Но когда Сабуров видел ребятишек, электрическим утюгом старательно отпаривающих курточку и брючки, у него на душе становилось еще муторней, и Шуркина безалаберность, с которой они много лет безуспешно борются, представлялась прямо-таки умильной: да ведь так и должен вести себя мальчишка в доме, где чувствует себя любимым - штаны в один угол, рубашку в другой, сапожки стряхнуть с ноги на кого бог пошлет...
В вестибюле Сабуров задержался у стенной газеты "Уголок здоровья". Рукописная заметка "Как избежать стригущего лишая" - поменьше гладить незнакомых кошек и собак. А где же взять знакомых? Небольшая эпопейка о гриппе: "Невидимкой к ветру века, видно, накрепко прилип враг здоровья человека - злополучный спутник грипп" - и все в таком духе, строк двести. Еще заметка - "На скользской дорожке": Бортникова, Руденко и Троепалова распили бутылку вина; по этой же скользской дорожке устремились Рыжов, Шевчук, Клушина, Бобров, Гвоздева, Оноприенко, Седых, Молдагалиев, Згуревич, Габуния "и кое-кто еще".
В полутемных коридорах перебегали какие-то озабоченные тени. Запах общественного питания смешивался с запахом общественной уборной. Впрочем, в коридорах и палатах довольно чисто, - вот и сейчас дежурный мальчуган унылыми движениями швабры гонит рядом с собой кучу мусора, в которой преобладают едва надкусанные и даже вовсе нетронутые куски хлеба, между которыми бросается в глаза целехонький пионерский галстук и шмат надкушенной вареной колбасы (в городе такую колбасу отпускают по талонам).
Сабурову говорили, что на одного интернатского ребенка в год расходуется больше, чем они с Натальей тратят на своих горячо любимых деток, а в итоге - запах столовой перемешивается с запахом уборной. Здесь приходится платить за то, что папа с мамой делают бесплатно и добровольно, и следовательно в десять раз лучше. Но если их добрая воля однажды улетучится, ни самые свирепые приказы, ни самые щедрые заказы не смогут возродить того, что делается само собой.
Ближе к Витиной палате начали попадаться знакомые лица (а имен Сабуров, к стыду своему, запомнить никак не может), - поздоровавшись, не отводят глаз, будто ждут чего-то. Сабуров как бы мимоходом угощает ирисками, кое-кто благодарит, но смотреть все равно продолжают, - ужасно неловко "не замечать" этого.
- Витя не знаете где?
- Его восьмиклассник бьет, - буднично, как сказали бы: он стирает.
- Как же... надо же что-то...
Но заплаканный Витя уже шел навстречу, и Сабурова царапнуло, что Витя не бросился к нему, ища защиты и сочувствия, а, едва кивнув, прошел мимо умываться от слез. Вполне буднично прошел, и полотенце висело через плечо. Он не бросился к Сабурову, он ни от кого ничего не ждал.
А ведь если бы ждал - кто знает, может быть, ожиданием этим он пробудил бы и в Сабурове какой-то живой источник...
Зато другие, несколько фигурок, - не те ли, кто лучше помнит родного отца или мать? - как будто ждут от него чего-то. Чего наверняка нет у него за душой, и он чувствует себя обманщиком, внушившим детям какие-то надежды. Он уже раздал почти все ириски, а они по-прежнему терзают его своими выжидательными взглядами. Он, не зная, что сказать, начал расспрашивать, как жизнь, что интересного произошло, - и невыносимо слышать, с какой искренней готовностью они начинают отвечать на его пустопорожние вопросы. Что же за сила заставляет, переступая от нетерпения, повторять: "А я... а у меня...", пока не удастся вклиниться между чужими новостями:
- А я в лагере чуть не утонул - поднырнул под бревна - бац головой! не могу вынырнуть, тогда я напряг силы и...
- А меня Бражкин дернул за косу, а я повернулась и говорю: вот посмотришь, тебя бог накажет, а он как захохочет, а потом как спотыкнется!
Что за могущественная сила вызывает у человека абсолютно бескорыстное желание быть интересным для другого? Этим Наталья и оседлала своих подчиненных - ей ведь и вправду все интересны.
Витя, умытый и оттого несколько менее зареванный, увидев Сабурова в центре кружка, кажется, и сам почувствовал к нему некоторый интерес. Но только он пристроился к компании, как вихрем налетевшая черноглазая девочка изо всей силы огрела его ладонью по спине и затрясла ушибленной рукой, будто обжегшись. Витя тоже подскочил, но, свирепо обернувшись, разулыбался, и лопатками поводил от удара с каким-то покряхтывающим блаженством, словно в бане на полке. А маленькая разбойница выжидательно уставилась своими глазищами на Сабурова, - она была из тех, кто словно ждал от него чего-то.
- За что это тебя?
- Я ее опозорил, - блаженно объяснил Витя. - Я залез под лестницу и смотрю, а она идет. Я выскочил и кричу: у Большачихи трусы белые!
При этих словах Большачиха опять зыркнула на Сабурова, пытаясь угадать, какое впечатление на него произвела эта новость. Хорошая мордочка - живая, умненькая, - надолго ли ее хватит?
- Да, драться ты умеешь, - произнес не знавший, как ему реагировать, Сабуров.
- А я и материться умею, - доверительно придвинулась Большачиха. Хотите, заматерюсь?
- Я верю, верю. Это дело нехитрое.
- А вы расскажите что-нибудь. Про шпионов.
- Ну, про шпионов, так про шпионов. Слушайте. Только потом не жалуйтесь.
Смех. Предусмотренный смех.
- Сегодня утром мне нужно было кое-что найти в книгах. Но какие-то шпионы написали туда одну только жвачку.
Смех. Теперь непредусмотренный. Оказалось, что их рассмешило слово "жвачка", - Витя с застенчивым удовольствием даже повторил вполголоса: "Жвачка".
- А тем временем шпион, который живет надо мной, начал чем-то грохотать, потом долбить одним пальцем "Похоронный марш" на пианино, а потом еще и залил меня водой.
Дети осторожно смеются с оттенком недоумения, но глазенки блестят заинтересованно.
- Вот. Решил я тогда съездить к вам, пошел на троллейбусную остановку, а шпион, который должен был меня везти, не хотел отрываться от домино, и народу на остановке скопилось видимо-невидимо, стоять пришлось долго-предолго. Наконец шпион смилостивился и подъехал к остановке, но не совсем, немножко не доехал. И вся толпа шпионов как кинется!
- Они тоже были шпионы? - восторженно спрашивает Большачиха.
- А кто же еще! И едем мы, едем, а шпионы, которые строили эту дорогу, так уложили асфальт, что нас то и дело на выбоине подбрасывает. А шпион, который ремонтировал троллейбус, какую-то гайку под полом не довертел - троллейбус и сломался.
Все хохочут.
- А я тоже шпионка? - восхищенно сияя глазищами, спросила Большачиха.
- Конечно. Вон ты как Витю треснула!
- Так он ведь тоже шпион?
- Конечно - иначе зачем бы он тебя стал позорить.
- А есть кто-нибудь не шпион?
- Нету. Мы все шпионы. Но среди шпионов есть еще свои шпионы (понимаете? - из шпионов шпионы!) - так они уже называются жидомасоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108