на каждый монитор выводились изображения с шести камер, которые поочередно циклически менялись с интервалом в четыре секунды, причем любое можно было остановить в любой момент одним нажатием тумблера. Каждая группа мониторов, запрятанных между колоннами из розового мрамора, обслуживалась отдельной сменой из трех охранников. Раз в час каждый из охранников на пятнадцать минут отрывался от мониторов, чтобы дать отдохнуть глазам. Вот уже три года в Ватикане не случалось ни одного сколько-нибудь значительного инцидента. В последний раз это был сумасшедший, который ворвался в Сикстинскую капеллу, размахивая пистолетом, и потребовал, чтобы ему немедленно показали Бога, иначе он начнет стрелять в потолок. Это происшествие едва удостоилось упоминания в выпусках новостей. Тогда Хуана Меденеса задержал один человек. За свою отвагу он был произведен в полковники и лично назначен Папой Иоанном Павлом II начальником Главного ордена бдительности. Таким образом, Стефан Энджордин в тридцать один год стал самым молодым руководителем службы безопасности Ватикана. Подчиненные его уважали, но и боялись: Энджордин терпеть не мог некомпетентности, пререканий и недомолвок и без колебаний своим мягким баритоном отчитывал за малейшие проступки. Впервые появившись в Ватикане, он сразу же завоевал любовь швейцарских гвардейцев широкой улыбкой и неувядающим чувством юмора; однако с увеличением возложенной на него ответственности Энджордин растерял обаяние, посчитав его помехой отношениям между командиром и подчиненными.
И вот сейчас полковник Энджордин расхаживал по дежурному центру, спрятанному в подвалах здания кордегардии, наблюдая за сорока тремя сотрудниками, втиснутыми в это помещение, которое представляло собой смесь высоких технологий и творений Ренессанса. Подобно всем швейцарским гвардейцам, он был холост: ничто постороннее не должно отвлекать тех, кому вверена жизнь и безопасность понтифика, а счастьем семейной жизни можно будет насладиться и позже. Энджордин был солдатом, чья цель всегда ясна, чье дело всегда правое, вне зависимости от прихотей политиков и правителей. Перед ним стояла задача, которая не допускала двойного толкования: защищать Бога, Папу и это государство с территорией площадью сто девять акров.
Энджордин гордился тем, что постоянно следит за новейшими технологиями, внедряя их в систему безопасности Ватикана. Устройства, способные «унюхать» взрывчатку и отравляющие вещества, были настроены на самое совершенное оснащение, которое используется в армии, террористами, религиозными фанатиками и разного рода шутниками. Спрятанные в арках дверных проемов сканеры, которые просвечивали всех посетителей, превосходили все то, что можно встретить в аэропортах, посольствах и даже в Белом доме. Несчетное количество холодного и огнестрельного оружия было изъято у туристов, которые хотя и не замышляли ничего плохого и с готовностью помогали службе охраны, тем не менее не скрывали своего изумления, столкнувшись с эффективной работой команды Энджордина.
Полковнику Энджордину удалось вырвать из рук врага элемент внезапности, а если лишить врага фактора внезапности, можно заранее увидеть его приближение. Вот почему сейчас взгляд полковника был прикован к мониторам номер шесть и семь. Все мышцы поджарого тела Энджордина были напряжены. Он не мог поверить своим глазам.
* * *
Хлоп! Со стороны стеклянной витрины посреди центрального зала Музея сокровищ ризницы послышалось громкое шипение. Повалил плотный, густой дым, в считаные секунды затянувший сплошным непроницаемым облаком весь зал.
И тут одна за другой задрожали остальные витрины, под которыми прозвучали такие же хлопки. То, что поначалу показалось незначительным происшествием, быстро переросло в опасную ситуацию. Взрывы, начавшиеся в дальнем конце длинного коридора, подобно падающим костяшкам домино устремились вперед. В заполненных дымом залах воцарилось смятение. Началась всеобщая паника. Посетители кричали, Матери хватали своих детей, выла сирена тревоги. В этом оглушительном гвалте не было слышно призывов сохранять спокойствие и ждать дальнейших указаний. Объятые паникой посетители, которых в одном только Музее сокровищ ризницы насчитывалось больше двухсот, бросились к выходу. Дым уже был плотным и вязким, словно патока. Люди толкались, натыкаясь вслепую друг на друга. Смятение становилось полным.
Практически одновременно такие же в точности приглушенные хлопки раздались в Грегорианском музее. Еще четыре витрины принялись извергать дым, повергая туристов в панику.
По всему музейному комплексу без предупреждения с грохотом опустились стальные жалюзи, закрывая размещенные на стенах произведения искусства. Книги, рукописи, реликвии оказались герметически запечатаны в витринах под дюймовым стеклом, оснащенным сигнализацией, которое защитило их от внешнего мира. Эти фрески и живописные полотна, книги и скульптуры были созданы во имя Бога. Потеря их стала бы невосполнимой, поэтому современный мир постарался защитить бесценное прошлое.
* * *
Брат Иосиф оставался островком спокойствия в бушующем океане. Он приказал всем членам своей группы взяться за руки и повел их к выходу. Глаза, казалось, горели огнем, по щекам градом катились слезы, однако решимость его оставалась непоколебимой. Монахини и раввины в каком-то смысле даже обрадовались случившемуся, восприняв это как добавку к намеченной на день программе. И хотя глаза у них тоже болели, а горло раздирал удушливый кашель, страх ни на мгновение не сменил охватившего их восторженного возбуждения.
Чего никак нельзя было сказать про профессора Хиггинса. Он пришел сюда не для того, чтобы умереть, и будь проклят Господь Бог, если в его храме профессора ждет смерть! Что напишут газеты, что скажут его коллеги и идейные противники? Он останется в истории не благодаря выдающимся трудам, а из-за своей нелепой смерти: еще одна жертва козней католической церкви, которая наконец сквиталась и с ним. И вдруг кто-то схватил Хиггинса за шею. Он почувствовал укол чуть ниже уха, и у него сразу же закружилась голова. С ужасом представив свою собственную смерть, профессор попытался оторваться от нападавшего. Ученый побежал, как ему казалось, в сторону выхода. У него не было времени осознать, насколько он ошибался. Налетев на мраморное изваяние святого Фомы Аквинского, покровителя католических университетов и школ, Хиггинс отключился еще до того, как рухнул на пол.
Из всех выходов хлынула толпа, которая быстро заполнила площадь Святого Петра. Люди кричали, кто-то предположил, что весь музейный комплекс объят пламенем. Брат Иосиф спокойно отвел свою маленькую группу в угол и, обессиленный, рухнул без чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
И вот сейчас полковник Энджордин расхаживал по дежурному центру, спрятанному в подвалах здания кордегардии, наблюдая за сорока тремя сотрудниками, втиснутыми в это помещение, которое представляло собой смесь высоких технологий и творений Ренессанса. Подобно всем швейцарским гвардейцам, он был холост: ничто постороннее не должно отвлекать тех, кому вверена жизнь и безопасность понтифика, а счастьем семейной жизни можно будет насладиться и позже. Энджордин был солдатом, чья цель всегда ясна, чье дело всегда правое, вне зависимости от прихотей политиков и правителей. Перед ним стояла задача, которая не допускала двойного толкования: защищать Бога, Папу и это государство с территорией площадью сто девять акров.
Энджордин гордился тем, что постоянно следит за новейшими технологиями, внедряя их в систему безопасности Ватикана. Устройства, способные «унюхать» взрывчатку и отравляющие вещества, были настроены на самое совершенное оснащение, которое используется в армии, террористами, религиозными фанатиками и разного рода шутниками. Спрятанные в арках дверных проемов сканеры, которые просвечивали всех посетителей, превосходили все то, что можно встретить в аэропортах, посольствах и даже в Белом доме. Несчетное количество холодного и огнестрельного оружия было изъято у туристов, которые хотя и не замышляли ничего плохого и с готовностью помогали службе охраны, тем не менее не скрывали своего изумления, столкнувшись с эффективной работой команды Энджордина.
Полковнику Энджордину удалось вырвать из рук врага элемент внезапности, а если лишить врага фактора внезапности, можно заранее увидеть его приближение. Вот почему сейчас взгляд полковника был прикован к мониторам номер шесть и семь. Все мышцы поджарого тела Энджордина были напряжены. Он не мог поверить своим глазам.
* * *
Хлоп! Со стороны стеклянной витрины посреди центрального зала Музея сокровищ ризницы послышалось громкое шипение. Повалил плотный, густой дым, в считаные секунды затянувший сплошным непроницаемым облаком весь зал.
И тут одна за другой задрожали остальные витрины, под которыми прозвучали такие же хлопки. То, что поначалу показалось незначительным происшествием, быстро переросло в опасную ситуацию. Взрывы, начавшиеся в дальнем конце длинного коридора, подобно падающим костяшкам домино устремились вперед. В заполненных дымом залах воцарилось смятение. Началась всеобщая паника. Посетители кричали, Матери хватали своих детей, выла сирена тревоги. В этом оглушительном гвалте не было слышно призывов сохранять спокойствие и ждать дальнейших указаний. Объятые паникой посетители, которых в одном только Музее сокровищ ризницы насчитывалось больше двухсот, бросились к выходу. Дым уже был плотным и вязким, словно патока. Люди толкались, натыкаясь вслепую друг на друга. Смятение становилось полным.
Практически одновременно такие же в точности приглушенные хлопки раздались в Грегорианском музее. Еще четыре витрины принялись извергать дым, повергая туристов в панику.
По всему музейному комплексу без предупреждения с грохотом опустились стальные жалюзи, закрывая размещенные на стенах произведения искусства. Книги, рукописи, реликвии оказались герметически запечатаны в витринах под дюймовым стеклом, оснащенным сигнализацией, которое защитило их от внешнего мира. Эти фрески и живописные полотна, книги и скульптуры были созданы во имя Бога. Потеря их стала бы невосполнимой, поэтому современный мир постарался защитить бесценное прошлое.
* * *
Брат Иосиф оставался островком спокойствия в бушующем океане. Он приказал всем членам своей группы взяться за руки и повел их к выходу. Глаза, казалось, горели огнем, по щекам градом катились слезы, однако решимость его оставалась непоколебимой. Монахини и раввины в каком-то смысле даже обрадовались случившемуся, восприняв это как добавку к намеченной на день программе. И хотя глаза у них тоже болели, а горло раздирал удушливый кашель, страх ни на мгновение не сменил охватившего их восторженного возбуждения.
Чего никак нельзя было сказать про профессора Хиггинса. Он пришел сюда не для того, чтобы умереть, и будь проклят Господь Бог, если в его храме профессора ждет смерть! Что напишут газеты, что скажут его коллеги и идейные противники? Он останется в истории не благодаря выдающимся трудам, а из-за своей нелепой смерти: еще одна жертва козней католической церкви, которая наконец сквиталась и с ним. И вдруг кто-то схватил Хиггинса за шею. Он почувствовал укол чуть ниже уха, и у него сразу же закружилась голова. С ужасом представив свою собственную смерть, профессор попытался оторваться от нападавшего. Ученый побежал, как ему казалось, в сторону выхода. У него не было времени осознать, насколько он ошибался. Налетев на мраморное изваяние святого Фомы Аквинского, покровителя католических университетов и школ, Хиггинс отключился еще до того, как рухнул на пол.
Из всех выходов хлынула толпа, которая быстро заполнила площадь Святого Петра. Люди кричали, кто-то предположил, что весь музейный комплекс объят пламенем. Брат Иосиф спокойно отвел свою маленькую группу в угол и, обессиленный, рухнул без чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118