И моя девочка тоже была так далеко от меня!
Находилась ли Махтаб сейчас у Маммаля и Насерин? Я надеялась, что нет. Я тешила себя надеждой, что она у кого-нибудь, кто знает и любит ее, кого она любит. А может, она у Амми Бозорг? Я вздрогнула от одной мысли об этом. Как мне жаль было мою бедную дочурку!
Одна в комнате, закрытая на ключ, я сходила с ума при мысли о судьбе Махтаб. Я серьезно опасалась за состояние своего разума. Заливаясь слезами от горя и отчаяния, я сделала то, что когда-то советовала плачущей Махтаб: когда почувствуешь себя одинокой, помолись – и ты уже будешь не одна. Я закрыла глаза и попробовала молиться. «Всемилостивейший Боже, помоги мне!» – начала я, но мой измученный разум не слушался меня. Вместо облегчения появилось чувство вины. Годами я игнорировала религию и обратилась к Богу за помощью лишь тогда, когда стала заложницей в этой стране. Почему он должен меня сейчас слушать?
Я попыталась еще раз. Я уже не молилась о том, чтобы мы с Махтаб оказались в Америке, а лишь о том, чтобы со мною снова была моя девочка. «Боже милосердный, – взывала я, – помоги мне найти Махтаб. Позаботься о ней и сделай так, чтобы она не страдала. Окажи ей свою любовь, чтобы она знала, что ты рядом с ней и что я очень ее люблю. Помоги мне найти ее!»
Вдруг как будто кто-то сказал мне, чтобы я открыла глаза. Действительно ли я слышала какой-то голос? Пораженная, я оглянулась вокруг и заметила лежащую на полу папку Муди. Обычно он брал ее с собой, но сегодня, вероятно, забыл или просто оставил дома. Я начала внимательно изучать папку. Я понятия не имела, что в ней находится, но, может быть, найдется что-нибудь, что мне поможет.
Здесь должен быть какой-то код. У Муди свой шифр, и я не знаю, как ее открыть. «Я начну с нуля, нуля, нуля!» – говорила я себе. Итак, у меня появилась работа.
Усевшись на пол, я установила цифры 0-0-0. Нажала кнопку, замок не открылся. Я заменила последний 0 на 1 и снова попыталась открыть замок. По-прежнему безрезультатно. Внимательно прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы, я методично работала: 0-0-3, 0-0-4, 0-0-5.
Так я дошла до 1-0-0, но все впустую. Это стало казаться мне бессмысленным. В папке, вероятно, не было ничего полезного для меня. У меня еще было 900 цифр и никакого другого занятия.
Установила уже 1-1-4. Ничего.
1-1-5. Ничего. Зачем все это?
1-1-6. Никакого результата. А что если Муди вернулся потихоньку, вошел в дом и сейчас поймает меня с поличным?! Я установила цифры 1-1-7, автоматически нажала замок. Послышался щелчок!
Открыв папку, я не могла от радости перевести дыхание. Внутри был клавишный телефон. Маммаль купил его, будучи в Германии.
Подойдя к розетке, я остановилась, вспомнив, что Эссей была дома этажом ниже. Я слышала, как она ходила, как плакал ребенок. Кроме того, я знала, что когда кто-нибудь набирает номер наверху, внизу аппарат позванивает. Эссей сразу догадается. Могу ли я рисковать? Нет! Она уже не раз демонстрировала свою лояльность по отношению к Муди.
Время шло. Минуло двадцать минут, а может, и полчаса. Я стояла в коридоре с телефоном в руке, готовая подключить его и взвешивая в душе степень риска. Вдруг я услышала, как дверь комнаты Эссей открылась, а потом закрылась. Вскоре и на улицу дверь закрылась. Я подбежала к окну: Эссей с детьми переходила улицу. Вот он, ответ на мои молитвы.
Я тотчас же включила телефон, позвонила в посольство Хелен и, рыдая, описала подробности моей отчаянной ситуации.
– Я думала, что вы в доме Элен и начали действовать, – сказала она.
– Ничего подобного. Он запер меня здесь и забрал Махтаб. Я даже не знаю, где она и не случилось ли с ней чего-нибудь.
– Как мне помочь вам? – спросила Хелен.
– Пожалуйста, ничего не делайте, пока я не разыщу Махтаб, – поторопилась я предупредить ее. – Я не хочу рисковать. Может, я еще увижу ее.
Поговорите с господином Винкопом, – предложила она и переключила телефон.
Я повторила свою настоятельную просьбу.
– Но это неразумно, – сказал господин Вин-коп. – Мы должны попытаться освободить вас. Нужно сообщить полиции, что вас держат взаперти.
– Нет! – крикнула я в трубку. – Ничего пока не делайте! Не старайтесь помочь мне. Как только смогу, я сама свяжусь с вами. Я не знаю, когда это будет: может быть, завтра, а может быть, через полгода, но сами не предпринимайте попытки связаться со мной.
Я положила трубку и подумала, могу ли я рискнуть и позвонить еще Элен на работу, но в этот момент услышала звук поворачивающегося в замке ключа: Эссей с детьми возвращалась домой. Я быстро отсоединила телефон и положила его в папку на прежнее место.
Меня беспокоили снимки, которые я сделала, когда Муди забирал у меня Махтаб. Пленка была уже отснята. Если бы он проявил ее, то обнаружил, что я сделала, и тогда пришел в бешенство. Я искала в папке другую пленку, чтобы заменить, но ничего не нашла.
Я не хотела рисковать из-за снимка, на котором видны были только плечи Махтаб, когда Муди вез ее в коляске. Я открыла кассету и засветила пленку в надежде, что уничтожила важные для Муди снимки.
Два дня спустя Эссей вышла из дому с Мариам и Мехди. Через окно я увидела, что она с детьми и чемоданом, закутанная в чадру, садится в такси. Это выглядело так, как будто она собиралась навестить родственников. Реза ушел по своим делам. Сейчас я была одна.
Случалось, что Муди вечером не возвращался. Я не знала, радоваться этому или нет. Я ненавидела этого человека и боялась его, но он был единственной ниточкой, соединяющей меня с Махтаб. В те вечера, когда он приходил, обвешанный покупками, он по-прежнему был жестким и молчаливым, а мои вопросы о Махтаб оставлял почти без внимания, кратко отвечая:
– Все хорошо.
– Как у нее дела в школе?
– Она не ходит в школу, – ответил он резко. – Ей не разрешают ходить в школу из-за того, что ты сделала. Это твоя вина. С тобой одни только неприятности.
И новое высказывание в мой адрес:
– Ты плохая жена. Я собираюсь найти другую, чтобы наконец иметь сына.
Я мгновенно вспомнила о противозачаточной спирали. Что будет, если Муди узнает о ней? Что будет, если Муди изобьет меня так, что потребуется помощь и какой-нибудь иранский врач обнаружит спираль? Если меня не убьет Муди, это определенно сделают иранские власти.
– Я отведу тебя к Хомейни и скажу, что ты не любишь его, – кричал он. – Я поведу тебя к властям и скажу, что ты агент CIA.
По правде говоря, можно было сомневаться в реальности этих угроз, но я уже слышала подобные истории о людях, осужденных по причинам и без причины, увезенных в тюрьму и пропавших без вести. Я знала, что моя судьба зависит исключительно от каприза Муди и его аятоллы.
Как только я замечала безумный блеск в его глазах, я заставляла себя держать язык за зубами, надеясь, что он не увидит ненависти в моих глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Находилась ли Махтаб сейчас у Маммаля и Насерин? Я надеялась, что нет. Я тешила себя надеждой, что она у кого-нибудь, кто знает и любит ее, кого она любит. А может, она у Амми Бозорг? Я вздрогнула от одной мысли об этом. Как мне жаль было мою бедную дочурку!
Одна в комнате, закрытая на ключ, я сходила с ума при мысли о судьбе Махтаб. Я серьезно опасалась за состояние своего разума. Заливаясь слезами от горя и отчаяния, я сделала то, что когда-то советовала плачущей Махтаб: когда почувствуешь себя одинокой, помолись – и ты уже будешь не одна. Я закрыла глаза и попробовала молиться. «Всемилостивейший Боже, помоги мне!» – начала я, но мой измученный разум не слушался меня. Вместо облегчения появилось чувство вины. Годами я игнорировала религию и обратилась к Богу за помощью лишь тогда, когда стала заложницей в этой стране. Почему он должен меня сейчас слушать?
Я попыталась еще раз. Я уже не молилась о том, чтобы мы с Махтаб оказались в Америке, а лишь о том, чтобы со мною снова была моя девочка. «Боже милосердный, – взывала я, – помоги мне найти Махтаб. Позаботься о ней и сделай так, чтобы она не страдала. Окажи ей свою любовь, чтобы она знала, что ты рядом с ней и что я очень ее люблю. Помоги мне найти ее!»
Вдруг как будто кто-то сказал мне, чтобы я открыла глаза. Действительно ли я слышала какой-то голос? Пораженная, я оглянулась вокруг и заметила лежащую на полу папку Муди. Обычно он брал ее с собой, но сегодня, вероятно, забыл или просто оставил дома. Я начала внимательно изучать папку. Я понятия не имела, что в ней находится, но, может быть, найдется что-нибудь, что мне поможет.
Здесь должен быть какой-то код. У Муди свой шифр, и я не знаю, как ее открыть. «Я начну с нуля, нуля, нуля!» – говорила я себе. Итак, у меня появилась работа.
Усевшись на пол, я установила цифры 0-0-0. Нажала кнопку, замок не открылся. Я заменила последний 0 на 1 и снова попыталась открыть замок. По-прежнему безрезультатно. Внимательно прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы, я методично работала: 0-0-3, 0-0-4, 0-0-5.
Так я дошла до 1-0-0, но все впустую. Это стало казаться мне бессмысленным. В папке, вероятно, не было ничего полезного для меня. У меня еще было 900 цифр и никакого другого занятия.
Установила уже 1-1-4. Ничего.
1-1-5. Ничего. Зачем все это?
1-1-6. Никакого результата. А что если Муди вернулся потихоньку, вошел в дом и сейчас поймает меня с поличным?! Я установила цифры 1-1-7, автоматически нажала замок. Послышался щелчок!
Открыв папку, я не могла от радости перевести дыхание. Внутри был клавишный телефон. Маммаль купил его, будучи в Германии.
Подойдя к розетке, я остановилась, вспомнив, что Эссей была дома этажом ниже. Я слышала, как она ходила, как плакал ребенок. Кроме того, я знала, что когда кто-нибудь набирает номер наверху, внизу аппарат позванивает. Эссей сразу догадается. Могу ли я рисковать? Нет! Она уже не раз демонстрировала свою лояльность по отношению к Муди.
Время шло. Минуло двадцать минут, а может, и полчаса. Я стояла в коридоре с телефоном в руке, готовая подключить его и взвешивая в душе степень риска. Вдруг я услышала, как дверь комнаты Эссей открылась, а потом закрылась. Вскоре и на улицу дверь закрылась. Я подбежала к окну: Эссей с детьми переходила улицу. Вот он, ответ на мои молитвы.
Я тотчас же включила телефон, позвонила в посольство Хелен и, рыдая, описала подробности моей отчаянной ситуации.
– Я думала, что вы в доме Элен и начали действовать, – сказала она.
– Ничего подобного. Он запер меня здесь и забрал Махтаб. Я даже не знаю, где она и не случилось ли с ней чего-нибудь.
– Как мне помочь вам? – спросила Хелен.
– Пожалуйста, ничего не делайте, пока я не разыщу Махтаб, – поторопилась я предупредить ее. – Я не хочу рисковать. Может, я еще увижу ее.
Поговорите с господином Винкопом, – предложила она и переключила телефон.
Я повторила свою настоятельную просьбу.
– Но это неразумно, – сказал господин Вин-коп. – Мы должны попытаться освободить вас. Нужно сообщить полиции, что вас держат взаперти.
– Нет! – крикнула я в трубку. – Ничего пока не делайте! Не старайтесь помочь мне. Как только смогу, я сама свяжусь с вами. Я не знаю, когда это будет: может быть, завтра, а может быть, через полгода, но сами не предпринимайте попытки связаться со мной.
Я положила трубку и подумала, могу ли я рискнуть и позвонить еще Элен на работу, но в этот момент услышала звук поворачивающегося в замке ключа: Эссей с детьми возвращалась домой. Я быстро отсоединила телефон и положила его в папку на прежнее место.
Меня беспокоили снимки, которые я сделала, когда Муди забирал у меня Махтаб. Пленка была уже отснята. Если бы он проявил ее, то обнаружил, что я сделала, и тогда пришел в бешенство. Я искала в папке другую пленку, чтобы заменить, но ничего не нашла.
Я не хотела рисковать из-за снимка, на котором видны были только плечи Махтаб, когда Муди вез ее в коляске. Я открыла кассету и засветила пленку в надежде, что уничтожила важные для Муди снимки.
Два дня спустя Эссей вышла из дому с Мариам и Мехди. Через окно я увидела, что она с детьми и чемоданом, закутанная в чадру, садится в такси. Это выглядело так, как будто она собиралась навестить родственников. Реза ушел по своим делам. Сейчас я была одна.
Случалось, что Муди вечером не возвращался. Я не знала, радоваться этому или нет. Я ненавидела этого человека и боялась его, но он был единственной ниточкой, соединяющей меня с Махтаб. В те вечера, когда он приходил, обвешанный покупками, он по-прежнему был жестким и молчаливым, а мои вопросы о Махтаб оставлял почти без внимания, кратко отвечая:
– Все хорошо.
– Как у нее дела в школе?
– Она не ходит в школу, – ответил он резко. – Ей не разрешают ходить в школу из-за того, что ты сделала. Это твоя вина. С тобой одни только неприятности.
И новое высказывание в мой адрес:
– Ты плохая жена. Я собираюсь найти другую, чтобы наконец иметь сына.
Я мгновенно вспомнила о противозачаточной спирали. Что будет, если Муди узнает о ней? Что будет, если Муди изобьет меня так, что потребуется помощь и какой-нибудь иранский врач обнаружит спираль? Если меня не убьет Муди, это определенно сделают иранские власти.
– Я отведу тебя к Хомейни и скажу, что ты не любишь его, – кричал он. – Я поведу тебя к властям и скажу, что ты агент CIA.
По правде говоря, можно было сомневаться в реальности этих угроз, но я уже слышала подобные истории о людях, осужденных по причинам и без причины, увезенных в тюрьму и пропавших без вести. Я знала, что моя судьба зависит исключительно от каприза Муди и его аятоллы.
Как только я замечала безумный блеск в его глазах, я заставляла себя держать язык за зубами, надеясь, что он не увидит ненависти в моих глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97