Около
девяти позвонила Роббинс. Она была в истерике от неожиданного горя.
Я попросил ее прийти, и когда она явилась, мы с Брейлом задали ей ряд
вопросов.
Вот ее рассказ. "Около трех недель назад Харриет принесла домой для
Дианы прелестную куклу (я живу вместе с ними). Я спросила ее, где она ее
достала, и она ответила, что в маленькой странной лавочке на окраине
города. Ребенок был в восторге. "Джоб, - сказала Харриет (меня зовут
Джобина), - там сидит странная женщина. Я, кажется, боюсь ее, Джоб". Я не
обратила на нее внимания. Харриет вообще была не очень разговорчива. Мне
кажется, что она пожалела сразу же, что сказала это.
И когда я сейчас все это вспоминаю, мне кажется, что она себя как-то
странно после этого вела. То она была весела, то... ну, как сказать...
задумчива, что ли...
Около 10 дней назад она вернулась домой с завязанной ногой. Правой?
Да. Она сказала, что пила чай с этой странной женщиной и случайно
опрокинула чайник. Горячий чай пролился на ногу. Женщина смазала ногу
какой-то мазью, и теперь она нисколько не болит. "Но я думаю, что нужно
смазать ногу чем-нибудь своим", - сказала мне Харриет. Затем она спустила
чулок и начала развязывать бинт. "Странно, - сказала она, - смотри, Джоб,
здесь был ужасный ожог, и уже зажил. А ведь не прошло и часа, как она
смазала мне его мазью".
Я посмотрела на ее ногу. На ней была большая красная полоска, но
совершенно зажившая. Я сказала, что по-видимому, чай был не очень горячий.
"Но ведь это был ожог, Джоб, - сказала она, - я хочу сказать, сплошной
пузырь". Я осмотрела повязку. Мазь была голубоватая и как-то странно
блестела, словно сияла. Я никогда не видела ничего подобного. Запаха не
было. Свет мази странно мерцал, то есть не горел, а померцал некоторое
время и исчез. Харриет побледнела. Потом снова поглядела на свою ногу.
"Джоб, - сказала она, - я никогда не видела, чтобы что-нибудь заживало так
быстро, как моя нога. Она, должно быть, ведьма". "Господи, о чем ты
говоришь, Харриет?" - спросила я. "О, ничего. Только мне хотелось бы
разрезать это место на ноге и втереть что-нибудь противодействующее этой
мази".
Затем она засмеялась, и я решила, что это шутка. Но она смазала место
ожога йодом и завязала чистым бинтом. На утро она разбудила меня и
сказала: "Посмотри теперь. Вчера на ногу был вылит чайник кипятка, а
сегодня кожа уже загрубела, хотя должна быть очень нежной. Джоб, я хотела
бы, чтобы ожог существовал".
Во и все, доктор. Больше она ничего не говорила. Казалось, она все
позабыла. Я как-то спросила у нее, где находится эта маленькая лавочка и
кто была эта женщина, но она не сказала, не знаю почему. Но после этого
она никогда уже не была веселой и беспечной. Никогда. О, почему она должна
была умереть? Почему?
Брейл спросил:
- Послушайте, Роббинс, а номер 491 вам что-нибудь говорит? О
каком-нибудь адресе, например?
Она покачала головой.
Я рассказал ей о движении ресниц Харриет.
- Она явно хотела передать нам что-то этими цифрами. Подумайте, что.
Вдруг она выпрямилась, стала что-то считать на пальцах, потом
кивнула.
- А не могла ли она передать слово? Может это буквы "Д", "И" и "А".
Это первые три буквы имени "Диана".
- Да, конечно, это довольно просто. Она могла попытаться попросить
нас позаботиться о ребенке.
Я взглянул на Брейла. Он отрицательно покачала головой.
- Она знала и так, что я это сделаю. Нет, это что-то другое.
Вскоре после ухода Роббинс позвонил Рикори. Я сказал ему о смерти
Уолтерс. Он был искренне расстроен. Затем мы занялись грустным делом -
вскрытием тела. Результаты были те же - ничего такого, от чего девушка
могла бы умереть. Около четырех часов следующего дня Рикори снова позвонил
по телефону.
- Будете дома между шестью и девятью часами, доктор?
В его голосе слышалось сдерживаемое волнение.
- Конечно, если это нужно, - ответил я, - вы нашли что-нибудь,
Рикори?
Он помолчал, раздумывая.
- Не знаю. Может быть - да.
- Вы подразумеваете то предполагаемое место, о котором вы говорили?
Я даже не пытался скрыть свое волнение.
- Возможно. Я узнаю позже. Я еду сейчас туда.
- Скажите, Рикори, что вы предполагаете там найти?
- Кукол, - ответил он. И, словно избегая дальнейших разговоров,
повесил трубку.
Кукол! Я сидел, задумавшись. Уолтерс купила куклу и в том самом месте
получила этот странный ожог. У меня не было сомнения, что именно через
него получила она эту болезнь, через него и через мазь. И она давала нам
это понять. Впрочем, может быть, она и ошибалась. Но Уолтерс любила детей,
как и те восемь. И, конечно, дети больше всего любят кукол.
Что же обнаружил Рикори? Я позвонил Роббинс и попросил привезти
куклу, что она и сделала. Кукла была исключительно хороша. Она была
вырезана из дерева и затем покрыта гипсом. Она была поразительно похожа на
живого ребенка - ребенка с маленьким личиком Эльфа. Ее платье было покрыто
изысканной вышивкой - нарядное платье какой-то страны, которую я не мог
определить. Эта вышивка была просто музейной вещью и стоила, конечно, куда
дороже, чем сестра Уолтерс могла себе позволить. Никакой марки с указанием
фирмы или хозяина магазина не было.
Осмотрев внимательно, я спрятал куклу в ящик стола, и с нетерпением
стал ждать звонка Рикори.
В семь часов раздался звонок у дверей. Я услышал голос Мак-Кенна.
Увидев его, я сразу понял, что что-то неблагополучно. Его загорелое лицо
побледнело, глаза смотрели изумленно.
- Пойдемте к машине, док. Хозяин, кажется, умер.
- Умер? - воскликнул я и бросился вниз к машине. Шофер открыл дверцу,
и я увидел Рикори, сжавшегося в углу заднего сиденья. Я не услышал пульса,
а когда поднял ему веки, на меня уставились невидящие глаза. Но он был еще
теплым. Я приказал внести его. Мак-Кенн и шофер положили его на кушетку в
моем кабинете. Я нагнулся над ним со стетоскопом. Сердце не билось,
дыхания не было. По всей видимости, Рикори был мертв. И все-таки я не мог
успокоиться. Я проделал все, что делается в сомнительных случаях -
безрезультатно. Мак-Кенн и шофер стояли рядом. Они прочли приговор на моем
лице и переглянулись; лицо каждого из них сдерживало страх, и шофер был
напуган больше, чем Мак-Кенн. Последний спросил меня монотонным голосом:
- Может быть, это отравление?
- Да, может...
Я остановился. Яд! И этот страшный визит, о котором он говорил по
телефону! А возможность отравления в других случаях! Но эта смерть была не
такой - я чувствовал это - как те...
- Мак-Кенн, - обратился я к телохранителю, - когда и где вы заметили,
что с хозяином не все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38