открыть? У кого ключ был?
– У меня.
– А еще у кого?
– Ну… У Лешки. Он же мой сменщик… Ты думаешь…
– Бог мой! Какой ты тупой! Тупее тебя не бывает! Конечно же, это Воронков! Его месть! Чтоб он провалился, подлец! А ты ему верил, верил! Дурак! Как ты мог ему верить?! Почему ты ему доверял?! Как ты дальше будешь жить? Отвечай!
Гриша опустил голову.
– Не знаю.
– Что Ахмед сказал?
– Сказал, три дня сроку, чтоб все убытки покрыл. Потом убьет. Паспорт мой у него.
– Разве сейчас паспорт главное? – Нину всю колотило от волнения. – Значит так. Пойдем сегодня ночевать к Эле, а там будет видно. Горе мое, ты прямо как маленький ребенок.
Гриша встал.
– Никуда я не пойду. И я не ребенок. Я тебе докажу!
Он двинулся к выходу.
– Ты куда? Куда? – пыталась остановить его Нина.
Он шел к своему дому. Небывалая решимость овладела им. Он докажет Нине, что он – не ребенок!
Нина влетела в свою подсобку.
– Прости, мой единственный, так надо. Ты должен меня понять, – сказала она портрету, – ты тоже добрый. – И одним взмахом разбила копилку. А потом стала ползать по полу, собирая деньги. Господи, как же их было мало!
Нина всхлипнула и метнулась к телефону.
– Алло, Эрик, срочно приезжай. У нас пожар. Горит все твое кафе вместе с мебелью!
Уже светало, когда Гриша вошел в комнату. Он резко сдернул со спящего Воронкова одеяло, ударил его по лицу.
Воронков заревел, бросился на Гришу. Но тот мощным ударом свалил его с ног.
– Это тебе за ключи. Ты дал им ключи, я знаю. Ты подставил меня! Ты дал им дубликат ключа! Зачем?
– Да ты что, Гриня? Это не я! Это Нина твоя. Она к тебе их наслала! – оправдывался Воронков.
– Это тебе за Нину! – снова ударил Гриша.
Вбежал Терещенко.
– Да вы шо, мужики!
– Помогай, Серега, его шмотки складывать. Он тут больше не живет! – скомандовал Гриша. – Он на меня бандитов натравил. Ларек ограбили!
– А и вправду, Гриня, надоел он! Только и знает, шо ругается. Только и знает, шо жизнь гадит, – согласился Терещенко и вдруг подхватил Воронкова и вышвырнул его за дверь, следом полетели пожитки. – И без него проживем! Хорош, кончилась его власть!
В кафе вбежал взмыленный Эрик.
– Где пожар? Какой пожар?
Нина сидела за столом, не оборачиваясь.
Эрик остолбенел.
– Ты что, очумела? С ума сошла? Ты зачем меня сюда вызвала посреди ночи? Сумасшедшая!
Она обернулась.
– Да, я сумасшедшая. И я подпалю твой вертеп, если ты не сделаешь то, о чем я попрошу!
– Что? Что не сделаю? – испугался Эрик, – Говори! Говори же!
Нина схватила его за обшлага рубашки.
– Дай мне денег! Много денег! У меня попал в беду самый близкий человек. Ты всегда платил мне жалкие копейки. Дай денег взаймы, слышишь? Взаймы! Потому что если с ним что-то случится, я не перенесу, я не знаю, что я сделаю! Слушай, ты, мачо несчастный, будь один раз человеком! Дай мне взаймы! Я бесплатно буду на тебя пахать. Весь остаток жизни буду тебе благодарна. Я сделаю все, что ты попросишь! Все, о чем ты только заикнешься! Только, пожалуйста, дай, дай мне сегодня денег!
– Как же я ненавижу вас, бабы, – медленно произнес Эрик, придя в себя. – Денег тебе? А еще чего?
– Хочешь, я встану на колени!
Эрик презрительно улыбнулся.
– Хочу!
И Нина медленно опустилась на колени перед этим ничтожеством.
– Я тебя очень прошу! На коленях прошу! Пожалуйста, дай денег!
Эрик наслаждался ее унижением несколько минут. Потом спросил:
– Ты что, его так любишь?
– Я хочу, чтоб он был жив. А все остальное неважно, – прошептала Нина. – Я сделаю все, о чем ты попросишь!
– Ммм… Ну ладно. Только ты помни о своем обещании! – Он встал и легонько стукнул ее по голове – она все еще стояла на коленях. – Как же я презираю вас, бабы!
Нина слабо кивнула, в глазах ее стояли слезы.
Ира и Гена прогуливались по аллее в заснеженном сквере.
– Вот видишь, я все рассказала тебе, так, будто ты моя лучшая подруга. Никогда не думала, что можно запросто открыть всю свою жизнь… Сколько я тебя знаю?
– Если быть точным, мы работаем вместе год. А по-настоящему познакомились только два месяца назад.
Гена помнил точную дату того знаменательного вечера, когда они пошли слушать в кафе песни Нины.
– Кстати, мы когда-нибудь вернемся в это кафе?
– Непременно!..Странно. Я целый год мимо тебя ходила и не предполагала, что ты тот человек, который может меня понять лучше, чем я сама.
– Ничего удивительного. Ведь все, что рядом, кажется скучным, обычным, неинтересным. А заманчиво только далекое, недоступное, – улыбнулся Гена.
– Как это объяснить?
– Пусть психологи объясняют.
– Прости, может быть, это ужасно неловко… но… ты когда-нибудь любил по-настоящему? – вдруг спросила Ира.
И он стал рассказывать ей то, что никому не рассказывал:
– Мы росли вместе, жили по-соседству. Я даже не сразу понял, что это любовь. Однажды в десятом классе, весной, мы пошли после школы в парк. Сидели у фонтана и ели мороженое. Подул ветер и нас обдало мелкими брызгами. Она сказала: «Это дождь для нас двоих». И тогда я подумал – если ее не будет, весь мир станет мне не интересен… Мы поженились на пятом курсе. Она училась в медицинском, хотела стать врачом и не очень жаловала нашу богемную вгиковскую тусовку…
Ира остановилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63