Неужели все наши высокие стремления вовсе не извечная мечта и скрытая энергия человечества, а жульническая идеологическая выдумка трехдневной давности? Да, - если не знаешь ничего выше начальства.
Эти знатоки простых ответов на сложнейшие вопросы во все времена точно знали, как излечить любую болезнь: водки с перцем намешать. Сто лет назад они точно знали, что достаточно уничтожить частную собственность и воцарится рай, а кто в этом сомневается, тот лакей сильных мира сего. Сегодня эти же самые люди точно знают, что достаточно восстановить частную собственность - и воцарится рай, а кто в этом сомневается, тот... Поверит ли кто-нибудь здесь, что жернова науки и культуры от начала времен вращало не золото и не бичи надсмотрщиков, а уважение. И любознательность. И азарт. И переполненность души. И... Что там еще?
- Наукой и культурой должны руководить компетентные люди, - услышал Сабуров застенчивый голос оракула.
Овация без бурных и продолжительных. Задыхаясь от бессильного бешенства, Сабуров начал пробираться к выходу сквозь негодующее шиканье прогрессивной интеллигенции. "Что случилось, Андрюша, что случилось?" едва поспевала за ним Наталья.
- Хватит уповать на человеческую нравственность. Нужно создать систему, которая обеспечила бы... - грянул ему вслед последний залп из последней записки, автор которой, должно быть, не подозревал, что социализм и начинался со стремления сконструировать такую систему, которая сама собой исполняла бы одни и те же функции, независимо от того, какие люди-винтики ее составляют - из стали они или из дерьма, немецкие они ремесленники или сицилийские мафиози. Людям всегда не хотелось зависеть от невидимого, им хотелось зримого: намешать водки с перцем.
- Андрюшенька, так что же случилось? - все недоумевала расстроенная Наталья.
- "Должны руководить"... "Компетентные люди"... - уже на улице бросал ей через плечо Сабуров, прилагая страшные усилия, чтобы не заорать (нельзя, нельзя ни на миг отрываться от спасительной иронии!) - Как же без руководства!.. свободомыслящие наследники Корифея Всех Наук и Искусств...
- А что? Ведь компетентные же люди должны...
- НИКТО не должен руководить!!! - с ненавистью воззрился на нее Сабуров (о мечте каждого быть управляемым извне он сейчас не помнил). - И поэт, и ученый - мы сами будем заливать вас своим молоком, потому что без этого мы просто погибнем, как недоеные коровы! Воздействовать на нас можно исключительно просьбами, восторгами и спасибами, а все остальное только понижает нашу удойность, но ведь ни один тупица в это не поверит, он же на собственном тупом своем опыте знает, что все делается по команде или из выгоды... и куда мне от этого бежать?.. некуда, везде такие премудрые, бородатые, знающие, отчего петух поет и балерина пляшет, открытия делают и яблоня цветет - все от компетентного руководства или от хороших денег! Рынок всегда прав! Если Ван Гог застрелился в нищите, если пушкинский "Современник" и по сей день стоит нераспроданный в его квартире - значит так тому и быть должно: божество всегда право!..
- Но что же можно предложить взамен рынка? - Наталья уже и не знала, отчего он может взорваться.
- А НичегО взамен!!! Ничего, кроме своей души, которая должна любить и негодовать, не оглядываясь ни на начальство, ни на рынок! Ну куда, куда мне бежать от этой костоломной мудрости!.. - взмолился Сабуров и чуть не заплакал, чего с ним не случалось, наверно, уже лет десять. А Пушкин не зря писал: "без слез, без жизни, без любви" - в одном ряду, и вот они возвращаются - и жизнь, и слезы, и любовь, и это так больно, словно начинает оживать отмороженная рука.
- Андрюшенька, тебе некуда бежать, таланты всюду одиноки, - причитала едва поспевавшая за ним Наталья, пытаясь заглянуть ему в глаза. - И все-таки, я уверена, всюду найдутся люди... пусть это даже будут женщины, пусть, вы принадлежите человечеству, я не Софья Андреевна какая-нибудь...
И Сабурову становилось все более и более совестно, но великодушие все равно не возрождалось в нем: не может быть снисходительным тот, кто стоит ниже всех.
- Смерть бессмертному! - вдруг сказалось само собой, и Наталья, ошибочно посчитав его ухмылку улыбкой, повеселела. И напрасно: умники, точно знающие, в какую систему заключать жизнь, в конце концов, вероятно, истребят ее: когда они в очередной раз намешают водки с перцем, исчезнет и сама земля.
Хорошо бы только не дожить.
Но жизни жаль с томительным дыханьем - жаль серебристой паутины...
А может быть, тебе гораздо мучительнее жаль поруганных талантов, поруганной истины? Прежний Наследник убил себя из-за того, что у него не было сверхчеловеческих святынь, а ты, кажется, убьешь себя из-за того, что они у тебя есть, - попираемые и либералами, и чинодралами. Вплетаясь с ними в единую паутину взаимных симпатий, людей еще можно снести в бренном плотском мире, где они сопят, улыбаются, страдают и сострадают. Но в мире бессмертного, где звучит лишь буквальный смысл их слов - в обнажающем свете мысли они безжалостны и лживы. Не видеть этого ты, отторгнувший серебристую паутину - или отторгнутый ею? - уже не сможешь. Кажется, один шаг - и ты снова там, среди людей, в теплом запечке, клубящемся их уютными испарениями, - вот же Наталья лепечет без умолку быть поснисходительнее к тем, кто неизмеримо могущественнее тебя, - к маленьким людям: они не виноваты - ведь они никогда не думают того, что говорят, и никогда не хотят того, что делают. Но из пронизанного холодным светом ангара истины нет обратного выхода в кишащий живым теплом полумрак доброты. Выход из мира правды есть только один...
Животные, вопреки легендам, никогда не накладывают на себя лапы, хотя у многих из них жизнь совершенно собачья: только в них есть то чужое, которое из нас же может взглянуть на нас взглядом постороннего: я уродлив, я несчастен, я недостоин жить (жизнь недостойна меня). Когда Аркаша вдруг спросил: "Ты когда-нибудь думал о самоубийстве?" - он не задумавшись ответил: "Только тем и живу". Исторические самоубийства он перебирает с неутомимостью и сладострастием безденежной кокетки в магазине готового платья.
Бруты и Катоны слишком уж высокопарны - Республика! Тираны! Салус Попули!.. Но что ему у них по душе - это меч: он до смешного содрогается перед удавкой. Антоний и Клеопатра были бы трогательны, если бы не ее попытка смухлевать (и все же специальная египетская академия признала их убийство образцовым в рассуждении приятности). Безусловно симпатичен Марк Табий Апиций, творчески проевший несусветное состояние, запивши его ядом, "чтобы не умереть от голода", когда у него осталось всего полмиллиона старыми. Отменны Петроний и Сенека, отходившие не в лучший мир с шуточками-прибауточками, брызгая на приятелей кровавой (фи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Эти знатоки простых ответов на сложнейшие вопросы во все времена точно знали, как излечить любую болезнь: водки с перцем намешать. Сто лет назад они точно знали, что достаточно уничтожить частную собственность и воцарится рай, а кто в этом сомневается, тот лакей сильных мира сего. Сегодня эти же самые люди точно знают, что достаточно восстановить частную собственность - и воцарится рай, а кто в этом сомневается, тот... Поверит ли кто-нибудь здесь, что жернова науки и культуры от начала времен вращало не золото и не бичи надсмотрщиков, а уважение. И любознательность. И азарт. И переполненность души. И... Что там еще?
- Наукой и культурой должны руководить компетентные люди, - услышал Сабуров застенчивый голос оракула.
Овация без бурных и продолжительных. Задыхаясь от бессильного бешенства, Сабуров начал пробираться к выходу сквозь негодующее шиканье прогрессивной интеллигенции. "Что случилось, Андрюша, что случилось?" едва поспевала за ним Наталья.
- Хватит уповать на человеческую нравственность. Нужно создать систему, которая обеспечила бы... - грянул ему вслед последний залп из последней записки, автор которой, должно быть, не подозревал, что социализм и начинался со стремления сконструировать такую систему, которая сама собой исполняла бы одни и те же функции, независимо от того, какие люди-винтики ее составляют - из стали они или из дерьма, немецкие они ремесленники или сицилийские мафиози. Людям всегда не хотелось зависеть от невидимого, им хотелось зримого: намешать водки с перцем.
- Андрюшенька, так что же случилось? - все недоумевала расстроенная Наталья.
- "Должны руководить"... "Компетентные люди"... - уже на улице бросал ей через плечо Сабуров, прилагая страшные усилия, чтобы не заорать (нельзя, нельзя ни на миг отрываться от спасительной иронии!) - Как же без руководства!.. свободомыслящие наследники Корифея Всех Наук и Искусств...
- А что? Ведь компетентные же люди должны...
- НИКТО не должен руководить!!! - с ненавистью воззрился на нее Сабуров (о мечте каждого быть управляемым извне он сейчас не помнил). - И поэт, и ученый - мы сами будем заливать вас своим молоком, потому что без этого мы просто погибнем, как недоеные коровы! Воздействовать на нас можно исключительно просьбами, восторгами и спасибами, а все остальное только понижает нашу удойность, но ведь ни один тупица в это не поверит, он же на собственном тупом своем опыте знает, что все делается по команде или из выгоды... и куда мне от этого бежать?.. некуда, везде такие премудрые, бородатые, знающие, отчего петух поет и балерина пляшет, открытия делают и яблоня цветет - все от компетентного руководства или от хороших денег! Рынок всегда прав! Если Ван Гог застрелился в нищите, если пушкинский "Современник" и по сей день стоит нераспроданный в его квартире - значит так тому и быть должно: божество всегда право!..
- Но что же можно предложить взамен рынка? - Наталья уже и не знала, отчего он может взорваться.
- А НичегО взамен!!! Ничего, кроме своей души, которая должна любить и негодовать, не оглядываясь ни на начальство, ни на рынок! Ну куда, куда мне бежать от этой костоломной мудрости!.. - взмолился Сабуров и чуть не заплакал, чего с ним не случалось, наверно, уже лет десять. А Пушкин не зря писал: "без слез, без жизни, без любви" - в одном ряду, и вот они возвращаются - и жизнь, и слезы, и любовь, и это так больно, словно начинает оживать отмороженная рука.
- Андрюшенька, тебе некуда бежать, таланты всюду одиноки, - причитала едва поспевавшая за ним Наталья, пытаясь заглянуть ему в глаза. - И все-таки, я уверена, всюду найдутся люди... пусть это даже будут женщины, пусть, вы принадлежите человечеству, я не Софья Андреевна какая-нибудь...
И Сабурову становилось все более и более совестно, но великодушие все равно не возрождалось в нем: не может быть снисходительным тот, кто стоит ниже всех.
- Смерть бессмертному! - вдруг сказалось само собой, и Наталья, ошибочно посчитав его ухмылку улыбкой, повеселела. И напрасно: умники, точно знающие, в какую систему заключать жизнь, в конце концов, вероятно, истребят ее: когда они в очередной раз намешают водки с перцем, исчезнет и сама земля.
Хорошо бы только не дожить.
Но жизни жаль с томительным дыханьем - жаль серебристой паутины...
А может быть, тебе гораздо мучительнее жаль поруганных талантов, поруганной истины? Прежний Наследник убил себя из-за того, что у него не было сверхчеловеческих святынь, а ты, кажется, убьешь себя из-за того, что они у тебя есть, - попираемые и либералами, и чинодралами. Вплетаясь с ними в единую паутину взаимных симпатий, людей еще можно снести в бренном плотском мире, где они сопят, улыбаются, страдают и сострадают. Но в мире бессмертного, где звучит лишь буквальный смысл их слов - в обнажающем свете мысли они безжалостны и лживы. Не видеть этого ты, отторгнувший серебристую паутину - или отторгнутый ею? - уже не сможешь. Кажется, один шаг - и ты снова там, среди людей, в теплом запечке, клубящемся их уютными испарениями, - вот же Наталья лепечет без умолку быть поснисходительнее к тем, кто неизмеримо могущественнее тебя, - к маленьким людям: они не виноваты - ведь они никогда не думают того, что говорят, и никогда не хотят того, что делают. Но из пронизанного холодным светом ангара истины нет обратного выхода в кишащий живым теплом полумрак доброты. Выход из мира правды есть только один...
Животные, вопреки легендам, никогда не накладывают на себя лапы, хотя у многих из них жизнь совершенно собачья: только в них есть то чужое, которое из нас же может взглянуть на нас взглядом постороннего: я уродлив, я несчастен, я недостоин жить (жизнь недостойна меня). Когда Аркаша вдруг спросил: "Ты когда-нибудь думал о самоубийстве?" - он не задумавшись ответил: "Только тем и живу". Исторические самоубийства он перебирает с неутомимостью и сладострастием безденежной кокетки в магазине готового платья.
Бруты и Катоны слишком уж высокопарны - Республика! Тираны! Салус Попули!.. Но что ему у них по душе - это меч: он до смешного содрогается перед удавкой. Антоний и Клеопатра были бы трогательны, если бы не ее попытка смухлевать (и все же специальная египетская академия признала их убийство образцовым в рассуждении приятности). Безусловно симпатичен Марк Табий Апиций, творчески проевший несусветное состояние, запивши его ядом, "чтобы не умереть от голода", когда у него осталось всего полмиллиона старыми. Отменны Петроний и Сенека, отходившие не в лучший мир с шуточками-прибауточками, брызгая на приятелей кровавой (фи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108